Наступила пятница, день открытия праздника, а мы все еще находились в пути. В этот день я подняла своих провожатых рано утром, хотя за ночь дороги, как обычно, основательно развезло. Однако ни слякоть, ни грязь не могли сдержать мой порыв. Около двух часов пополудни мы вошли в небольшую деревню, и тут мои спутники отказались идти дальше.
Скоро разразится гроза, а впереди ни одной деревни, где бы мы могли укрыться от дождя, сказали они. До Бебузаки еще далеко, и сегодня нам все равно придется заночевать в пути.
Но я обязательно должна сегодня быть в Бебузаке, с мольбой в голосе обратилась я к Азизаме, полицейскому. Если я сегодня не попаду к началу праздника, все мои усилия пойдут прахом. Вазимба пригласили меня, оказав мне большую честь.
И я испытала чувство глубокой благодарности к Азизаме, который в этот решительный момент поддержал меня, хотя и сам смертельно устал и с него, как со всех, градом катил пот.
Мы все здесь товарищи! воскликнул он. Если нужно, мы пойдем дальше и сегодня же будем у вазимба.
Угрожая копьем, он заставил трех молодых парней, которых мы наняли в пути носильщиками, взять поклажу, и мы снова тронулись в путь.
На этот раз мы шли значительно быстрее обычного. Я едва поспевала за мужчинами. Гроза застала нас в тот момент, когда мы поднимались на один из холмов. Я быстро завернула в дождевик кинокамеру и фотоаппараты, и мы пошли дальше. Грозно сверкали молнии, и грохотал гром, но мне некогда было бояться разгневанной природы.
В мгновение ока мы промокли насквозь, шагая по щиколотку в воде. Сильный, порывистый ветер, дувший навстречу, хлестал нам в лицо каплями дождя. На дне долин шумели полноводные ручьи, мы перебирались через них по пояс в воде.
Наконец снова засияло солнце и с помощью ветра высушило наши одежды. Я не имела понятия, где мы и как далеко еще было до Бебузаки. Сердце билось учащенно, перед глазами танцевали звезды, но я знала, что сдаваться нельзя. На минуту я опустилась на землю.
Я так и думал, что вы заболеете! беспокойно воскликнул полицейский. Мы должны здесь заночевать, иначе вы умрете!
Нет, я чувствую себя хорошо, ответила я, вставая. Просто поскользнулась.
В наступивших сумерках мы перебрались по осыпавшимся склонам через скалистую гору и в течение часа шли по колено в воде по руслу ручья, усеянного бараратройразновидностью камыша. Вскоре мы уже не видели ничего вокруг себя, кроме трехметрового камыша.
Мы заблудились, обеспокоенно заявили носильщики.
Полицейский взял одного из троих парней и отправился с ним на поиски дороги. Примерно через час они вернулись и сообщили, что недалеко отсюда находится деревня племени сакалава. Не успели мы выбраться из камыша, как снова пошел проливной дождь. Пока мы добежали до домов, на нас не осталось сухой нитки.
Едва мы чуть-чуть обсушились, как меня огорошили новостью, что идти в Бебузаку не имеет смысла, так как праздник кончился.
Этого не может быть! в отчаянии воскликнула я. Неужели все мои усилия пошли прахом?
Мы должны заночевать в этой деревне, сказал полицейский. Дальше идти сегодня нельзя. Дорога пролегает через горы и ущелья. Идти по ней ночью слишком рискованно.
Я была настолько разбита и разочарована, что мне захотелось остаться одной. Я вышла на улицу. Дождь давно прекратился, и я пошла куда глаза глядят. Я не сразу заметила, что на некотором расстоянии за мной следовал Азизаме.
Я вижу, вы огорчены, сказал он. Вы очень хотите попасть сегодня же в Бебузаку?
Да, очень!
Хорошо.
Мы вернулись в деревню, и полицейский разбудил парней, которые тем временем улеглись спать. Несмотря на их сопротивление, мы все-таки пошли дальше, уговорив одного местного жителя стать нашим проводником.
Было далеко за полночь, когда мы наконец вошли в деревню вазимба.
Мы ждали вас целую неделю, сказал деревенский староста, разбуженный нашим приходом. На праздник собрались все вазимба. Они ждали вашего прихода. Но вчера вечером праздник закончился.
Я не знала, что праздник начался неделю назад. Выходит, что мы ушли от вас за день до его открытия?
А мы-то спешили к вам через горы, долины и болота! огорченно добавил полицейский.
Меня проводили в чистую, просторную хижину. Жена старосты тоже поднялась, чтобы приготовить ужин, но мне хотелось только одного: спать.
Трое парней-носильщиков потребовали немедленного расчета, не собираясь ни минуты задерживаться в деревне, хотя староста и приглашал их остаться. Я щедро расплатилась с ними за все, что им пришлось вынести в последние дни.
В шесть утра меня разбудили:
Староста хочет показать вам площадь торжеств.
Мы пересекли рисовые поля и стали спускаться вниз по течению Манамбулу. Часа через три нам встретилась группа женщин-вазимба с матами за спинами и горшками на головах.
Площадь опустела, сообщили они. Все вазимба разошлись по своим деревням.
Делать было нечего. Пришлось возвращаться в Бебузаку.
Эта женщина не гостья. Она для нас больше чем друг, онанаша родственница. Она спасла жизнь нашему ребенку и перенесла много разных трудностей, чтобы прийти к нам. Для нас она тоже вазимба, сказал староста.
Жители Бебузаки решили разослать по всем деревням, спрятанным в густых лесах, гонцов и собрать в Бебузаке стариков и старух, которые хоть что-то могли рассказать об истории племени.
Так и поступили, объявив, что вечером будет совершен обряд жертвоприношения предкам. Мне позволили снять обряд на кинопленку и записать песни на магнитофон.
Наступил вечер. Собравшиеся на площади запели «Песнь на песке».
«Майнти копи ро мандроха хееееее эхей ееее. Черна пещера, в которой погребены мертвые», пели они, сопровождая пение игрой на барабанах и фамепекепалочках, которыми ударяют друг о друга.
Песня заканчивалась словами о том, что от печали у живых разрываются сердца и живот, и тоскливыми восклицаниями: «Уа, уа, уа!»
Когда умирает соплеменник, у вазимба принято приносить в жертву речную черепаху. Умерших хоронят в пещерах в ущелье Манамбулу.
После жертвоприношения один из самых старых и уважаемых вазимба, Винахаци, рассказал мне во всех подробностях историю своего племени. Время от времени я задавала наводящие вопросы и таким образом узнала много подробностей, подтверждавших рассказы бара о вазимба.
В старину вазимба жили вместе с бецилео на одной территории. В то время как рисовые поля бецилео располагались террасами на горных склонах, вазимба выращивали рис в болотистых долинах. Кроме того, вазимба ловили с лодок рыбу в реках и озерах. Поэтому их питание состояло из риса и рыбы. Скотоводство развилось значительно позже. Как бецилео, так и вазимба строили свои дома на сваях. Стены сплетались из прутьев и обмазывались для защиты от холода снаружи и изнутри глиной. Спали вазимба на дощатых постелях. Одежда изготовлялась из нитей мадагаскарского шелка. Золото и серебро издавна использовались для изготовления браслетов, серег и бус. Вазимба мог иметь только одну жену. После свадьбы жених переезжал в деревню родителей жены. Главой семьи считался отец, но сыновья и дочери обладали равными правами. Умерших хоронили в выдолбленных стволах деревьев и возводили над гробом пирамидальное каменное строение. На гроб устанавливали вертикально-продолговатый камень. Вазимба заключили с бецилео союз кровного братства. Но однажды, после того как между вождем вазимба и вождем бецилео произошла ссора, вазимба во избежание кровопролития покинули землю отцов.
Однако часть племени никуда не ушла. Их потомки, известные под названием химоси, живут в труднодоступных районах массива Андрингитра. Та же часть, которая двинулась на север, осела на большой равнине (где сейчас находится Тананариве), изобилующей болотами и озерами, идеальном месте жительства для вазимба. От этой части впоследствии откололась небольшая группа, которая отправилась еще дальше на север и поселилась у озера Алаотра. Третья же группа двинулась на юг. Потомки этих вазимба называются антанкаратра или вакинанкаратра и живут в массиве Анкаратра. Вазимба, поселившиеся в окрестностях теперешнего Тананариве, мирно выращивали рис, пока не появились хова. Первое время хова признавали над собой власть королей вазимба. Между королевскими семьями хова и вазимба не раз заключались браки. Когда же хова вывели новый способ выращивания рисарис больше не высевался непосредственно в болота, а предварительно выращивался на грядках, и лишь затем рассаду переносили на поля, рабочих рук стало не хватать, и хова решили заставить вазимба работать на себя. Вазимба в отличие от хова не знали рабовладения. Они всегда делились на королей и свободных крестьян. Хова же, обращавшие в рабство военнопленных других племен, должников, преступников, негров племени банту, захотели превратить в своих рабов также и вазимба. Поэтому вазимба решили тайком покинуть страну. Они углубились в горы Бунгулава и шли безостановочно до тех пор, пока не вышли к Манамбулу; там, в окрестностях деревни Маролака, они и основали свои поселения. Но не все добрались живыми до Манамбулу: многие умерли в пути, не выдержав тяжелого, изнурительного перехода. В поисках мест захоронения вазимба случайно набрели на пещеры, где и погребли умерших. Когда же удары молнии еще более сократили численность группы, они решили перебраться в пещеры. Почти ничего не захватив с собой во время бегства в Бунгулава, вазимба на новом месте испытывали крайнюю нужду. Сбор дикорастущих трав, рыбная ловля и охота на мелких зверей с помощью примитивного воздушного ружья и пращи являлись их единственными источниками пропитания. Мед диких пчел они использовали только для поминальных обрядов жертвоприношения.