Вот урожай на девчат пошел,вздохнул рыбак,одну только что отвезли, другую выручать надобно. Как она туда попала?
А спряталась от мужиков. Мужики убить хотелиизбу спалила она в Поленовке вчера. Нянька, что ли.
Кто-ж дознался-то? Видели, что ли?
Не видел никто! Братишка говорит. Плачет мальчишка,убивается. Вчера еще обвалилось!
Живая не будет!задумчиво сказал рыбак и, подумавши, побрел туда,пойти поглядеть, что ли! Побудь тут!
Побуду!
Рыбак потихоньку пошел по берегу лощиной, потом, вздыхая, стал взбираться вверх к развалинам мертвого города.
Сколь этого несчастного народу!ворчал он,разве на всех город выстроишь? Тут ни земли, ни капиталу нехватит!
Он подошел к мужикам, качая головою. Мужиков оставалось лишь двое. Они молча стояли, опершись на лопаты, и смотрели, как Алешка, выбиваясь из сил, выкидывал из ямы полные лопаты свежей земли и рыхлых кирпичей.
У края ямы стоял человек, одетый по-городскому. Он заглядывал вниз, кричал:
За безбожничество наказал тебя господь! А я тебя не так еще накажу, только вернись в деревню! Я тебе покажу, как про меня сплетню распускать!
Алешка кидал землю, не отвечая. Рыбак подошел к яме, посмотрел:
И следу нету?
Ничего нет!вздохнул Алешка, вытирая пот и втыкая лопату в землю,не отрыть!
Все равно издохла!кричал тот.
Алешка выхватил лопату и метнулся с ней к нему:
Убью, попеныш! Уйди!
Попович отшатнулся, отошел подальше.
Вернись в деревню, вернись!погрозил он.
Алешка вылез из ямы. Он был страшен от гнева, усталости и муки. Попович посмотрел на него и пошел прочь, оглядываясь и грозя кулаком.
Про что это они?обернулся рыбак к мужикам.
Мужики пересмехнулись. Один ответил равнодушно:
История промежду них пошла. Алешка этот, наш батрачок деревенский, доказывает, что этот попович самый рядится по ночам чортом и деревню пугает! А попович на него за сплетку эту грозится. Действительно, что он и в деревне-то эти дни не был!
Рыбак сказал добродушно:
А похоже на него, ишь, жирный какой! Мне вчера как раз девочка рассказывала, что шляется тут какой-то чортом!
Какая девочка?встрепенулся Алешка,это мы его с Хариткой видели! Тут же он в кургане рядился!
Вот, вот, и она потом говорила, что в кургане!
Да где вы ее видели, дяденька? Когда?
Рыбак посмотрел на испуганные глаза Алешки, на задрожавшие его руки.
Да вот нонеча вез ее в лодке в Саратов, она и рассказывала! Вчера подошла к костру, посидела с нами, а утром я ее отвез.
Алешка обомлел. Руки у него ослабли. Во рту пересохло. Он стукнул себя по лбуведь, могла же и Харита не попасть под обвал, как он сам!
Какая она? В куртке, в сапогах, платочек с горошками?
Похоже, что так!
А звать-то, звать-то ее как, сказала она?
Харитой, что ли?
Алешка вздохнул и сел прямо на сырую земляную насыпь, ноги у него ослабли и сердце упало:
Дяденька, дяденька, да, ведь, это она!
Кто?
Да сестренка, ее мы ищем-то! Значит, она ушла тем ходом через курган, ушла, ведь! И к вам попала!
Глаза у Алешки стали влажными. Голос набух слезами радости. Он потянул к себе старика:
Дяденька, да куда же вы ее отвезли?
В Саратов, говорю! Дальше она поедетстарик замялся,да погоди! Парень мне сказал, что вы поленовскую девочку ищете!
Поленовскую, сестру мою!
Ну, а та из Синеньких шла! Синенькская та, не поленовская.
Алешка согнулся. Под тяжестью новой муки он готов был лечь и не вставать. Мужики посмотрели на него, качая головами:
Шимашедчий ты, чорт! Ты бы разобрался вперед, а потом бы уж народ собирал! Продержал ты нас тут целый день и зря! Тьфу, бить тебя надо!
Да не она это, не она!поднялся было Алешка,слышите, та из Синеньких!
Мужики повернулись, вскинули лопаты на плечи и пошли прочь, поругиваясь и ворча.
Изобьет тебя попович, и за дело!обернулся один издали,смотри! Заступаться не будем, смутьян!
Алешка вскочил на ноги, заорал им вдогонку:
Я в Саратов уйду! Я в газете про него напечатываю, как он вас, мужиков-дураков, морочит!
Мужики остановились погрозиться, помахали лопатами и ушли.
Старик подсел к Алешке:
А ты, парень, иди-ка скорехонько в Саратов. Город ты знаешь? Бывал?
Был раз!
Вокзал знаешь?
Найду!
Так иди ты на вокзал и погляди там. Девочку эту на вокзале ищи, она в Москву ехать хотела! А я ей и деньжат на дорогу дал, проводил! Хорошая девочка! Увидишьсестрица это или нет! А тут что рыть без толку? Отроешьвсе равно зарывать придется, да на кладбище нести, да лишнее горевать!
Алешка слушал молча. Старик погладил его руку:
Ишь, руки-то! Мозолищи-то натрудил! Почто ее рыть, все равно живой не будет! А коли жива она осталась да вышла,иди, ищи скорей! Чудно мне, что она не рассказала ничего про землятресение это тутошнее!
Да, ведь, боялась, что узнают ее!
Э-эпротянул рыбак удивленно,да, ведь, может быть, и про Синенькие она сболтнула, чтоб не дознался я, почему она из Поленовки ушла.
Алешка покачал головой:
Не знаю, дяденька, ничего не знаю. И зачем ей в Москву ехать?
Ну, уж тут история совсем особенная, тихо проговорил рыбак,тут история, мы это с ней вместе надумали
Какая, дяденька, история?
Старик подумал, помолчал, потом решился:
Надо, милый, тебе рассказать.
Он достал кисет с табаком, свернул цыгарку, раскурил ее и стал рассказывать, не торопясь, изумительную историю о городе Карла Маркса.
* * *
Иду, дяденька!
Куда? В Саратов-то?
В Саратов! Не найду там Хариткисам в город тот дорогу искать пойду!
Ступай!сказал рыбак, вставая с насыпи и оглядываясь на яму,а уж если тут лежит твоя сестрицапусть лежит! Мало ли тут, милый, лежит людей? Что твое кладбище! От одного тесней им не станет!
Алешка вздохнул. Рыбак тронул его руку.
Ну, ну! Найдешь! Чего тут? Сердце мое чует, что найдешь!
Алешка помолчал, посмотрел в яму, встряхнулся.
Ну, пойду! Спасибо, дяденька. Прощайте!
Прощай!подал ему свою руку рыбак,прощай, голубок. Иди в Саратов, поспешай! Прямо на вокзалраньше ей не съехать, чем через сутки. Где-нибудь там в вокзале, на путяхнаткнешься. Гора с горой не сходится, а человек с человеком сойдется! Дорогу до Саратова найдешь?
Дойду по бережку!
Деньжаточки есть?
Расчет давеча хозяин с мальчишкой сюда прислал. Чтобы, говорит, и духу его не было. Даже и узелок с вещишками.
Ну, забирай, пойдем. До бережка тогда доведу тебя, а иди в ночь, не бойся; чем раньше там будешь,тем лучше. Может и подвезет кто еще!
Алешка не скоро нашел в темноте узелок свой. Рыбак потихоньку ушел вперед. Алешка вскинул узелок на палку, закинул его за плечо и пошел ровным шагом привычного к ходьбе человека.
Рыбак подождал его:
А тебе который год?
Пятнадцатый скоро пойдет!
А сестренке что было?
Двенадцатьтринадцатый!
Смотри, что она это была! Совсем так и мне сказала: двенадцатьтринадцатый!
Мать у вас померла?
Померла!
А отец в голод пропал?
В голод. Ушелне вернулся!
Ну вот, слово в слово и она то же говорила!
Алешка пошел быстрее, точно заторопился.
Она, дяденька, она! Теперь уж я знаю, что она! Мне бы, дураку, другим ходом, через курган навстречу ей, а я обезумел, в деревню за мужиками побежал! Уж очень она закричала, как стена посыпалась, думал,на нее!
А вот, видать, высвободилась! Не дело это в земле лазить! Там и задохнуться можно, и всякая гадость!
На берегу тлел костер, разведенный парнем. Рыбак простился с Алешкой, пожелал счастливого пути, показал дорожку в кустах ивняка и пошел на свой огонек. Алешка выпрямился, отдышался от тихой радости, поднимавшей с необычной легкостью босые его ноги, и пошел ивняком, мурлыкая песню.
Удивительный город понравился ему не меньше, чем Харите. Он уходил из родной деревни без жалости. Осталась одна только досада на поповича, которому не удалось переломать ног прошлой ночью, но еще заманчивее казалось Алешке рассказать обо всем в Саратове, чтобы напечатали в газете.