Впрочем, в классе было не так много «мажорных» детей так, может, пара-тройка. Но, в целом, я чувствовала себя какой-то бомжихой и с девчонками особо не дружила. Считала себя недостойной их.
Дома тоже ничего хорошего. Мы все ютимся в однокомнатной квартире, маленький братик постоянно орет, и скрыться от этого некуда. Нет, не так я себе представляла свою жизнь. По телевизору обычную семью по-другому показывали. Взять какую-нибудь рекламу майонеза: счастливый папа приходит с работы, радостные дети тут же бегут его обнимать, потом семейство дружно собирается за одним столом. У ребятишек много хороших игрушек, приличная одежда
А у меня говно какое-то, если выразиться мягко. Мама то и дело вопит, заставляет делать уроки не чтобы я была умная, а ради удовлетворения собственных амбиций! Постоянно надо рефераты какие-то писать, в первом-то классе. Мне за них ставят «4» неплохо же, для третьей с конца. А она говорит: «Почему не 5?»
Да потому что мне и читать-то было тяжело, из-за дислексии и дисграфии. К концу первого класса, помню, мы решили эту проблему с логопедом. И я уже могла осилить 120 слов в минуту, а начинала с 16! То есть за учебный год ускорилась в 10 раз. Хотя б за это меня стоило похвалить, да некому.
Словом, и учиться было тяжело, и находиться в компании людей, которых я на дух не переносила, тоже приятного мало. А у мамы тем временем появилась своя тусовка, таких же «яжматерей», которые соревновались успехами своих гениальных детей, а я достижениями не блистала.
Потом в школе открылся поэтический кружок, куда меня срочно и отправили. И кстати, почти без принуждения. Мне от мамы передалась тяга к сочинению стихов.
Помню свой первый шедевр:
Когда ты у моря, на море уехал,
На море бушует волна.
И мы никогда не увидимся,
И мы никогда не встретимся.
И моряки привезут мне рыбу,
И я ее съем от тебя.
Неплохо для трехлетки, я считаю. Просто новый хит Светланы Лободы.
В поэтическом кружке, куда я пошла в шесть лет, было прикольно. Оказалось, что это единственное место, где на меня всем не плевать. И наконец-то я хоть как-то начала реализовываться. Мы зажигали свечу, внимательно смотрели на нее и строчили вирши. Такое вдохновение-медитация.
Вот с английским у меня было как в песне: «I love to hate you», люблю-ненавижу. Потому что до 1-го класса я этот язык вроде как знала: и бабушка-переводчик мне преподавала, и в садике мы что-то учили. Но пришла в школу, и у нас какая-то лютая программа началась. I have been, I was doing вот это все, сложные времена. В первом классе. Я еще читать не умею толком, а мне уже что-то про разницу can и could втирают, а не просто «иц э пенсл». Честно старалась что-то понять, но получалось не настолько хорошо, как хотелось бы мне и особенно маме. Только в 11-м классе бессменная наша «англичанка», любимейшая моя учительница из всех, заявила однажды:
Ладно, Лиля. Ты, наконец, заслужила свою пятерку, «выгрызла»!
Я до сих пор считаю, что из всего, что предлагала мне школа, в жизни пригодились только инглиш, литературный кружок и математика до 7-го класса.
Жаль, что там не учили тому, что действительно нужно.
Например, как правильно обращаться с деньгами.
До всего пришлось допетривать самой.
Азы бизнеса
Я всегда была в курсе финансовых дел моей семьи, так как обсуждались они прямо при мне. Масла в огонь подливала и бабушка: как только приезжала к маме, принималась орать: «Вы неверно распоряжаетесь деньгами! У вас дома бардак! Вы ужасные родители!»
Словом, мне как-то сразу стало очевидно, что мама и отчим с финансами взаимодействуют неправильно.
Когда мне было 5 лет, мама пошла работать, чтоб хоть какие-то средства появились. На лето меня даже отправили в особый детсад, расположенный за городом, будто пионерлагерь. В основном туда сдавали детей работники Ленинградского металлического завода. Пролетарии, проще говоря.
И я оказалась там совсем одна. Ни мамы, ни папы, ни бабушки. Никто не звонит, да и как звонить, если мобильные телефоны тогда были только у богатых.
Помню, мама наклеила на стену календарик с динозавриком, обвела дату кружочком и сказала: «Приеду, когда будет этот день». И я смотрела на этот календарь каждый гребаный день в течение двух недель.
Мне оставили какие-то гостинцы, так хорошо спрятали, что я об этом даже не узнала. Чувствовала себя какой-то несчастной беспризорницей! Меня угощали другие дети. Кто-то даст пряник, кто-то яблоко. Я это все не ела, а складывала в пакет и ныкала то под матрас, то под подушку. Когда, наконец, за мной приехали, сказала: «Папочка, мамочка, только, пожалуйста, не голодайте!» И поднесла все эти дары им.
То есть я стала родителем для своих родителей уже в 5 лет. Понимала своим недетским умишком, что они ничего не зарабатывают, пыталась о них заботиться.
Мне было с чем сравнивать. Взять хоть Михайлова, друга моего отчима. Все время при деньгах: красивая жена, понтовая машина-иномарка, кайфовая квартира в центре города и хорошая работа в продажах. И вроде Михайлов из той же грязи, то есть Гатчины, но у него откуда-то все это взялось!
А мой отчим тем временем перебивается от зарплаты до зарплаты, все время в долгах, у того же друга занимает постоянно. И меня это возмущало! Ведь все просто: будь, как Михайлов, и жизнь наладится!
Я жалела, что еще не взрослая и не могу реализовать те идеи, которые потихоньку в голове рождались, чуть ли не с рождения.
Например, когда мне было 3 года, мама говорит:
Я приготовила шарлотку, сейчас она остынет, и можно кушать.
А я отвечаю:
Мама, ее же можно продать!
В смысле?
Ну, пойти к метро и продать!
Для меня это было как дважды два. У входа на станцию любой желающий может что угодно «загнать» а нам кто мешает?
Я все время искала способы заработка, играла в магазин. Собирала и сдавала бутылки ну, вы помните. У меня только за счет «стеклянной валюты» и были карманные деньги, потому что родители никогда мне ничего не давали. Зато когда стала постарше, они начали меня «трудоустраивать»: то с братом посиди, то забор на даче покрась, то у родительских друзей нянькой поработай! Ладно, хоть «зарплату» честно платили.
Еще я собирала грибы и продавала их на трассе, красиво разложив товар на новеньком пакете, а не на какой-то грязной тряпке. Пришлось ради этого раскошелиться на два рубля. Такой у меня был маркетинг!
Я много умных слов от родителей узнала. «Себестоимость», например. Ниже нее, дескать, продавать нельзя! Сами ничего не умели, зато других учили.
Какую мне зарплату попросить? спрашивала я, когда меня отправляли с детьми друзей сидеть.
Мне отвечали: такую-то.
Я тут же интересовалась:
Маловато че-то. А поднять можно?
Можно. Просто скажи, что тебе должны столько-то.
А мне было стыдно просить, маленькая же еще. Зато с детства осознала, что только деньги могут вытащить меня из той помойки, где я жила. У кого они есть, тот и музыку заказывает. Так устроен этот мир!
Как-то раз, когда мне было 10 лет, бабушка спросила:
Лиля, будешь продавать лук?
Она много в том году вырастила.
Да, окей. А что мне с того будет?
Целых десять процентов!
Расщедрилась Видимо, думала, что это справедливая цена. А по мне так грабеж средь бела дня. Но я своих границ отстаивать не умела, потому и решила действовать исподтишка: ты грабишь меня, а я тебя.
Лук, кстати, был шикарный, что есть, то есть. Бабушка сложила его здоровенными пучками. А я, прежде чем продавать, провела мониторинг рынка. В прямом смысле рынка, стихийного, как сейчас говорят. То есть, места, где бабульки на коробках у магазина сидят и продают лук по 5 рублей. Я поняла: с такой ценой много не заработаю.
Взяла я бабушкины пучки и некоторые из них перекрутила по-своему: чтобы были в полтора раза больше, хотя с виду казалось, что в два. Чтобы уж точно конкурентов не было, уселась рядом с тетенькой, которая торговала трусами.
У меня спрашивали:
Сколько стоит лук?
Я с гордостью отвечала:
По 5 и по 10 рублей.
Инструмент продаж «Вилка цен». Средняя цена получалась 7,5 рублей за пучок. Кайф же!
Потом я накрутила еще и наборы для засолки огурцов: хреновый лист, смородиновые листы, чеснок В основном это были отходы огородного производства, предназначенные на выброс. Продавала наборы по 5 рублей, и это уже были полностью мои деньги. Чисто для ассортимента свеклу положила свою, родную, деревенскую.