Принцесса смутилась. Растеряв весь запал, она разжала пальцы, которые все еще впивались в руку жрицы. Та невозмутимо кивнула Первой Дочери, остальные повторили ее жест, и процессия двинулась дальше, покинув сады.
Раффи нервно потер губы.
Ничего хорошего из этого не выйдет. Она расскажет Верховной жрице
Не расскажет.
Нив была уверена в этомтак же как и в том, что рыжеволосая жрица никому и словом не обмолвится о погроме, который Первая Дочь устроила в Святилище. Что-то в ее странном ожерелье, в том, как жрица говорила о Диколесьекак о враге, а не о святыне, укрепило Нив в мысли, что Зофия никогда не услышит обо всем происшедшем и полслова.
Раффи искоса посмотрел на Нив, но промолчал.
Девушка мягко высвободила свои пальцы из его руки и пошла к дверям в сад. Она не обернулась, чтобы проверить, пойдет ли Раффи за ней, но слышала за спиной его шаги и как он закрыл двери у нее за спиной.
Раффи глубоко вздохнул и взъерошил ежик своих волос.
Послушай. Я знаю, что ты очень расстроена
Нив повернулась, вздернув подбородок.
Они принесли ее в жертву.
Раффи стоял прямо за ней, ближе, чем она думала. Его полные губы оказались всего в нескольких дюймах от ее лица. Нив резко выдохнула.
Просто так! Ни за чем! В этом не было никакого смысла!
Раффи ответил осторожно, но твердо:
Хотя Короли и не вернулись, какой-то смысл в этом мог быть. В его бархатистом мягком голосе звучал металл. Те чудовища, которые терзали наши земли до того, как Кальденора
Дерьмо это все собачье! Раффи, если бы в лесу жили чудовища, мы бы видели их в ту ночь!
В какую «ту ночь», он знал не хуже ее. Ночь камней и огнейи Диколесья, оказавшегося нечувствительным ни к тому, ни к другому. Ночь разбойников, которые увязались за сестрами и погибли самым жестокими непонятнымобразом. Нив толком и не знала, что произошло после появления разбойников. Кто-то из них ударил Первую Дочь рукоятью кинжала в висок, и Нив потеряла сознание. Очнулась она, когда все уже было позади и сестры были в столице, под надежной защитой.
Но Рэд сознания не теряла и помнила все, что тогда произошло. И думала, что это ее вина.
Ледяной укол вины пронзил Нив насквозь. Виныи холодной уверенности. Что бы там ни произошло, пока Нив валялась без сознания, именно из-за этого Рэд отправилась в Диколесье, несмотря на все уговоры сестры.
В этом не было никакого смысла, мягко повторила она.
На этот раз Раффи не ответил.
Нив пошла по тропинке, бездумно ведя рукой по цветущей живой изгороди. Края жестких листьев кололи пальцы, и Нив даже порезалась об один из нихна кончике пальца выступила крохотная капелька крови.
Раффи у нее за спиной вздохнул, а затем раздались шагион покинул сад.
Нив повернулась лицом к солнцу и закрыла глаза. Теперь она видела алые прожилки на внутренней стороне своих век. Весь мир находился за этой алой, подсвеченной лучами нежного, каким оно бывает только в начале лета, солнца.
В беседке рядом с ней, за стеной буйно распустившихся цветов, кто-то спросил:
Может, получится как-то попроще? С помощью какого-нибудь договора?
Голос у говорившего был таким хриплым, как будто его обладатель уже неделю не спал. И было в нем что-то знакомое, но человек говорил слишком тихо, чтобы Нив смогла узнать его. Разговор явно не предназначался для чужих ушей, но Нив не двинулась с места.
Не получится.
Второй голос был резким. Его Нив уже тоже где-то слышала. Его обладательница выговаривала гласные твердо и уверенно.
Все в Диколесье искажено. Его сила убывает на глазах. Обрезками ногтей и зубами его больше не удовлетворишь. Даже кровь оно не принимаетразве что свежую, хлещущую из раны, со значением продолжал второй голос, словно бы подразумевая что-то, известное собеседнику, но о чем не стоит упоминать вслух.
И Нив узнала эту манеру разговораникому, кроме рыжеволосой жрицы, она принадлежать не могла.
Также, продолжала за зеленой цветущей стеной жрица, Диколесье перестанет принимать в качестве жертв трупы. Оно будет требовать все больше и большевсе, что у нас есть, и в итоге цена станет такой высокой, что мы не сможем ее заплатить. Хотя бы из-за последствий. Вот что мы поняли из наших молитв, когда обратились к нему в последний раз.
И после паузы добавила нараспев, словно цитируя священный гимн:
Кровь, отданная в уплату по сделкам с тварями, что живут в глубине, это та кровь, что может открывать двери.
Нив нахмурилась. Собеседник жрицы явно был не в состоянии разгадывать такие сложные загадки.
Должен быть способ.
Даже если так, мальчик мой, промурлыкала жрица, ты должен сразу понятьпридется отдавать, и отдавать, и отдавать.
Помолчав, рыжая жрица добавила:
Короли требуют многогоно и щедро одаряют в ответ. Служение им открывает широкие возможности. Уж я-то это знаю.
Зашуршала одеждакто-то в беседке поднялся со скамьи.
Нив выругалась под нос и резко развернулась, изо всех сил стараясь выглядеть так, словно она погружена в созерцание клумбы на другой стороне дорожки.
Краем глаза девушка заметила белую вспышкужрица в своем привычном одеянии вышла из беседки.
Обращайтесь ко мне, если у вас возникнут еще какие-нибудь вопросы, произнесла она. Молитвы, которые мы возносили сегодня утром, после того как наши менее ревностные сестры покинули нас, открыли нам многое.
Из беседки появился юношаусталый и растрепанный. Нив взялась было за пышный желтый цветок, да так и застыла.
Обязательно обращусь. Спасибо, Кири.
Это был Арик.
Рыжая жрицаКири, теперь Нив наконец-то знала, как ее зовут, бросила взгляд на Первую Дочь, холодно улыбнулась, кивнула и двинулась по дорожке к замку.
Если Арик и удивился, увидев Нив здесь, то вида не подал. Лишь пригладил свои взъерошенные волосывид у них был такой, словно он последний раз причесывался неделю назад.
Нив.
Арик. И после секундного, но он очень тяжелого молчания Первая Дочь добавила: Мы волновались за вас.
И было отчего. Арик был бледен, лицо его осунулось, под зелеными глазами залегли темные круги. Кивком указав на усыпанные цветами деревья, он скрылся в густой поросли.
Нив огляделась, прежде чем нырнуть под ветки вслед за ним. Она понимала, что это смешноопасаться, что их застанут вместе. Арик, в конце концов, был ее женихом, будущим принцем-консортом. Тем, благодаря кому Валлейда заполучит наконец выход к морским путям через Флориану.
Тупая боль забилась в висках.
Нив раздвинула розовые цветы и обнаружила Арика. Тот уже расположился на скамейке под беседкой. На фоне ярких цветов он казался особенно измученным.
Арик молчал. Нив села рядом с ним. Скамейка была такой короткой, что, как она ни старалась избежать этого, ее бедро прижалось к его бедру.
Они были хорошими друзьями до того, как им исполнилось шестнадцать и помолвка была заключена, да и после помолвкитоже, пока Рэд была здесь и отделяла их от неизбежного будущего. Но теперь Нив не знала, как ей себя держать с Ариком.
Она поерзала на скамейке.
Как ты?
Не очень.
Я тоже.
Тишина опутала их. Все слова, что она могла произнести, казались Нив неуместными. Их объединяло лишь горени беседу, ни жизнь на этом не построишь.
Я пытался.
Арик наклонился вперед, запустив обе руки в свои и без того уже растрепанные волосы.
В ночь бала я пытался уговорить ее бежать.
Мы все пытались. Это был дохлый номер с самого начала.
Должен быть способ вернуть ее.
Нив закусила губу. Разговор, который она только что подслушала, снова всплыл в ее голове. Она подумала о собеседнице Арика. О погроме в Святилище и ожерелье из обломков священного дерева.
Арик, сказала она осторожно, смотри не наделай глупостей. Я этого не хочу.
Больших глупостей, чем отправиться в Диколесье и бросаться там в деревья камнями? в его голосе была некая тень былой легкомысленности.
Нив улыбнулась, услышав это далекое эхо привычного Арика, прежнего Арика.
Ну ты нашел кого спросить.
«Во всех смыслах», подумала она.
Арик сгорбился, от мгновенного проблеска легомысленности не осталось и следа.
Я найду способ вернуть ее домой.
Нив искоса взглянула на него. Она знала, что Арик любит Рэд. А еще знала, что сама Рэд его не любит и никогда не любила. Разумеется, Арик нравился сестре. Но она знала, что судьба ведет ее в темный лес, и не хотела разрушать еще чью-нибудь жизнь. Арик испытывал к Рэд более глубокие чувства, но Нив казалось, что он все понимает. Нив знала, что Арик будет очень опечален, но ожидала, что это быстро пройдет. Однако он оказался стоек в своей скорби.