Клычков, участвовавший в 1905-м в боях на баррикадах Красной Пресни, недавний солдат Первой мировой войны, в прямом смысле убивавший людей, а сейчас потемневший лицом, как перед дракой, спросил:
А чего не нравится? имел в виду и состояние их компании, и, видимо, нечто большее: может быть, мы, мужики, не нравимся тебе, Рюрик?
Клюев и Есенин повторяли, посмеиваясь: «Наше время настало».
Это, впрочем, относилось не к несчастному и напуганному Рюрику и даже не к его петроградским дружкам, а в целом к «элитам». Через эстета и дворянина Рюрика эта злая тройка как бы передавала привет аристократии, буржуа, «юрочкам», прочей, как Есенин выражался, «швали».
Теперь все равны будутвот что яростно радовало крестьянских поэтов. А тех, кто свысока смотрел, можно и за грудки подержать.
Есенин, пугая, пихал Рюрика и разошёлся настолько, что даже Клюев удивился: «Серёжа, что с тобой?»
Наконец, Рюрик и сам догадался, что Есенин придуривается, когда тот засунул ему в карман руку и сжал там его ледяные пальцы. Словно дал понять: «шутим, шутим».
Ощущение свершившегося возмездия было замешено с удивительным, светлейшим душевным подъёмом.
Словно бы не в силах совладать с собой и толком ещё не зная, что предпринять, Есенин, Клюев, Клычков и Пимен Карпов пишут Ширяевцу письмои какое!
Начинает Есенин:
«Христос Воскресе! Дорогой наш брат Александр.
Кланяются тебе совместно Есенин, Клюев, Клычков и Пимен Карпов».
Клюев продолжает:
«Христос Воскресе, дорогая Запевка.
Целую тебя в сахарные уста и кланяюсь низко».
Следом опять Есенин: «С красным звоном, дорогой баюн Жигулей и Волги».
Потом Карпов дописывает свою строку. Клычкову слова не досталосьлисток закончился.
Ощущение, словно они все хмельные.
Впрочем, так и было.
Они услышали «красный звон». Воскресший Христос вдруг стал для них зрим. Словно пятым в их комнатке сочинял письмо Ширяевцу.
* * *
Как водится, вместе ликующей свободы явилась чудовищная, хоть и праздничная, неразбериха.
Керенский провозгласил «войну до победы»и это огорчало более всего.
Петроград разом стал грязным, пьяным, полным солдат, проституток, мусорных кучи над всем этим витали звуки «Марсельезы».
На всякий случай Есенин уехал в Константиново: мало лисегодня «наше время», а завтра загребут на фронт. Надо ещё посмотреть, что за революция такая.
В Константинове мужики уже бузили, косились на помещичий дом; но никаких зверств не случилось, притом что по всей России тогда были ограблены и сожжены тысячи усадеб.
Есенин смотрел куда-то поверх этого.
Тогда он напишет классическое:
Разбуди меня завтра рано
О, моя терпеливая мать!
Я пойду за далёким курганом
Дорогого гостя встречать
Гостьтишайший ангел нового мира.
В марте пришлось вернуться в Петроград.
Штат военно-санитарного поезда сократили, и Есенин был переведён в распоряжение Воинской комиссии при Государственной думе.
В те дни Есенин всерьёз задумался о поступлении в школу прапорщиков. Что сподвигло его именно в те дни начать строительство военной карьеры, неизвестно.
Родители посоветовали? Надеялся на помощь полковника Ломана? Видел себя примерно в том же, что и Ломан, качестведобрым, влюблённым в отечество, деятельным царедворцем?
Со школой прапорщиков не сложилось.
Получилось, как-то ненарочно, совсем иное.
Есенин стал дезертиромпросто не являлся на службу в свою Воинскую комиссию. Всем вокруг было ни до чего.
20 марта 1917-го служба его закончилась.
Жаль, золотые часы, оставленные Ломану, так и затерялись навсегда.
Для Есенина наступало время больших страстей, больших романов, которые теперь будут следовать один за другим.
В том марте он познакомится с Зинаидой Николаевной Райхта служила секретарём-машинисткой редакции левоэсеровской газеты «Дело народа».
Ей было 22 года, родилась в 1894-м, в Одессе, жила одна, без родителей, бывших в Орле.
Мать её Анна Ивановна, в девичестве Викторова, происходила из обедневших дворян, отец Август Райх, немец, выходец из Силезии, высококвалифицированный механик, работал паровозным и пароходным машинистом.
Впоследствии Есенин будет утверждать, что его Зина, рождённая русской от немца, еврейка. Дело в том, что у бабушки Зинаиды по материнской линии фамилия была Евреинова; которая, впрочем, принадлежности к этой народности могла не означать. В этом было что-то личное: жена, с которой рассорился, должна быть коварной; еврейство усиливает эффект. А немкакак-то скучно.
В молодости отец Райх был политически активен до такой степени, что ещё в 1897 году вступил в РСДРП и дважды отбывал ссылку на севере. Скрываясь от преследований в Орле, незаконопослушный Август влюбился в Анну, перешёл из лютеранства в православие и при крещении получил имя Николай Андреевич. Они поселились в Одессе, но за участие в событиях 1905 года Николай Райх был выслан из Одессы в Бендеры. Там Зина провела детство.
Будучи старшей из троих детей, она росла под влиянием отца. Ещё в юности занималась в подпольном кружке, после окончания гимназии получила заодно с аттестатом свидетельство о политической неблагонадёжности и, как следствие, не имела права поступать в российские университеты. Пришлось идти в частное петроградское учебное заведениена историко-литературный факультет Высших женских курсов Н. П. Раева. В эсеровскую газету Зина наверняка попала благодаря старым папиным революционным знакомствам.
Она была очень хороша собой, смешлива и сверх всякой степени очаровательна. Тугие чёрные косы, уложенные вкруг головы. На каблукахвыше Есенина. Художница Софья Вишневская расскажет про «её прелестные, как вишни, глаза и веки, как два лепестка»: «Необыкновенная матовая кожа и абсолютная женственность».
Мурашёв запомнит, как Райх «мягким движением» куталась в платок: март, прохладноно какая грация в движениях!
Есенину она казалась совсем юной.
Мариенгоф позже отмечал пышные и круглые бёдра Зинаиды; его это будет раздражать. Но, кажется, стройной девушке двадцати двух лет это придавало дополнительное очарование, порождающее лёгкий мужской тремор. Есенин, в конце концов, был из деревни, где субтильность мало ценилась.
Райх занималась в скульптурной мастерской. Была музыкальна и очень начитанна; любимым писателем её был Кнут Гамсун.
Позже в Зинаиде проявится деятельное честолюбие, но тогда ничего подобного Есенин в ней не разглядел.
Как подступиться к очаровательной Райх, Есенин пока не знал.
Ситуация усугублялась тем, что в неё был влюблён Алексей Ганин. И если бы только он! Добрая половина редакции тоскливыми глазами провожала её перемещения. Более того, в Петрограде у неё имелся жених, ожидавший своей счастливой участи.
Есенин вида категорически не подавал.
Первые их, на людях, встречи случались в Обществе распространения эсеровской литературы при ЦК партии социалистов-революционеров на Галерной.
К тому времени Есенин форму уже не носил, являлся туда в лёгком пальто и фетровой шляпе, брал книгу и читалдожидался чего-то.
Понемногу стали гулять вместе в образовавшейся компании: Есенин, Ганин, Зина и работавшая там же Мария СвирскаяМина Львовна Гиршевич, эсеровская активистка.
Причём Есенин, как правило, ходил со Свирской, а Ганин с Зиной.
Читали своим подругам стихи.
У Зины имелись свои суждения о поэзиии неглупые. Для девушки это было уже слишком.
Возникало, однако, ощущение, что это со Свирской у Есенина начинается роман: он оказывал ей знаки внимания, и она поначалу даже отзывалась.
Сплоховал сам Ганин: видимо, он совсем не знал, как подступиться к Зинаиде, и на свою беду задумал позвать и её, и Свирскую, и Серёжу в гостив Вологду.
Так, по замыслу Ганина, поездка не покажется Райх слишком нарочитой: компания двух молодых и очаровательных поэтов и подруги позволит незамужней девушке сохранить реноме. С одним Ганиным она точно бы никуда не поехала.
Райх загорелась этой идеей и тут же отпросилась в редакции.
Более того, когда выяснилось, что у молодых людей совсем нет денег, Райх сказала, что у неё имеются накопления и она готова их потратить.