Я тебе отойду!
Отойди, попробуй! Я тебе и вторую руку оторву!
Харита засмеялась. Когда шли мимо прохожие, они прекращали разговор, но как только шаги тех замолкали, разговор между нищими продолжался:
Сволочи,сказал безрукий,пятачка никто не бросил! Жмутся, окаянные, креста на них нет!
Хорошо, что деньги медные пошли, а то, бывало, каждый миллиен норовит разорванный спустить!
Тоже! У меня вчера царская копейка нашлась!
Что копейка! Мне третьего дня какой-то буржуй два двугривенных бросил! Увидал я, цапнул в кулак, думаю, можно до пивной дойтибыло еще гривен шесть меди! На пару пива хватило бы!
Не посмотрел?
В пивной разглядел! Вот какой народ пошел!
Сволочь народ!подтвердил безрукий и завопил в лицо проходившей старушке:до-ро-гие граждане! Сжальтесь над голодными сиротами
Харита покачала головою и пошла прочьне похожи были эти люди на несчастных людей.
Она шла до изнеможения, потом остановилась около двух парней, тоскливо сидевших на вывороченных рельсах где-то в переулке. Они были оборваны, босы и грязны, как трубочисты.
Харита долго смотрела на них. Сидевший молча парень крикнул, наконец:
Ты что уставилась? Чего надо?
Заплуталась, сказала Харита.
Парень посмотрел на ее золотой браслетик.
А тебе куда надо-то?
Харита помялась, потом сказала твердо:
Мне надо в комитет, который город Карла Маркса строит.
Парень переглянулся с товарищем, сказал:
Ну, это тут близко! Вот сейчас прямо, потом направо!он подумал, встал,да пойдем, я тебя провожу, мне туда же нужно!
Спасибо,сказала Харита,а вы были уже там?
Каждый день заходим!захохотал парень.
Не берут?сочувственно спросила она.
Да вот не берут, чорт их возьми!
А меня?
Что тебя?
Меня возьмут, если я расскажу все!
Ну, конечно, возьмут, если тебе этого так хочется!
Тогда пойдемте! Только поскорее!
В одну минуту, красавица! Только ты, девочка, иди немножко вперед, а я немножко сзади!
Зачем?
Парень сказал таинственно:
Не хорошо, если со мной увидят! И тебя могут не взять!
Харита кивнула головой и пошла вперед торопливо. Парень шагал сзади, провожая ее и указывая путь. От непривычной ходьбы по каменным мостовым и тротуарам, среди шумной толпы толкающих друг друга людей, Харита скоро устала. У ней кружилась голова, и она торопила своего проводника.
Скоро, скоро!говорил он,сейчас придем!
Он завел ее в пустые каменные переулки, провел заброшенным пустырем и привел к полуразрушенному дому с выбитыми окнами, выломанными дверьми и разбитыми каменными ступенями крыльца, торчавшими острыми обломками из груды щебня и земли.
Сюда, девочка, вниз!
Разве тут он?
Ну, а где же!
Харита нерешительно заглянула в дверь. Вниз шли разбитые, каменные ступени. Запах гнили, сырости и подвальной духоты напомнил ей темное и жуткое подземелье на Увеке.
Ну, иди же, девочка!
А там ничего не случится?
Чего там случится!грубо крикнул парень, толкнул Хариту вниз,иди, говорю!
Харита не успела вскрикнуть: парень зажал ей крепкой рукою рот. Она отшатнулась назадон, толкая ее в спину, стал тащить вниз.
Не пикни!шипел он,пришибу до смерти!
Харите трудно было дышать, у нее начинало темнеть в глазах. Приоткрыв рот, она схватила зубами руку парня и впилась в нее со всею силою.
Парень вырвал ее. Харита успела вздохнуть, крикнуть:
Пусти!
От боли парень выпустил Хариту на мгновение. Тогда она метнулась вниз по ступеням, падая и спотыкаясь.
Стой! Убью, стой!кричал он вслед.
Харита налетела на стену. Парень догнал ее. Она, нагнувшись, почти выскользнула из-под его растопыренных рук, но в ту же минуту парень оглушил ее огромным своим кулаком.
Харита застонала. Тогда вдруг все исчезло, лишь со страшной быстротою закружились зеленые шарики перед глазами и наполнились уши тоскливым звоном. Одно мгновение Харита еще чувствовала на затылке страшный удар, отдавшийся во всем теле, но затем все упало в черную звенящую пропасть и мрак вместе с ней.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ,В КОТОРОЙ ВСТРЕЧАЮТСЯ ТЕ, КТО ДРУГ ДРУГА НЕ ИСКАЛ
Счастье покинуло Алешку тотчас же, как поезд отошел от станции. Ночью его вытащили за ноги из-под скамейки, высадили, составили протокол и выпустили.
Алешка прошел пешком до следующей станции, там снова прицепился к вагону и проехал три остановки. В Ртищеве удалось ему сесть в теплушку, но в Козлове контролеры опять сдали его в охрану. Там составили такой же протокол и опустили. Два дня Алешка терпеливо бродил по городу, на третий уехал.
Потом он уже перестал спрашивать, на каких станциях его высаживали. Он с росчерками подписывал протоколы, терпеливо молчал, когда его при отпуске драли за уши, и с новым терпением искал случая ехать дальше.
Ехал он таким образом уже вторую неделю. Деньги приходили к концу. Алешка тревожился. На последней остановке его узнал кондуктор, совершавший обратный рейс в Москву. Тогда в охране ему пригрозили концентрационным лагерем.
Алешка вздохнул, решил пройти пешком до большой станции. Пока же ушел в поселок шляться по базару.
Был праздничный день. Базар собрал баб и мужиков со всех окрестных деревень. Алешка, тоскуя, ходил между возами, торговками, покупателями и глотал слюни. Пробравшись в толпу женщин, Алешка увидел рессорную телегу с жестяными бидонами.
Женщина разливала покупателям молоко. Алешка долго глядел на бидоны, на молоко. Ничего ему так не хотелось сейчас, как молока.
Почем?тихонько спросил он.
Гривенник за литер!
Алешка посмотрел на кружку, которой женщина наливала молоко, решил, что недорого, и полез за гривенником.
Посуда у тебя где?
Я тут выпью!
Из этой нельзя пить, коли я ей в ведро лазю.
Алешка растерялся. Женщина крикнула назад:
Иван Васильич, нет ли у тебя посудымальчишке испить!
Мужик, принимавший деньги, достал бадейку, спросил:
Кому это надо?
Мне, дяденька!
Женщина, вылила молоко в бадейку. Алешка отдал крестьянину деньги, вздохнул и стал пить. Мужик долго приглядывался к нему.
Ты чей?
Дальний!
He саратовский?
Саратовский!
Алешка оторвался от кринки передохнуть.
Коего места?
С Увека!
Из Поленовки?
Из Поленовки!
Да ты чей? Как тебя звать-то?
Алешка с удивлением посмотрел на улыбавшегося мужика и на необычайную торопливость, с которой он. расспрашивал его, не замечая чужих рук, протягивавших деньги.
Алешкой звать!сказал он, недоумевая.
Грошев?
Грош!поправил он.
Мужик слез с телеги, положил руки на Алешкины плечи:
Батюшки мои, как вырос-то! Меня не узнаешь?
Не помню!
Да я ваш же, поленовский! Мы с отцом твоим вместе ушли за хлебом! Ты к отцу, что ли, приехал?
Алешка вытаращил глаза:
А ты про тятьку разве знаешь?
Да мы, почитай, с ним не расставались! Он у нас в совхозе батрачит! Все в Поленовку собираемся! Осенью ехать решили обязательно! А ты вот сам тут!
Дяденька, да где же совхоз? Где тятька-то?
Мужик рассмеялся ласково:
Да вот продадим молокодовезу тебя, не бойся! Вот радость будет Петру Павловичу! Марья, гляди-ка, кто нашелся? Нашего Петра Павловича сын!
Женщина оглянулась:
Принимай деньги-то, Иван Васильевич, после наговоришься!
После, после, Алеша!кивнул он Алешке,садись тут, жди! Сейчас допродадим уж!
Алешка сел под высокую телегу, на охапку сена. Он машинально допил молоко из кринки и тогда только начал приходить в себя от изумления.
Дяденька, что же он,тятька-то нас забыл?дернул Алешка ногу мужика.
Да, ведь, мать-то умерла, говорили тут наши мужики. Вас-то с девчонкой тетка взяла, ну, он и откладывал все ехатьприкопить хотел деньжат! Ведь, ни кола, ни двора, чай, не осталось?
Изба стоит!
Ну, вот видишь! Осенью поедем вместе все!
Алешке казалось, что молоку в бидонах и конца не будет. Как будто бы и женщина разливала его покупателям без прежней удивительной ловкости, да и Иван Васильевич что-то уж мямлил очень с пересчитыванием денег и сдачи.