На некоторое время еретики исчезли, затем они появились опять. Их было много, и они были вооружены. Джон Оксенхем, Хемфри Джильберт, два Хоукинса, Френсис Дрейк, Уолтер Рейли, всех и не перечислишь.
Суда их частенько проходили вон там, где сейчас лежит с поникшими парусами галеас и полчища чаек кружат над косяком ставриды.
Английские каперы перехватывали испанские суда, совершали набеги и на сушу, когда это сулило выгоду. Даже такие города, как Номбре-де-Диос, Картахена и Санта-Марта, не могли считать себя в безопасности.
А потом настала пора, когда каперы уже не довольствовались грабежом приморских городов: они принялись захватывать острова. Со временем в Испанском море возникли французские, английские, голландские колонии, даже Дания и Швеция подчинили себе несколько островков.
Некоторые острова отвоевывались испанцами, но тут же опять переходили в чужие руки. Англичане, голландцы и французы ссорились из-за добычи, дело доходило до яростных схваток между ними, но в конечном счете проигрывала Испания. У нее не было необходимой напористости, к тому же правители страны были один хуже другого.
Теперь уже несколько европейских держав утвердилось в Вест-Индии, и можно представить себе, как процветали их каперы.
Но наряду с, так сказать, узаконенным каперством вскоре возникло другое, без патентов и королевских благословений. В XVII веке началась «переквалификация» буканиров.
Эти люди без роду и племени стали создавать все более прочные союзы, своего рода братства, в которых все стояли друг за друга. Союзы береговых братьев вовсе не были преступными шайками и ни на кого не нападали, пока их не трогали. Они установили свои собственные законы и выполняли их неукоснительно. Все доходы поступали в общий котел, и дележ происходил строго по правилам. Прежде всего получали возмещение пострадавшие на охоте или рыбной ловле, при этом учитывалась степень увечья. Если семья оставалась без кормильца, братство брало на себя заботу о ней. Только выполнив все обязательства такого рода, буканиры делили остальное.
Такая организацияодин за всех, все за одногобыла необходима тем, кто жил возле самой пасти акулы. Эти братства сплачивали людей разных национальностей в единый фронт против враждебного окружения.
Поначалу братству в общем-то не мешали заниматься охотой на одичавший скот, ловить рыбу и черепах. Но в конце XVI века идиллии пришел конец.
В Европе Испания терпела одно поражение за другим. Флот Хоукинса и Дрейка разогнал Непобедимую Армаду, словно стаю уток. В Нидерландах преследуемые протестанты, вооружившись пиками и мушкетами, пустили их в ход, да так, что у испанских полководцев глаза на лоб полезли. Французские каперы захватили «Серебряный караван», английские флибустьеры орудовали вдоль берегов Американского материка.
В неглубокой стеклянной воде стремительно идет косяк серебристой кефали. Рыба прыгает, и в утреннем свете рассыпаются жемчужные капли. Приметив добычу, не спеша приближаются степенные бурые пеликаны.
Нырнули поплавки, сразу целый ряд. Бросаю потухший окурок и вхожу в воду. В зеленой ячее мелькает живое серебро. Две блестящие кефали и золотистая мохарра раяда оказываются в мешочке, который висит у меня на шее. Еще две-три рыбыи семье будет завтрак. Сардину кончуду оставляю в сети: пусть приманивает крабов. Эти рыжие крабыморские хулиганы, они так и норовят тебя ущипнуть, но зато хороши на вкус.
Взяв мешок в руку, возвращаюсь на свою корягу. Солнце взошло, оно как раз вровень с макушками деревьев, и понемногу море становится молочно-голубым.
Светлый береговой крабик скользит по песку и прячется в стволе старой пушки
* * *
Однажды, много лет назад, я видел большого крокодила, который в погоне за стайкой рыб бокачико поднялся в лесной ручей.
Здесь крокодила застиг рассвет, и вскоре после восхода солнца его обнаружили рыбаки-индейцы. Как сейчас, вижу бессильную ярость зверя, окруженного быстроногими людьми, которые пускали длинные стрелы с железными наконечниками в его незащищенные бока, ниже костного панциря.
Угрожающе разинув пасть, он кидался то влево, то вправо, ударами могучего хвоста сбивал воду в пену. Напрасно! Стрелы продолжали лететь. Самые смелые из краснокожих подбегали, выдергивали стрелу из тела дракона, увертываясь от хвоста, и снова пускали ее в цель.
Мне кажется, Испания после разгрома Армады и голландского восстания очутилась примерно в том же положении: слишком большой крокодил в чересчур мелкой речке. И со всех сторон спешили охотники
Многие остро ненавидели ИспаниюИспанию Тор-квемады и Хуана де Фонсеки, Испанию, которая опустошила Антверпен, разрушила солнечный храм в Куско, сожгла библиотеку майя в Паленке, замазала мавританские мозаики в Альгамбре, жестоко расправляясь со всеми, кто оказывался под ее владычеством.
Теперь настал черед буканиров. Ведь они были иностранцы, в большинстве еретики. Галерам Картахены нужны были гребцы, священной инквизициижертвы для аутодафе, чтобы держать народ в страхе и напоминать праведникам об их долге. К тому же сожжение еретиков было любимым народным зрелищем вроде боя быков.
И началась облава на братства. Она обошлась испанской метрополии ничуть не дешевле, чем война против какой-либо великой державы.
Вольные охотники и рыбаки не накопили никаких богатств. Выручки с продажи их товаракопченого мяса одичалого скота, вяленой рыбы, черепаххватало лишь на то, чтобы приобрести самое необходимое. Кроме скудной одежды у них были только лодки и оружие. Правда, оружие доброе: тому, чей хлеб насущный составляли одичавшие быки и хряки, требовался надежный мушкет.
Рассказывают, что, когда Генри Морган и его буканиры взяли Портобельо, губернатор Панамы прислал им приветствие, добавив, что хотел бы взглянуть на образец оружия, с которым пираты одолели испанский гарнизон. Морган отправил ему один из своих пистолетов и передал, что сеньор губернатор может не затруднять себя возвращением пистолета, владелец сам его заберет при случае.
Губернатор посмеялся остроумной шутке, но через три года Морган и впрямь нагрянул к нему. Развалины старой Панамы до сих пор напоминают об этом визите.
Помимо лодок и оружия буканирам помогало великолепное знание моря, островов и побережья, рек и болот, несчетных водных путей среди мангров.
Терять им было нечего. Куда лучше пасть в бою, чем заживо сгореть на медленном огне или сдохнуть на галере.
Ватаги отчаянных людей смазали свое оружие, наточили кортики, ножи и акульи копья, привели в порядок баландры, пироги и вышли в море. Горсточка нищих авантюристов объявила войну самой могущественной империи той поры.
Прежде всего им были нужны более вместительные и мореходные судагалеасы или шхуны. Хорошо бы с пушками.
Такие суда можно было тогда увидеть в большинстве испанских портов на Карибском море. На них приходились почти все перевозки, кроме трансатлантических. Команды были большие, вооружениеодна-две трехфунтовые пушки или короткие каронады. Подобные суда есть и в наши дни, правда без пушек; как и тогда, они перевозят грузы, а иногда контрабанду, или наоборот.
Обычно испанцы плавали только днем, а вечером бросали якорь в защищенной бухте, в устье реки или под прикрытием острова. Ночью плыли только в том случае, если надо было поскорее пройти участок открытого моря или убраться из опасного места.
Темная тропическая ночь, шхуна стоит на якоре в устье реки, до мангров тридцать саженей, место как будто безопасное. Команда спит на своих койках. И вахтенный дремлет, прислонившись к мачте, или, сидя на бухте каната и подперев голову руками, мечтает о роме и девушках.
Погода отличная, никаких врагов и в помине нет, какого черта глаза таращить?
Вахтенный не слышит тихого всплескаэто две длинные пироги выскользнули из мангров. Не видит, как задрожало и расплылось отражение звезд в темной воде. Пироги медленно и бесшумно подходят к корме шхуны.
С воинственным кличем буканиры вскакивают на борт. В лунном свете при оранжевых вспышках из пистолетных и мушкетных дул тускло поблескивают кортики, копья, секиры. Сонные моряки кое-как отбиваются вымбовками или в страхе прыгают в воду и плывут к берегу.