А вот и афганский колорит: необычные костюмы людей, демонстрирующйх такую же, как и гостиница, неприспособленность к борьбе с холодом. Они идут, зябко ежась, накинув на головы кто плащ, кто одеяло, словно холод для них это что-то редкое и кратковременное. А странноказалось бы, на этой высоте (без малого два километра над морем) и при вполне регулярной зиме можно было давно приспособиться к достаточно устойчиво суровому климату
Впрочем, дело не только в умении приспособиться; Вот люди идут по морозу в галошах на босу ногу. Это уже влияние не климата, а бюджета.
Минуем королевский дворец, у ворот которого зябнут часовые. За поворотом целая улочка освещенных лавокони открыты передними стенами к тротуару и светятся издали как фонарики, а вблизи напоминают небольшие сцены с поднятым занавесом. Из каждой лавочки, кажется, прямо на мостовую вываливаются то фрукты, то овощи, то галантерейная мелочь, игрушки и безделушки, а частовсе вместе в самых неожиданных сочетаниях.
По улице стелется сладковатый запах странных благовоний. Сначала не понимаем, откуда он, а потом видим: это пахнут угли карагача в жаровнях. Тут же на улицах люди греют над этими жаровнямикто иззябшие руки, а кто голые ноги, забавных чувяк с такими же носками, какие запомнились Бабе.
В лавках сидят, вернее, мах, окутанные ватными одеялами. Вот один из них поднялся, откинул свое одеяло, и под ним обнаружилась своеобразная грелкагорячий чайник! Лица тоже из старых сказок: одникак с древнеперсидских миниатюр, другие скорбно библейские, узкие, остроносые, южнокавказского типа. А встречаются и монголыширокоскулые и плосколицые горцы хазара, обитатели среднеафганских гор Хазареджата.
Вечерний Кабул загадочный, малолюдный. Конечно, это лишь случайные проявления жизни засыпающего го; рода
А наутроживой, многоликий, кипящий Кабул. Пестрая неисчислимая толпа людей в кое-как накинутых на голову плащах, халатах и одеялах. Если у кого пальто, то и пальто наброшено на голову одним из рукавов, а другим рукавом человек согревает себе лицо, точно концом кашне.
Как много мужчин! Целая улицаодни мужчины Нет, вот идет и женщина: пепельно-серый саван, от головы до пят скрывающий человека. Перед глазами густая сетка, делающая лицо неразличимым. Паранджи еще прочно держат своих узницпленниц ислама.
По тротуарам тянутся вереницы вьючных ишаков. Немало людей и верхом на ишаках; целые караваны ишачьей кавалериикартина, обычная и для нашей Средней Азии. Похожи на туркменско-узбекские и дувалыглухие глинобитные стены домов, обращенные к улицам. За этими стенамичистые и уютные дворики. Летом они превращаются в крохотные зеленые оазисы.
В торговых рядах столпотворение. Разносчики горячего лаваша, велосипедисты, уличные парикмахеры, бреющие головы своим клиентам тут же, на тротуаре Продавцы огромной кабульской редьки. Чьи-то настойчивые приглашения отведать шашлыка. Вьючные ишаки, раздвигающие мордами толпу. Полисмены, считающие нужным заливисто свистеть каждой проезжающей машине. Вроде салюта или напоминание о своем существовании? Тяжелые грузовики, но тут же и тяжеловесные телеги, запряженные людьми. Людьми, тянущими их совсем по-бурлацки
Улетаем из Кабула с таким чувством, что лишь едва черпнули странной и непривычной жизни этого города, где так удивительно переплелись живые картины средневековья и проявления ультрасовременной техники.
ИНДИЯ РЯДОМ
Напрасно пытаюсь разглядеть с высоты Джелалабадскую долину и очертания Хайберского проходаиздревле знаменитых ворот в Индию. На мой вопрос, где же Хайбер, индийский авиатор машет рукой вдаль налево. Оказывается, трасса самолета проложена на Дели совсем не по прямой линии. Мы полетели не на юго-восток, не по гипотенузе, ведущей прямо в Дели, а строго по катетам, сначала на юг, над заснеженным плоскогорьем Гардез, а затем на восток, через Сулеймановы горы.
Где-то тут мы пересекаем и границу Афганистана. Целое государство осталось под нами и сзади. Страна с двенадцатимиллионным народом; мы знаем о его отваге и гордом свободолюбии, о великой способности к труду; мы сами видели, как голую каменистую землю афганцы устилают почвой, привезенной вьюком на ишаках Но разве мы вправе судить\по однодневному впечатлению о жизни страны в целом?
Географическое положение Цейлона
И все-таки облик Афганистана, пусть и мимолетно воспринятый, начинает теперь жить в нашей памяти с опорой на живые впечатления, на неповторимые, хотя бы и случайные штрихи, которые удалось нам самим подметить. Книжный Кабул потускнелего вытеснили картины увиденного «взаправдашнего» Кабула
Сулеймановы горыеще один вариант южнотуркменского Копетдага. Так же обнажены и скалисты хребты, так же просвечивает на поверхности вся анатомия их каменных складок. Зубцы, чешуи и уступы В рельефе отпрепарированы и выявлены любые различия в стойкости каменных напластований, в способности их противостоять разрушению. Но вот и новость: восточные склоны Сулеймановых гор одеты темной полосой леса.
Это напоминает о том, что восточный фас Иранского нагорья смачивают летние муссонные дожди Индии. Значит, действительно реальна, значит, близится Индия, казавшаяся такой несбыточной, а теперь простирающаяся здесь рядом, дышащая сюда своими ветрами, орошающая эти хребты дождем
Горы кончаются. Впереди запыленный простор Индо- Гангской равнины. Под крылом самолета вьется среди широченной поймы, дробясь на несчетные рукава, Инд, напоенный гималайской влагой Инд! Как на исполинской карте, просматриваем весь Пенджаби мертвящую барханную пустыню Тхал, и сплошной пестролоскутный ковер полей, возделанных до последнего пятачка, и каждую из рек великого Пятиречьявот Джелам, вот Чинаб, вот Рави Любая из них напоминает Инд в миниатюреможно только представить себе, как разливаются они в дни летнего юго-западного муссона и летнего же таяния снегов в Гималаях (мы-то летим в сухой зимний сезон Индии, когда ветры дуют с суши к океану).
Невероятно, но мы оставили под собой и за собой еще одну страну. Под крылом самолета огромный город Лахорэто еще Пакистан, а за рекой Рави самолет начинает снижаться на зеленеющий и в январе аэродром Амритсарапрямо в Индию. Нас встречают смуглые люди, проверяющие наличие индийских виз на наших паспортах. Все они без пальтоздесь совсем лето.
Мы в Индии. Вот она, оказывается, какаяскромная, не оглушающая никакой экзотикой. Вокругни пышных парков, ни ярких цветов. Скудный, выгоревший от зимнего зноя газон аэродромачем не наша сухая степь?.. Впечатление, что перед нами какой-то новый вариант среднеазиатского ландшафта с одной только поправкой на сезон Да и расстояние невеликовсего; два-три перелета от Ташкента. Как до Индии близко! {Оказывается, она совсем рядом!
В Амритсарелегкая закуска в буфете аэропорта, удивившая крутой наперченностью всех блюд, даже цветная капуста обожгла рты, как крапива. Ели какие-то конфеты, напоминающие постный сахар, а съев, узнали, что они сделаны из кокосовых орехов.
Стемнело. Небо вызвездилось множеством незнакомых огней. Еще бы! Ведь Полярная Звезда, вокруг которой вращается наше северное небо, становится все ниже и ниже. Это над Северным полюсом она стоит прямо над головой, в зените. А сейчасвот она, всего на 30 градусов выше горизонта. Значит, уже треть небесной сферы на юге занимает непривычное для нас звездное небо южного полушария.
К Дели летели ночью. Слева в темноте полыхали далекие, но феерически яркие зарницыэто бушевала зимняя гроза в невидных нам Гималаях, громоздящихся совсем недалеко, вдоль горизонта. Дели возник под крылом, как черный ковер, сверкающий бриллиантами вечерних огней. Несколько нитей в этом ковре были прошиты изумрудамитак выглядят сверху зеленоватые лампы дневного света.
ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ
Поездка по вечернему Дели была мгновеннойза?помнились бесчисленные повороты дороги в огромном парке. Потом выяснилось, что все это был не парк, а сам город, вернее часть городаНовый Дели.
В отеле все приспособлено для борьбы с жарой. Под потолком и на столиках энергичные вентиляторы. Сквозной для всех этажей гостиницы большой зал с галереями оказывается не залом, а просто двором: над ним нет ни потолка, ни крыши; мы видим звездное небо.