Человек невероятно быстро ко всему привыкает и приспосабливается. Он может выжить при любых обстоятельствах. Я вспоминала, как еще несколько недель назад я боялась этих людей, шарахалась от них как от прокаженных, ожидала только плохого. А теперь хохочу вместе со всеми, делюсь воспоминаниями и радостями, отдаю последний хлеб. Я привыкла очень быстро ко всем порядкам и беспорядкам и чувствовала себя как рыба в воде. А я не была таким легко уживающимся со всеми человеком. Скорее наоборотконфликт на конфликте, своеволие, непокорность. Я не могла промолчать, не могла делать, что велят, была неуравновешенной. А здесь все переменилось. И это ведь достигалось не кнутом, а чем-то совсем другим. Я теперь не испытывала никакой неловкости в душе с сокамерницами или когда шла в туалет. Частенько, прихватив сигаретки, я слазила со своей нары и отправлялась «в гости» к кому-нибудь.
Лилианчик, ты не занят?
Нет, конечно, проходи, он двигался на наре, а я забиралась к нему с ногами и готовилась слушать.
Ну, расскажи, как ты докатился до такой жизни?
А что, я не жалуюсь.
Как ты попал сюда, поведай своей подруге.
Я цыган, философски говорил Лилиан, каждый из нас бывает в тюрьме.
Аты за что?
Попал как-то в деревню одну
А вы, правда, так живете, ну скитаетесь, не сидите на одном месте?
Все по-разному. Многие кланами живут, они могут и оседлую жизнь вести. А я одинок. Нет семьи, нет дома
Так что было в той деревне?
Иду, глядь, тачка стоит. Такая тачка хорошая, почти новая. Я ее взял, иду, тачку качу
И что, тебя с этой тачкой поймали?
Да нет. Иду, смотрю: двор безлюдный. А на том дворе валяется топор старый, на другом дворе мотыга. Чего только люди не бросают без присмотра
Я уже давилась от смеха:
Ты как в сказке прям жил
Да, а что?
Набрал, значит, ты полную тачку вещей со дворов и идешь себе такой спокойный, катишь ее, улыбалась я.
Ага, соглашался Лилиан. И тут гад-участковый, откуда ни возьмись
Вроде и кража дело постыдное, но когда Лилиан так об этом рассказывал, то без смеха слушать это было невозможно. И сразу как-то жаль его становилось: ну не понимает, что делал он что-то плохое, такой вот бесхитростный человек.
Ничего, не расстраивайся, много тебе не дадут за это барахло.
Лилиан всегда был готов помочь, силища у него была чисто мужская. Вот кому не страшно отправляться на зонукто его тронет?
* * *
Я обожала истории, рассказанные сокамерницами. Каждая историяжизнь. Каждый человек это представитель окружающего мира. Мнение одной женщинымнение многих ей подобных. Здесь можно было встретить, кого угодно и любая давала познать что- то новое. Тюрьмапоистине великая школа для тех, кто умеет слушать.
Соседка по наре, Наташа, все время переживала, что я не мою спину. Она подходила ко мне в душе и забирала мочалку:
Так, поворачивайся, я тебе спину потру.
Отстань, моей спине и без того неплохо живется. Я читала, что тереть спину вредно.
Ты слишком много читала, как я погляжу.
Она забирала у меня мочалку и терла, как заботливая мамаша ребенка.
Она была интересной Личностью, именно так с большой буквы. В первый же день как Наташу к нам привели, я ее невзлюбила. Она была вся такая правильная, манерная, не расставалась с Библией ни на минуту. Мерзкую баланду ела так, словно это было изысканное блюдо в ресторане. Она садилась за стол с ровной спиной и вкушала ложечкой это варево, даже нахваливала порой. Разве могла она не бесить? Мы с девчонками прозвали ее Богоматерь и всячески старались зацепить. Но она так равнодушно относилась к нашим потугам, что становилось потом даже как-то неловко. Однажды она ни с того ни с сего мне сказала:
Ты очень странная девушка.
Ты тоже, буркнула я в ответ.
Ты напоминаешь мне Маугли, который попал в дикие джунгли. Он пытался походить на животных, но как бы ни старался, оставался человеком. Был инородным среди них.
У меня отвисла челюсть. Что это былокомплимент? Решила усмирить вредную девочку? Я призадумалась и с тех пор перестала ее доставать. А спустя еще какое-то время, мы начали общаться и влюбились друг в друга.
Она называла меня Человеческий детеныш, как Маугли, и это прозвище прилипло ко мне.
Когда пришло время расстаться с Наташей, я
расплакалась.
Напиши мне что-то на память, попросила я.
И вот какие стихи она мне написала:
Что ж написать тебе? Ведь знаю, вспомнишь
Бредовых этих дней цветную карусель.
Отважный милый Человеческий Детеныш
Достойных тебе взлётов и потерь.
Лети! Лети! Уверенности, силы
Пусть не убавится со временем в крылах.
Летать беспечно тоже, в общем мило:
Так риска меньше, хоть не тот размах!
Что изберешь ты для себя? Пророчить сложно.
Пусть сбудутся все-все твои мечты.
Одной из многих оставаться можно,
Но среди многих будь собою ты!
(Наташа К.)
Мы были просто женщинамиссорились, мирились, дрались, плакали, обожали любовные истории и переписку.
* * *
В основном наш день проходил следующим образом. Всю ночь мы проводили за перепиской, а чтобы не спать, многие пили чифир. Это было отвратительное варево из крепкого чая. Некоторые очень любили чифир, подолгу колдовали над ним, переливая из одной чашки в другую и как-то по-особому заваривая. Но все равно для меня это была просто «заварка».
Ируха, у тебя есть чай? как-то раз спросила меня Валя.
Ага.
Чифирнуть не хочешь?
Да не особо. Но чай берите, пейте.
Девчонки заварили и все же настояли, чтобы я к ним присоединилась. Когда я хлебнула чифира впервые, меня чуть не вырвало. В ушах стоял шум, давление очень поднялось. Гадость редкостная.
Фу, как это пить можно? я кривилась и плевалась, а девушки с недоумением на меня смотрели.
Я поняла, что сморозила глупость. Словно пришла к кому- то домой, меня там стали потчевать и угощать фирменным блюдом, а я заявила, что его есть нельзя. Потом Таня, выполняющая роль наставницы, мне тихонько пояснила:
Кривиться невежливо.
Да я уж поняла, ответила я. Ступила.
Ты чиф можешь и не пить. Ты молодая, нафиг он тебе нужен? Зубы станут черными, печень тоже спасибо не скажет, сердце будет рваться из груди, словно зэк из тюрьмы. К тому же, к нему наблюдается привыкание, как к алкоголю. Эффект от чифа схож с опьянением. Ты посмотри на них, она кивнула в сторону развеселившихся девчонок, глаза стеклянные, во всем теле бодрость, веселье бьет через край. А наутро голова будет раскалываться, а организм воды требовать.
Но они же настаивают. Я отказывалась, сколько могла, ты сама видела.
Когда мы вот так собираемся в кружок с чашкой чифира (которую было принято передавать по кругу и делать маленькие глоточки), можно узнать много полезного. Чиф развязывает язык. А ты не отказывайся, сиди и слушай. Когда до тебя доходит кружка, делай просто вид, что пьешь.
Хорошо, соглашалась я. Спустя какое-то время я даже делала несколько небольших глоточков, а не просто притворялась. Привыкла. К тому же чиф пили с конфетой, и горькое послевкусие тут же заедали. По этой причине в тюрьме так популярны карамельки и леденцы.
Однажды я проснулась после ночного «пьянства» и увидела рядом Наташу. Она сидела рядом и держала меня за руку.
Ты чего? не поняла я.
Ты что чифира облилась?
Было дело.
Ты вся металась в постели, стонала, а пульс у тебя просто зашкаливал. Я сидела тут и считала его, думала уже врача вызвать.
Что, так все плохо было?
Да не то слово. Ты заканчивай с этим.
Я и правда себя очень плохо чувствую, ответила я. Ладно, завяжу.
Больше чифиром я не злоупотребляла, а после у меня вообще развилась стойкая антипатия к черному чаю. Даже его запах вызывает тошнотворные воспоминания о тюремном напитке.
Так проходила ночь. Каждый вечер мы делали «дорогу» и переписывались, а под утро коня сворачивали, прятали и ложились спать. Просыпались часа в два дня. Тут как тут была Женя со вкусным обедом. Она не принимала участия в ночных посиделках и вставала намного раньше. После обеда искали себе занятие. Так как делать было нечего, мы подолгу занимались своей внешностью. Делали друг другу массаж лица, накладывая крем, массаж рук и спины. Выщипывали брови друг другу. Так как пинцета не было, делали это двумя спичками. Я потом так наловчилась орудовать спичками, что ко мне все приходили на эту процедуру. Делали друг другу макияж, подбирая разные оттенки и проявляя творческий подход. Красили ногти, если у кого-нибудь оказывался лак. Самые обычные женские дела, когда появляется свободное время. Тёте Жене регулярно передавали краску для волос, и мне поручалось покрасить ее длинные густые волосы в цвет воронова крыла. Мои же стали отрастать бесформенными прядями, краска смылась, и выглядела прическа не очень привлекательно. Тетя Женя могла попросить ножницы у охраны, но я не рисковала доверить кому-то свою стрижку. Профессионала среди нас не было, я все ждала, может когда-то появится.