-Отто, Отто, вы обещали. После того, как вы сорвете банк, милый мой. Один бокал, не больше. Я за вами поухаживаю, - Марта прижалась головой к его груди и ахнула: «Как у вас сердце бьется!»
-Это потому, что вы здесь, мадам Гаспар, - Федор пропустил ее в дверь своего номера. Джон, стоя на лестнице для слуг, прислушался:
-Пора. Если что, Марта закричит. Будет скандал, конечно. Нам не удастся его завербовать, - он подошел ближе к двери и улыбнулся. До него донесся звенящий, нежный голос Марты:
-Садитесь, мой дорогой. Я говорила, я хочу о вас позаботиться. Вы играли всю ночь, вы устали, - Марта решительно, подтолкнула Федора к спальне. Женщина проследила за тем, чтобы он опустился на кровать. Марта ловко, повернувшись к нему спиной, открыла шампанское. Она, незаметно, достала одну таблетку из своего браслета. Пилюля мгновенно растворилась. Марта, пройдя в спальню, устроилась рядом с Федором, расправив кринолин:
-Выпьем за нашу завтрашнюю, то есть сегодняшнюю, удачу, дорогой Отто. Я жду миллиона, не забывайте.
-Вы его получите, - Федор, одним глотком, осушил бокал:
-Вы рядом, совсем рядом, я не верю., Мадам Гаспар, - он наклонил рыжую голову и провел губами по ее шее, по изумрудному ожерелью, - один поцелуй, только один, - он почувствовал, как кровь бросилась ему в голову, и услышал легкий смех:
-Так будет удобнее, мой дорогой. Идите, идите ко мне, - от нее пахло жасмином, ее губы, мимолетно, быстро, коснулись его щеки. Он почувствовал, как голова касается подушки. Мадам Гаспар прижималась к нему, маленькой, почти незаметной грудью.
-Я вас люблю, - Федор потянулся к губам цвета черешни, к ее призрачному, бледному лицу, - люблю, мадам Гаспар. Будьте моей, прямо сейчас, навсегда, - зашуршал шелк. Он успел расстегнуть пуговицы на брюках, и выдохнуть: «Господи, как сладко, как сладко. Господи, спасибо тебе».
Марта лежала, не двигаясь. Она старалась даже дышать как можно тише. Женщина, осторожно, поднялась.
-Он, конечно, будет думать, что все случилось, Кто бы мог ожидать? Даже трогать его не понадобилось, - она старалась не смотреть в ту сторону, Марте было противно. Женщина постояла, успокаиваясь: «Не раздевать же мне его. Он захрапел».
Марта осмотрела свое платье. Шелк не испачкался. Женщина, не поворачиваясь, вышла из спальни. Она, неслышно открыла дверь в коридор.
Джон стоял, прислонившись к стене.
-Отличные таблетки, - устало заметила Марта, - правда, без небольшого инцидента не обошлось. Все случилось очень быстро. Пора заканчивать, - жестко сказала Марта, - нечего больше тянуть. Завтра ночью он проиграет. Днем с него потребуют деньги, и появимся мы. Со справкой о смерти герра Беккера и нашим интересным предложением.
Джон попросил: «Ты выспись, пожалуйста». Герцог помолчал: «Если все получится, то страна будет очень тебе благодарна, миссис Марта».
Она внезапно, весело улыбнулась:
-Именно так и случится, мой дорогой мистер Джон. Завтра я его усажу за другую рулетку. Скажу, что мне опять бабушка во сне явилась. Спокойной ночи, - пожелала ему Марта, исчезая за дверью.
-Спокойной ночи, - отозвался Джон. Он послушал тишину раннего утра, а потом пошел вниз. До конца его смены оставалось два часа.
Не открывая глаз, обнимая подушку, он простонал: «Полина, Полина, любовь моя». Федор вдохнул запах жасмина и пошарил рукой по кровати.
-Может быть, она в ванной, - Воронцов-Вельяминов улыбался, - я помню, мы пили шампанское. Полина обнимала меня, целовала, - он поднял веки и увидел на шелковой подушке бронзовые волосы. Его пиджак валялся на ковре, рубашка была расстегнута. Федор, присев, взглянул вниз:
-Даже раздеться не успели. Птица моя, наверное, упорхнула. Пусть спит, пусть отдыхает. Надо заказать билеты на венский поезд. Сходим в оперу, я куплю ей меха, А потом поедем в Венецию. Сегодня ночью я сорву банк, и она будет моей, навсегда.
Из гостиной слышался шорох, лакей убирал. Федор, как следует, потянулся и крикнул: «Ванну мне приготовьте!»
Он выбрал серый, с едва заметной искрой костюм, и галстук цвета голубиного крыла. Когда Федор спустился к табльдоту, портье поклонился:
-Герр Беккер, вам записка. Приходил месье, - портье замялся, - рано утром. Я не решился вас будить.
-И очень правильно, - хохотнул Федор, просматривая закапанную вином бумагу. Достоевский, как он и ожидал, опять проигрался. «Это подождет, - он скрыл зевок, - все равно, Федор Михайлович теперь от меня никуда не денется». Он скомкал бумагу и выбросил ее в медную урну, на террасе.
-Герр Беккер! - радушно позвал его князь Карл, заметив Федора: «Идите к нам! Мы только сели за стол».
Федор подождал, пока официант нальет ему кофе: «Знал бы ты, что мадам Гаспар сегодня ночью была моей, - он взглянул на довольное лицо принципала Монако: «Хоть ты и великий князь, но Полина любит меня, только меня, - Федор до сих пор слышал ее тихий шепот: «Милый, дорогой Отто»
-Сегодня, господа, - Федор обвел глазами стол, - я буду играть до последнего. Вчера вы получили по сорок тысяч талеров каждый, поэтому я предлагаю, - Федор мысленно подсчитал деньги, - предлагаю сейчас повысить взнос. Пятьдесят тысяч.
Если бы они согласились, у него на руках оказалось бы триста тысяч. С такими деньгами можно было идти ва-банк, и попытаться получить миллион.
Князь писал что-то в блокноте испанской кожи.
-Конечно, - размышлял Федор,- моих денег будет не весь миллион. Меньше. Но никто еще в Баден-Бадене столько не выигрывал. Мадам Гаспар не устоит. Она уже не устояла, - Воронцов-Вельяминов довольно улыбнулся.
Личных денег у него сейчас как раз имелось чуть меньше ста тысяч. Федор решил: «Черт с ним, поставлю все. Получится три сотни с половиной. Отлично».
-Надо переоформить расписки, герр Беккер, - Гольдберг, прожевал испанскую ветчину. Федор закатил глаза: «Разумеется. Пусть приезжает поверенный. Вы пока готовьте деньги».
Он велел портье послать мадам Гаспар розы и приложил записку: «Любовь моя, отдыхай спокойно. Сегодня я искупаю тебя в золоте». Федор взял лошадь, и отменно прогулялся в парке. Пообедав, он отправился к Достоевскому.
-Федор Михайлович, - он удобно уселся на деревянной скамье в саду пансиона, - вы, пожалуйста, не беспокойтесь о деньгах. Когда сможете, тогда и отдадите. Моя миссия здесь почти закончена, - Федор отсчитал купюры, - мы с вами зимой увидимся, в столице. Или вы в Европе собираетесь остаться? - озабоченно поинтересовался Воронцов-Вельяминов.
Достоевский был ему нужен в Санкт-Петербурге. Федор был уверен, что писатель не водит никаких подозрительных знакомств, в отличие от Тургенева и мерзавца Герцена.
-Однако, - думал Федор, - все равно, Он кумир молодежи. Студенты на него разве что только не молятся. Подвести к нему девушку, - он вспомнил бесславный конец Бабочки и поморщился:
-Кто знал, что она с Шевчуком в связи была? И где они только познакомились? Суслова Федора Михайловича бросила, и, слава Богу, - он искоса взглянул на засыпанный пеплом пиджак Достоевского, на его обгрызенные ногти: «Нигилистка, сумасшедшая. Зачем он с ней встречался?»
Достоевский молчал, покуривая дешевую папиросу.
-Знаете, Федор Петрович, - вдруг, сказал он, - я за вами смотрю, в зале игорном. Я писатель, - он слабо, неловко, улыбнулся, - мне лица людские интересны. Как это сейчас говорят, - Достоевский пощелкал пальцами, - психология. Вы очень хорошо притворяетесь герром Беккером, - Федор посмотрел в разные глаза и весело улыбнулся: «Приходится, Федор Михайлович. Работа у меня такая».
-Притворяетесь, - задумчиво повторил Достоевский, - но иногда, Федор Петрович, я ваше настоящее лицо вижу. Когда рулетка крутится, шарик прыгает, когда все замирают, Вам нравится власть, - утвердительно сказал он, - нравится выигрывать.
-Вам тоже, - усмехнулся Воронцов-Вельяминов, передавая ему еще триста талеров.
-Тысяча, для ровного счета, - он добавил еще одну купюру, и вспомнил: «Тургеневу по четыреста рублей за лист платят, а этому двести. А я всего лишь триста пятьдесят в месяц получаю. Ну и гонорары у наших литераторов. Это деньги он тоже проиграет, - Федор вздохнул, - и окажется у меня на крючке. Будем с ним встречаться, разговаривать, как старые приятели.
Он шел к гостинице и представлял себе огромную спальню в палаццо на Большом Канале, уходящий вверх потолок, мозаичные полы, нездешний, сияющий блеск ее кожи. Бронзовые волосы щекотали ему губы.