Я волочила за собой сумку по коридору, ругая на чем свет стоит начальника и старую каргу тетю Валю.
Но в тот миг, когда я увидела свою новую камеру, я поняла, что тетя Валя здесь явно ни при чем. У меня даже челюсть слегка отвисла, когда я заглянула внутрь через плечо проводника.
Глава 10
Я и не думала, что у нас в СИЗО есть такие камеры. Начальник этажа вежливо посторонился и сказал:
Вот, девушки, принимайте, нового жильца. Не обижайте.
Я пунцовая, как рак, вошла в камеру, и дверь за мной закрылась. Мне хотелось придушить начальника за его слова. Это же надо, такой «сопровод». «Не обижайте». По всему выходило, что я ставленница начальника и буду либо стучать на них, либо получаю привилегии от него за сомнительные действия. Теперь придется какое-то время потратить на восстановление моего доброго имени. Хоть здесь и были не менты, а военные, но все равно заключенные их не любили и воспринимали врагами.
Я огляделась. Осматривать, правда, было почти нечего. В этой камере я увидела всего три двухъярусные нары и четырех человек. Камера небольшая, примерно девять квадратных метров, квадратная. Около каждой из трех стен стояли нары, а посредине стол. Слева в углу туалет, с довольно высокой дверцей, за которой можно было спрятаться, а так как третьего яруса нар не было, то и никто не заглянул бы сверху. В камере очень чисто и свежо. Конечно, я ведь привыкла, что человек двадцать в одной комнате непрерывно курят и разговаривают, а здесь было так тихо, что просто не верилось. Женщины с любопытством смотрели на меня, и я произнесла:
Здравствуйте. Меня зовут Ира.
Здрасте, ответили они.
Кто смотрящая?
Это я, Тоня.
Моей новой смотрящей была женщина лет сорока пяти, казалось, ей все равно, кто я такая и как меня зовут.
Куда можно лечь?
Вот две свободных нары, выбирай любую.
Обе были наверху, но мне нравилось спать на втором этаже. Я так привыкла к такому положению и обзору, что уже и не хотела спать внизу, хотя там места считались более привилегированными. Я выбрала нару над Тоней. Она стояла впритык к окну и над батареей. Просто блаженство. Тепло грело спину, а в лицо шел свежий воздух. Я тут же выглянула в окно и обнаружила еще одну приятную вещь. Окно выходило во внутренний двор, и на нем не было щита, закрывающего его. Только крупная решетка внутри и решетка вроде жалюзи (так называемый баян) снаружи. Вот потому-то и было так хорошо и свежо в камере: почти ничего не препятствовало воздуху, а пять человек не могли создать нехватку кислорода. Как оказалось, сигарет в камере не было уже два дня, поэтому не было и дыма. Ну что ж, как обычно, знакомство начиналось с угощения, и я любезно поделилась с девушками сигаретами и чаем с вареньем. Их недоверие постепенно стало исчезать, когда они узнали кто я. Тюрьма слухами полнится, и все были в курсе обо мне.
Почему меня сюда перевели, не понимаю? спрашивала я у Тони.
Говорят, что за тебя попросили.
Кто? удивилась я.
Понятия не имею.
Значит сам начальник здесь ни при делах? с облегчением констатировала я.
Тоня лениво приподняла бровь:
Ну, он ведь мог и отказать, а?
Тоня была рецидивисткой. В общей сложности она отсидела около пятнадцати лет. Все непродолжительными сроками за мелкие кражи. Этим и объяснялось ее спокойствие и равнодушие. Могу себе представить! За пятнадцать-то лет, чего она только не перевидала и с кем только не общалась. В остальном же она была такой как все, ничем не отличаясь. Большую часть времени она просто спала, отвернувшись к стеночке, а мы старались не шуметь.
Слушайте, я и не знала, что есть такие камеры, говорила я девчонкам.
А что такого?
Вы в других не были?
Нет.
Вам повезло, и я рассказывала страшные истории о трехъярусных нарах под потолком и двадцати-двадцати пяти заключенных на пятнадцати квадратных метрах. Они слушали, открыв рты, и не верили.
Девчонки, кроме Тони, все были первоходками и попали сюда совсем недавно, кто две недели назад, кто пару месяцев. Мое пребывание под следствием в десять месяцев казалось им просто фантастическим и огромным. Каждая думала, что один-два раза съездит на суд, а оттуда домой и никто не верил, что можно скитаться по тюрьме десять месяцев. Как так получилось, что им повезло попасть в этот райский уголок, я не понимала. Считала, что в таких вот маленьких и уютных камерах сидят только очень состоятельные люди. А эти такими не были. Ленапростая наркоманка, Юляиз детдома, Инга вообще попала сюда случайно. Она была откуда-то с западной Украины, а не из Крыма, и приехала летом отдыхать на курорт. Таких как она называли «гастролерами».
Познакомилась с парнем, и у них завязался курортный роман. Он пригласил Ингу к себе в номер в отель. А потом исчез оттуда, прихватив кучу вещей. Там Ингу застали настоящие владельцы номера. И ее, как была в купальнике и парео, доставили в участок. С тех пор она два месяца сидела и ждала разбирательства дела. Дома у нее осталась только дочка десяти лет, которую она оставила на подругу, когда уезжала отдыхать. Бедная Инга так и ходила в пляжных шлепанцах. Ей дали какие-то вещи, но она постоянно мерзла. Я подарила ей теплый свитер и кроссовки, и Инга стала моей подругой. Поначалу я долго к ней присматривалась, и мне никак не верилось, что она такая, какой кажется. Дело в том, что более наивного человека ее возраста (ей было около тридцати) я в своей жизни не встречала. Но чем больше я с ней общалась, тем больше понимала, что она именно такая. Взрослая женщина, а наивная как дитя, возможно, и в Деда Мороза верила. Ей можно было сказать любую глупость, и она воспринимала все за чистую монету. Смекнув это, я часто ее подкалывала, но Инга не обижалась и хохотала вместе со мной. Мы все умирали со смеху, когда она рассказывала про чистый и светлый курортный роман с воришкой. Как ни странно эта наивная Инга рассказала мне много вещей, которые мне пригодились в жизни, и я вспоминаю ее по сей день. Она рассказывала, как приготовить блюдо из картофеля, а я спрашивала:
Сколько надо картошек на одного человека?
Я всегда беру три штуки.
Ага, понятно.
До сих пор, когда я готовлю, то беру три картошки на человека и всегда вспоминаю милую наивную Ингу.
Она любила готовить и делилась рецептами. Инга рассказывала:
Еду надо всегда подавать красиво. Это очень важно. Я пошла как-то и купила красивейший сервиз, белую скатерть и новые приборы. Накрыла на столвсе сияет и блестит, просто загляденье. И еду всегда старалась готовить контрастную, чтобы красиво смотрелась на посуде. Заходит мой бывший и как увидел это, говорит удивленно: " А чё за праздник?» Я ему: «Никакой не праздник. Просто купила новый сервиз». Так он как устроил скандал, мол, побьется, деньги на ветер, что я дура и транжира, а поесть можно и с обычных тарелок.
А ты что?
Да ничего, выставила его за дверь после этого.
Теперь, накрывая на стол, опять же, всегда вспоминаю Ингу и стараюсь следовать ее советам. Любой простой и наивный человек может научить чему-то, запасть в память на всю жизнь, оставить неизгладимое впечатление, так же как самый именитый профессор, имея кучу ученых степеней, не оставит никакого следа в душе.
Она много рассказывала о дочке. Ей было так стыдно за то, что она в тюрьме, что бедная Инга предпочла, чтобы дочка ничего не знала. Никто к ней не приезжал и ничего не привозил. На подругу и так легло бремя заботы о ребенке. Она написала письмо подруге и просила ничего не говорить ребенку: наплести что-то про важные дела и командировки. Конечно Инга, как и все мы, рассчитывала выйти домой после суда. Я благоразумно молчала, зная по своему опыту, что никто так просто не уходит домой после вынесения приговора, в особенности, если уже сидела в СИЗО. Ей инкриминировали проникновение со взломом и кражу. Так просто тут не отвертишься. К тому же адвоката у нее не было. Платному неоткуда взяться, а государственного назначают только тем, у кого тяжкие преступления.
В этой маленькой камере жизнь была очень уютной. Спокойная Тоня задавала всем тон, никто не шумел и не ругался. К тому же девчонок периодически забирали на этапы, и нас в камере оставалось два-три человека. Даже было скучно.