«Как много глаз! размышлял он. Как много любопытных взглядов! И если я хочу без помех вывезти «большой изогнутый предмет» Май Бао из Города-у-Излучины-Реки, их всех нужно заставить смотреть в другом направлении».
Его взгляд упал на стол, где лежала открытая газета. Это было первое и самое популярное издание Чарльза Суна, рассчитанное на вкусы весьма невзыскательной публики.
«А подобная публика, подумалось Сайласу, составляет наибольшую часть огромного населения Шанхая».
Перевернув страницу, он наткнулся на опубликованное там письмо куртизанки. Сайлас смотрел на него, не читая. Его не волновало, на кого жалуется шлюхана свою хозяйку, клиента или уличный шум. Он думал о другом: это письмо прочитают шесть миллионов человек, а потом перескажут его еще двадцати миллионам. И глаза всех этих миллионов, отвернувшись от насущных проблем, обратятся к проблемам одной-единственной шлюхи.
Сайлас взял стоявший на столе телефон и приказал, чтобы его автомобиль с номером «два» выгнали из гаража и оставили на улице.
Да, сказал он, прямо под открытым небом. Позаботьтесь только о том, чтобы он находился подальше от людных мест.
Затем он повесил трубку, а в голове у него вертелось окончание фразы: «Чтобы никого не задело, когда он взлетит на воздух».
Наконец Сайлас отправился домой и, вернувшись, велел позвать к нему Май Бао, которая явилась с вопросительным выражением на лице.
Знаешь ли ты кого-нибудь, кто пишет для газет? Жена попыталась было протестовать, но Сайлас оборвал ее:Я знаю, в твоей жизни был период, когда ты была очень он поколебался, подбирая слово, близка к пишущей братии. Сохранились ли у тебя какие-нибудь знакомые, которые ухватились бы за эксклюзивную новость?
Это связано с моей просьбой? спросила она.
Разумеется. А теперь ответь на мой вопрос, Май Бао.
После еще нескольких безуспешных попыток увильнуть от ответа Май Бао призналась в том, что она действительно была знакома с несколькими журналистами.
Хорошо, проговорил Сайлас. Тогда передай им: если они хотят получить первоклассную историю, пусть послоняются неподалеку от склада, где бандит Ту держит свой автомобиль с номером «один».
Думаешь, они знают, где находится это место?
Если они настоящие журналисты, то узнают.
* * *
Взрыв, устроенный Макмилланом, вышвырнул из кроватей нескольких людей бандита Ту, спавших на чердаке над гаражом, а все здание заходило ходуном. Когда же Ту наконец добрался до ангара, в котором хранился его ненаглядный автомобиль, он был потрясен, увидев, что его гордость, его радость превратилась в груду почерневших, дымящихся и совершенно бесполезных кусков металла. Резиновая груша его любимого клаксона расплавилась и висела бесформенной черной соплей.
Что Как
Ту был готов изрыгнуть водопад виртуозных проклятий, как вдруг с изумлением увидел чистенький, отполированный номерной знак с «два», прибитый гвоздями к стене. Ту наклонился, чтобы проверить, на месте ли его собственный номер с единицей. Его там не было.
Найдите автомобиль, к которому было привинчено вот это! завопил бандит, содрав со стены неповрежденный номер «два». Сейчас же!
* * *
«Взорван самодвижущийся экипаж!»надрывались местные газеты. Их смели с прилавков газетных киосков быстрее, чем номера, в которых рассказывалось о короновании Принцессы Мира Цветов.
Когда двумя днями позже на воздух взлетел автомобиль Сайласа, на котором теперь красовался номерной знак с цифрой «один», газеты разразились еще более сенсационными репортажами. Общий их смысл выражал заголовок: «Война самодвижущихся экипажей!» Репортеры почему-то забыли упомянуть уличного торговца пельменями, на свою беду оказавшегося рядом с «бугатти» Сайласа как раз в тот момент, когда бомба разнесла ее в клочья. Когда Сайласу рассказали об этом несчастном, он уронил голову на руки и заплакал. Май Бао никогда не видела его таким.
Тут нет твоей вины. Этот человек забрел туда по ошибке. Это была его ошибка.
За мной и без того тянется целый шлейф загубленных жизней, сказал Сайлас, подняв глаза на свою сильную, умную жену. Они давят на меня, как вязанка дров пригибает к земле старую крестьянку.
На секунду Май Бао показалось, что сейчас он наконец расскажет ей о своем брате Майло, но момент слабости миновал, и на лицо Сайласа вернулось обычное деловитое выражение.
Как звали торговца пельменями? Узнай это для меня, Май Бао, пожалуйста. Я оплачу его похороны, а если у него есть близкие, я желаю, чтобы они переехали в мой сад.
Май Бао сделала так, как велел муж.
Вечером, когда ему доложили, что родных продавца пельменей поселили в маленьком доме на южной оконечности сада, Сайлас Хордун отправился проведать его вдову и двоих малолеток. И впервые за всю историю Поднебесной фань куэй встал на колени перед китайской крестьянкой и двумя ее маленькими детьми и просил у них прощения.
* * *
Через два дня письменный стол в кабинете Сайласа был завален газетами. Город следил за «войной самодвижущихся экипажей», как наркоман следит за приближением заветной трубки с опием.
Еще мальчиком Сайлас видел, что творилось в Шанхае, когда в театре впервые на одной сцене с мужчинами стали выступать женщины. По маньчжурским законам публичные выступления женщин были строжайшим образом запрещены, но театры находились на территории Иностранного сеттльмента и, следовательно, вне юрисдикции Пекина. Билетов нельзя было купить месяцами, и даже фань куэй не могли попасть на представления.
Через несколько лет после этого какой-то торговец представил в качестве последнего веяния моды белые хлопчатобумажные перчатки, и на следующий день весь Шанхай был облачен в них. Вне зависимости от погоды каждый уважающий себя шанхаец носил белые перчатки. Его одежда могла быть грязной и помятой, но эти чертовы перчатки неизменно сияли девственной белизной.
И конечно же, Сайлас помнил ажиотаж, который вызвали в городе знаменитые скачки, организованные его отцом. Сайлас смотрел в окнона то самое место, где под Майло съехало на бок седло и он, упав, ударился головой оземь. Теперь на фоне темной земли пламенели красные розы и гортензии. Сайлас всегда требовал, чтобы на этой клумбе росли только красные цветы. Это было его единственное требование в отношении десятков клумб, которыми изобиловал сад.
Сайлас знал, что главным в отцовских скачках были даже не состязания лошадей, а массовая истерия. Именно это сейчас было нужно емумассовая истерия, которая заставит все эти глаза смотреть на автомобили, а не на предмет шести футов длиной, который повезет по улицам Города-у-Излучины-Реки еврей средних лет. Но то, как именно перемещать этот большой изогнутый предмет, оставалось загадкой, которую еще предстояло решить.
Он подумал было о том, чтобы сразу перейти к заключительной стадии отвлекающего маневра, но потом решил, что замысел сработает лучше, если его осуществлять планомерно. Так, арии непременно должен предшествовать речитатив, а основному блюдузакуска и коктейль.
Закуска и коктейль, вслед за мыслью вслух повторил Сайлас. Затем он улыбнулся и послал за Май Бао. Он сообщил ей, что ему нужно, и жена, поклонившись с лукавой улыбкой, ушла.
* * *
На следующий день газеты наперебой печатали письма куртизанок. Одни писали о том, как престижно, когда по клиентам тебя возят на автомобиле, и рассуждали о преимуществах этого транспортного средства перед крытым паланкином. Другие делились мудростью, советуя своим товаркам принимать от клиента в качестве оплаты услуг автомобиль во временное пользование. И наконец, было среди всей этой корреспонденции одно изумительно скандальное письмо. Написавшая его куртизанка признавалась в том, что подарила своему клиенту «облака и дождь» не просто в автомобиле, а в тот момент, когда тот им управлял и они ехали по набережной Бунд между европейскими зданиями и рекой. Май Бао лично отчеркнула это письмо для мужа и очень гордилась своей сообразительностью.
Когда письма куртизанок и ответы на них целиком завоевали внимание читающей общественности, Сайлас подлил масла в огонь, пообещав через прессу наградить победительницу следующего Конкурса Цветов новенькой итальянской «бугатти» последней модели. А потом на сцене, вручая победительнице под крики тысяч зрителей ключи от машины, заявил:
Ровно через месяц я готов бросить вызов любому в этом городе и победить его в автомобильной гонке. Победитель получит сто тысяч фунтов стерлингов. И, к вящему изумлению сообщества фань куэй и неописуемой радости китайцев, добавил:Гонка открыта для всех и каждого. Любой житель Шанхая, вне зависимости от своей национальности, заплатив регистрационный взнос, может принять участие в Невероятных шанхайских автогонках.
Гонка началась, а вместе с ней и массовая истерия, на которую так рассчитывал Сайлас. Тысячи глаз перестали шпионить за улицами Шанхая и сконцентрировали внимание на приближении автомобильной гонки, которая должна была пройти по нескольким мощеным улицам Города-у-Излучины-Реки. И, как всегда бывало в Шанхае, начался повальный тотализатордаже раньше, чем стали известны участники грядущих состязаний.
Глава сорок пятаяДЛИННЫЙ ИЗОГНУТЫЙ ПРЕДМЕТ
Сайлас никогда не злился на Май Бао, но в тот день, когда они сидели за скромной вечерней трапезой, он вдруг оттолкнул от себя тарелку с креветками и заявил:
Невкусно!
Я старалась, как могла, муженек, смиренно проговорила Май Бао.
Сайлас тяжело вздохнул. Он до сих пор не придумал способ безопасной транспортировки пресловутого предмета, и невозможность решить эту задачку заставляла его беспокоиться и злиться на самого себя, а оба эти чувства были нехарактерны для него.
Это важно для тебя? сделав еще несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, спросил он.
В моей жизни нет ничего важнее. Я уже несколько раз говорила тебе.
В голосе Май Бао прозвучала злость. Впервые за всю их совместную жизнь между ними воцарилось напряженное, сердитое молчание.
Прекрасно. Тогда расскажи мне побольше об этом загадочном предмете, который я должен похитить из Шанхая.
Это
Длинный изогнутый предмет. Я уже слышал, и, разумеется, большего ты мне сказать не можешь. Я пытаюсь помочь тебе, Май Бао, но мне так мало известно, что я могу, наоборот, навредить этому твоему «длинному и изогнутому предмету». Помолчав, Сайлас добавил:Дай мне помочь тебе, Май Бао.
Она встала и плотно закрыла раздвижные двери столовой.
Задавай мне вопросы, а я попытаюсь ответить настолько честно, насколько смогу.
Сайласу хотелось встать из-за стола и уйти, но он подавил это желание. Май Бао не была легкомысленным человеком. Это качество было чуждо ей.
Он непрочный?
Да, и с каждым днем становится все более ломким.
Но ведь он также и тяжелый?
Да.
Сайлас ждал каких-нибудь дополнительных сведений, но Май Бао лишь покачала головой.
Что может ему повредить: вода, жара или холод?
И то, и другое, и третье. Но думаю, кратковременное испытание любым из этих факторов не причинит ему большого вреда.
А еще он около шести футов длиной?
А еще он резной, муженек, крикнула она.
А еще он хрупкий, но тяжелый! гаркнул он в ответ, жестом отчаяния раскинув руки.
Да, муженек, все как я говорила. Теперь ее голос превратился почти в шепот.
Ужин закончился в молчании. Май Бао подошла к мужу и, преклонив колени, положила голову на колени Сайласа.
Я очень сожалею, проговорила она.
Он погладил ее шелковистые волосы и подумал: «А я нет. Чем бы ни был этот предмет, он дар для меня. Такой же, каким стала ты. Он поможет облегчить ту ношу, которую я обречен тащить на своих плечах».
Глава сорок шестаяГОНОЧНЫЕ МАШИНЫ ПРИБЫВАЮТ
А потом начали прибывать машины для автогонки. Каждый автомобиль был переделан таким образом, чтобы развивать как можно большую скорость. Для присмотра за темпераментными машинами из Америки, Англии и Италии выписали автомехаников, а хозяева хранили свои новые игрушки в потайных местах. Так когда-то, перед скачками, которые забрали жизнь Майло, Врассуны прятали от всех знаменитого жеребца.
Газеты платили огромные деньги за любую информацию об автомобилях и хватались за любую пикантную новость, из которой можно было раздуть сенсацию для первой полосы. Даже сообщения о последних вздохах трещащей по швам маньчжурской династии не могли затмить сообщения, связанные с Невероятными шанхайскими автогонками Сайласа.
Первым о своем участии в гонках официально заявил Ту Юэсэнь, заплатив регистрационный взнос в размере двадцати тысяч фунтов стерлингов. Его люди в Японии беспрестанно тормошили японских производителей, которые должны были сделать для Ту гоночную машину, но из Страны Восходящего Солнца не было ни ответа ни привета. Бандиту отчаянно хотелось проехать по трассе на автомобиле азиатского производства, но, поскольку такого на горизонте не наблюдалось, Ту пришлось взять лучшее, что было из имевшегося в наличии. Он купил автомобиль последней марки, произведенный компанией «Анонима ломбарда фабрика аутомобили», сокращенно АЛФА. Поскольку компанию приобрел некий господин Николо Ромео, ее машины вскоре приобрели известность под маркой «альфа-ромео».
Всегда любивший театральные эффекты, Ту неожиданно для всех продемонстрировал публике свою необычайную гоночную машину во время празднования Нового года в Шанхае, что едва не вылилось в массовые беспорядки. Стоило пройти большому дракону, который завершал грандиозный праздничный парад, как откуда-то сбоку послышалось громкое гудение мощного автомобильного сигнала. Бандит Ту, в длинном кожаном пальто и очках-консервах, стоял на переднем сиденье гоночной машины, которой управлял шофер-японец. Затем Ту Юэсэнь принялся бросать в толпу серебряные доллары. Зрелище было столь же впечатляющим, сколь и нелепым.
На следующий день Уильям Дент от имени своей компании выписал чек в порядке уплаты регистрационного взноса и представил чудо автомобильной техники«стенли стим». Как и следовало из названия, этот курьезный автомобиль работал на пару, производившемся с помощью бойлера, который топили углем. Машина была очень мощной и устойчивой на дороге. Но ведь ей приходилось везти большущий котел с водой. Это и для паровоза нелегкая ноша, что уж говорить об автомобиле, тем более о том, которому предстояло участвовать в автогонках!