Антоний, как и планировал, путешествуя, обосновался вначале на восточном побережье Испании, в крупном и влиятельном городе Эмпорион, а затем некоторое время пожил в Фесалии; так, постепенно продвигаясь до Италии он планировал посетить все крупные мегалитические центры на северо-западном побережье Средиземного моря. Он заходил в Сардинию и Корсику, долгое время проживал на юге италийского полуострова. Он только недавно, совсем недолго пробыв в древнем и богатом Библе гостем у Сидона, переселился в Назарет, незадолго до того, как Иудея стала римской провинцией.
Антоний был боязлив, жил тихой, умеренной во всём жизнью. Капитал свой собирал потихоньку, ладил с людьми, и оттого всегда находил поддержку и опору среди своего окружения.
Назарет был местом тихим, поэтому Антоний Фасулаки и остановился здесь лет на пятьдесят раньше Георгия. Виноградники, которые он приобрел, были в запущенном состоянии. Он организовал хорошую систему полива и ухода, имея всего два батрака в помощь. Теперь Антоний собирал здесь настолько богатый урожай, что даже выстроил небольшую винодельню. Так он превращал излишки винограда в вино. На винодельне работало не больше десяти батраков, но сам он, находясь в достаточно преклонном возрасте, за всем уследить не мог и решил нанять управляющего.
Как был рад Георгий, выразить невозможно. После стольких лет скитаний, он уже и забыл, кто он и что, в невозможности с кем-то нормально пообщаться. Около пяти лет он работал на винодельне, помогая Антонию управляться и с другими делами.
С тех пор, как он перестал работать у Антония, каждый раз посещая Назарет, он надолго задерживался в гостях, при этом чувствуя себя как дома. Коллеги обменивались мыслями и наблюдениями, разговаривая сутки напролёт.
Приветствую, приветствую! Сколько лет, сколько зим! обнялись они как старинные друзья.
В этот раз Антоний встретил его с мальчиком лет десяти.
Проходи в дом, указал он в сторону двери, протягивая обе руки, как бы приглашая, в небольшом поклоне.
Сам не пройдешь вперед, как хозяин указывая мне дорогу? пытался пропустить вперед старика Георгий.
«Дверная ручкаэто протянутая рука дома», процитировал кого-то Антоний. Сынок, обмой-ка уважаемому Джошуа ноги с дороги. Он, поди, сбил с десяток сандалий, пока дошел наконец к нам.
Мальчик принес таз и начал обмывать Георгию ноги, смазывая их ароматным оливковым маслом.
Пыль, жаркий климат и постоянная ходьба делают ступни ног грубыми, шершавыми, пятки покрываются глубокими трещинами, болят, и стоит присесть ненадолго, вставая, чувствуешь себя индийским йогом, стоящим на битом стекле. Распаренные, влажные ноги, ещё и сдобренные целебным маслом: как бальзамом на душу, дают отдохновение и негу.
Когда ты уже сыном обзавелся? Вот ещё год назад ты и женат не был, весело спросил Джошуа.
Да уж какая женитьба, не смеши старика. В тот год как ты ушел, вот тогда и обзавелся! Прикормил сиротку. На рынке хозяин овощной лавки загонял его до смерти и видно не кормил совсем! Мальчишка наелся гнилых фруктов, и у него началась лихорадка и понос. Тогда жестокосердный хозяин, выгнал его совсем, умирать в подворотню, рассказал Антоний. Пришлось взять его к себе. Антибиотики только и помогли. Ходил за ним, как за сыном родным. «Старетьзначит переходить от чувств к сочувствию». Миха, принеси фруктов и хорошего вина кувшинчик, позвал он мальчишку.
А ты всё цитатами балуешься? заметил Георгий.
Альберт Камю. Я собираю мудрость по всему свету. Только так можно оценить богатый опыт человечествапользоваться его открытиями. У нас ведь как? Человечество будто заново рождается каждые сто лет, проходя все стадии взросления. Они забывают, что до них люди жили и получали опыт, который можно использовать, не наступая на грабли каждый раз заново.
И пары месяцев не прожил Георгий в доме профессора, как с разных сторон к ним потекли вести о появлении очередного пророка. Вести шли с разных сторон. Давно уже заговорили об Иоанне, и Георгий прежде Кумрана посетил то место у Мертвого моря, где Иоанн крестил народ в водах Иордана. Он три дня слушал его проповеди о приходе мессии и лично беседовал с ним в кружке учеников. Иоанн тепло и в тоже время восторженно рассказал ему о своём сводном брате Иисусе, с которым провел большую часть детства. Он считал его необыкновенным во многих отношениях, от того даже ребенком испытывал к нему благоговение и трепет. Не многим доверял Иисус свои секреты, и то, что видел тогда Иоанн, общаясь с ним, не знал, пожалуй, никто, кроме матери, от взора которой, не могло укрыться «волшебство» и необыкновенная сила её малыша.
Именно так говорил о нём Иоанн, с любовью, с горящими глазами, поэтому по телу Георгия побежали мурашки:
Неужели?
Сейчас нет смысла скрывать его природу, говорил Иоанн. Многие должны узнать его так же, как я, и уверовать в мессию.
«Вот и пришло время», подумал Георгий и начал глубоко дышать в волнении.
И когда слуга Антония вернулся из соседней Каны, куда доставлял вино, заказанное к свадьбе, и рассказал о чудесах превращения воды, Георгий очередной раз собрал свою переметную сумку и отправился в путь. Оказалось, что Иисус с учениками уже вернулись из Каны на берега Галилейского озера. Джошуа направился туда.
Пару дней Джошуа не подходил ближе пятидесяти метров, он наблюдал за происходящим со стороны. Благо, постоянно большое скопление народа вокруг пророка, это позволяло. Но сегодня он уже не раз ловил на себе чей-то взгляд.
Одни звали его Иисусом, а другиеравви, что значит учитель.
Джошуа с интересом разглядывал его спутников. Их было одиннадцать. Он грыз губы и думал, думал и снова думал. Нет, он не сомневался в Иисусе. Когда он понял, как хорошо знает он этого человека, все сомнения Джошуа улетучились, как утренний туман, обнажив тяжелую правду.
Как он мог не понять? Боль острой бритвой резала глаза. Стоит ли ему подойти? Как кадры из кинофильма, сложилась вмиг вся картина, закрыв последние белые пятна найденными, наконец, кусками мозаики. Оцепенение охватило Джошуа, он не мог встать, он не смел даже дышать. Руки его дрожали, и НИКАКАЯ ПРАВДА О ИИСУСЕ ХРИСТЕ, ЕМУ УЖЕ БЫЛА НЕ НУЖНА! Лучше бы встать и уйти, прямо сейчас, не теряя ни секунды.
«Пора возвращаться домой, Егорушка, пока ещё не поздно, пора», повторял он сам себе. Но жестокая судьба уже схватила его своей железной рукой за воротник.
Аааа, вот и мой друг, именно его мы так долго ждали! Я заметил тебя издалека. Почему ты не подошёл? равви взмахом руки представил его ученикам. С ним нам будет намного спокойнее, и он уже поклялся, что не откажет мне в помощи, говорил Иисус громко, но мягко, и взял его за плечи обеими руками.
Джошуа поднял голову и своими затуманенными глазами встретил взгляд, полный любви и радости от встречи с давним товарищем.
Ила? Джошуа обомлел. Он смотрел на учеников, обступивших Иисуса со страхом и недоверием. Мысли метались в его голове: «Почему онипонятно, они избраны стать частью истории. А я? Что здесь делаю я? А главное, что сейчас предпринять? Нужно сбежать, бежать скорее! Илипока подождать, посмотреть, послушать? Нет, бежать».
Он сидел, сжавшись в комок, а они обступили его и смотрели на него, как ему казалось, словно на сумасшедшего.
Это Иуда, сын Симона, он из Иудеи, представил он Джошуа. Простишь меня? Ила глянул на Джошуа, потом снова обратился к ученикам. Это я дал ему имя Иуда, но он недоволен и постоянно ворчит на меня. Так, Джошуа? Его послал мне Бог. Мы преодолели вместе уже часть нашего пути к спасению. В трудные минуты он был мне поддержкой и опорой. Он настоящий сын избранного народа Израиля, иудей. Поэтому я и нарек его Иудой. Теперь нас двенадцать!
Ты же не против, как и прежде, управлять нашей казной? Я верю тебе, Иуда. Номинально, ты первый мой соратник, я призвал тебя раньше всех! высокопарно произнёс он.
Откуда ты будешь, Иуда? спросил кто-то. Но Иуда был всё ещё потрясен, и звуки, раздававшиеся вокруг громким эхом, раздражали его слух. Продолжая поток своих мыслей он несвязно пробормотал: «Искалискал, и вот он!».
Что ты сказал? Из Кариота? Ты из Кариота? несколько раз переспросил Пётр и тронул его за плечо.
Эх, видимо, дас горечью и безнадёжностью ответил Джошуа. Что занаказание такое? и, сказав последние слова, поднял голову. Прямо на него смотрел Ила, и взгляд призывал его к действию. Он встал и пошел за ним, а следом и все другие.