Звонок!.. Учительница ещё что-то говорила, ещё что-то писала на доске, но все эти радостидля девочек, мальчишек, точно сдуло Норд-остом Вот ещё бы он дул в спину!
Мы бежали к Стадиону, осень набросала под ноги мокрые листья, мы бежали, скользя, кренясь к тяжёлым портфелям Стадион не радовал, он было начинал радостно шуметь, но потом резко затихал, разочарованно вздыхал, обиженно ухал, жалобно стонал
Ну, вот, наконец, и ворота Стадиона, перед ними толпятся не вместившиеся взрослые горе-болельщики. Взрослый, конечно, может купить за семьдесят копеек билет и со спокухой пройти контроль, но когда билетов нет, он не может, отбросив портфель, взвиться по забору. Сегодня сгонятьнекому, и контролёры, и милиция, все смотрят. А Стадион, нельзя сказать, что полон, он забит под завязку, раздут, как футбольный мяч А на табло0:1, наши ребята проигрывают матч, который нужно выиграть во что бы то ни стало
Игра идёт на дальнем конце поля, в свете прожекторов. Видно плохо, потому чтодалеко, потому чтодымка, но перебежать уже не успеть, да и там, у ворот противника, не протолкнуться, мест нет даже на деревьях, лучше сидеть на заборе и не суетиться, тем более, осталось всего-то пять минут, и время, которое, совсем недавно, стояло, как тина в болоте, сейчас побежит, как горная речка, да вот оно уже и побежало, так побежало, что хочется ухватиться за большую стрелку на циферблате часов и держать её изо всех сил
Наши подают угловой. Вратарь наш стоит в центре поля: всё равно, как проигрывать0:1 или 0:2 Все остальные игроки сгрудились в штрафной. Я видел, как разбегался наш игрок, как он ударил, как мяч полетел в чужую вратарскую, а дальше я не видел, но я почувствовал, что Стадион вздрогнул и в следующую секунду с рёвом распрямился. «Го-о-о-о-о-л!!!» пронеслось по улицам города к подножью гор. Взвились в небо испуганные вороны, задребезжали стёкла домов, попадали рожки троллейбусов, выронили поварёшки домохозяйки, «Свят, свят, свят», зашептали набожные старушки.
Как же долго мы ждали этот гол!.. Теперь-то дело пойдёт, тем более, что наши ребята, окрылённые успехом, забегали на немыслимых скоростях. Игра пошла в одни ворота. Противник был испуган Стадионом, подавлен напором наших. Вот центрфорвард, любимец публики, подхватил мяч и помчался к вперёд. «Ватуля! Давай!» орали трубуны. И ондал. Он обвёл трёх защитников, вратаря и забивал гол уже в пустые ворота.
Ну, что сказать, наш Стадион знал толк в футболе и мог отличить гол, забитый в сутолоке у ворот, от гола-красавца, вот почему в этот раз он рявкнул уже во всю мощь: «Го-о-о-о-о-ол!!!!!» Вышел из строя единственный в городе светофор, разродились будущими футболистами измученные роженицы, пошатнулись корабли на рейде, дрогнули трубы цементных заводов и даже шапка облаков на Маркотхском хребте сдвинулась набекрень. Вот как подал голос наш Стадион! Вот чего ждали мы от него так долго!
Взрослые мужчины прыгали, как дети, бросали вверх кепки, обнимались, на беговой дорожке танцевали лезгинку А потом судья поднял руки вверх и дал свисток. Победа!
Когда я вижу, что футболисты после финального свистка прыгают, кувыркаются, качают тренера, я понимаю, что это всё от лукавого. Наши попадали в траву, потому что они отдали игре все силы. И сумели переломить матч, который складывался так тяжело. Сумели не потому, что им много платили. Они были оформлены на цементных заводах техниками, контролёрами, операторами, слесарями и получали соответственно. Они просто не имели права оказаться поросятами перед лицом настоящих техников, контролёров, операторов, слесарей. Перед теми, кто действительно нагружает, закручивает, направляет, дышит цементной пылью, зарабатывая на старость силикоз. Последние минуты ребята играли на пределе человеческих возможностей. И Стадион это оценил. Долго кричали: «Молодцы!!!», пели разноязычные песни, обсуждали последние минуты и расходились нехотя
А в первую лигу нас не пустили. Москва сказала, что Стадион наш маленький. То, что он удаленький, в Москве не знали. И сколько он может вместить, тоже не знали. Знали только, что на нашем Стадионе всего пять тысяч посадочных мест. Мужики у таблицы сокрушались: «Это всё из-за Кубани решили, хватит от края одной команды У «Кубани»-то стадионсорок тысяч, а мы-то куда с пятью да в калашный ряд»
После довелось мне увидеть огромные стадионы в столицах, но самым большим Стадионом в моей жизни навсегда остался нашмаленький.
Глава третья. Самое синее в мире
Моей души предел желанный!
Как часто по брегам твоим
Бродил я, тихий и туманный,
Заветным умыслом томим!
Как я любил твои отзывы,
Глухие звуки, бездны глас,
И тишину в вечерний час,
И своенравные порывы!
А.С. Пушкин
Посреди полыхающего лета жара изнуряет. Можно спастись от холодаодеться, укутаться, забиться в тёплый угол, но от жаpы, от духоты не спpячешься! Моpе не спасает. Оно тёплое и днём, и ночью. Хочется залезть в холодильник, закрыться там, и сидеть, сидеть, сидеть, обнимая мёрзлую кастpюлю, вдыхая изморозь. Но холодильник занят, забит продуктами, бутылками, компотами под завязку. Из него падает, сыпется, если открыть дверцу неосторожно. В такие дниодно спасение. Пусть непростое, пусть кpаткое, но всё-такиспасение. Нужно долго идти по молу, зайти далеко, за середину и, сложив перед собой руки, вонзиться в море с четырёхметровой высоты, а потом, сильно разгребая воду, плыть ко дну, туда, где мерно колышутся плантации морских водорослей. Ушам немного больно, но эта боль терпимая. Не надо думать о ней. Надо думать, что тыИхтиандр, сын моря, родной, близкий, желанный морской стихии. Всё тебе здесь впору, всё доступно и знакомо. А до днарукой подать. Это на конце мола дна не достать, а тутвот оно; ещё немного, ещё чуть-чуть ипопалось, поймано! Крепче зацепиться за водоросли, сжать до судороги пальцыи теперь ты уже никакой не Ихтиандр. Тыморская травинка. Одна из многих, только тёплая. Прохладные струи обтекают тёплую травинку, забирая изнуряющий жар, и уносятся в морские пучины, чтобы вернуться уже холодными. Нужно только их дождаться. Они обязательно вернутся и одарят долгожданным упоительным холодом. С каждой секундой и легче, и мучительнее. Не надо спешить разжимать пальцы, они разожмутся сами инаверх, наверх, наверх. Пятно мутное, и нечёткое, которое приближается и колышется впереди жёлтой медузой, после всплеска обратится солнцем. Оно радостно ослепит: «Вот где ты прятался!», а потом снова начнёт жечь
Дом-на-набережной
Маме предстояло работать в порту с иностранцами. Должность называлосьшипчандлер. Маму вызвали в одно серьёзное учреждение и долго инструктировали. Затем товарищ майор привёз маму к новому, только что сданному дому на Набережной и сказал: «Выбирайте, Лилиана Андреевна, себе квартиру». Конечно, имелась в виду квартира однокомнатная, потенциальных жильцов было-то всего ничегомама да я.
Мама выбрала квартиру во втором подъезде, на четвёртом этаже, с балконом на море. Так в моей жизни появился Дом-на-Набережной
Получив ордер на квартиру, мама написала об этом в Краснодар. Бабушка радостно заохала, а дедушка нашему счастью не поверил и лично приехал убедитьсятак ли оно.
Чудо-
мальчик
Мы пошли с дедушкой к морю. Я был в длинном клетчатом пальто с большим и, видимо, несмываемым пятном между огромных чёрных пуговиц. Руки я держал в карманах. Было прохладно, но безветренно. На пустынном берегу пляжа мальчик, который показался мне очень взрослым, бросал в море камни. Мальчик коротко разбегался и, чуть присев, резко отводил руку назад, словно сжимая какую-то невидимую внутреннюю пружину, затем, во время короткой паузы, направлял плоскую поверхность камня параллельно поверхности моря, и пружина разжималасьумело подкрученный, камень летел на встречу с морской гладью. Бросок получался не всегда. Часто камень, как лягушка, делал один высокий прыжок и исчезал в море, как в болоте. Иногда прыжков было три, четыре или даже пять. Но высшим пилотажем был бросок, когда камень проезжал по морю, как на водных лыжах, оседлав морскую гладь. Начинающий поэт сказал бы: «Он словно делал в море строчку, и пропадал, поставив точку». Такой бросок случался редко. Зато, когда это происходило, мальчик, гордо распрямлялся, победно оглядывая восхищенную аудиторию, состоявшую из меня и дедушки. Я смотрел на мальчика, как на Божество. Даже в мыслях не было вынуть руки из карманов и попробовать кинуть камень самому. Пусть неудачно, но попробовать