Нужно сбросить вес?
Вы сами по себе. А большая часть мира работает против вас.
Рекламу еды по телевизору крутят круглосуточно. Они заставляют вас смотреть на бурлящую в масле золотистую картошку фри, пока вы пытаетесь потерять калории шоколадного батончика. Стереотипное свидание состоит из ужина и просмотра фильма. Все вечеринки и отпуска заканчиваются тортом или пирогом.
Я наконец приземляюсь в Нью-Йорке чуть раньше 10 часов вечера. Я уже на один шаг ближе к встрече с Гаретом Миллером и Лашапелем. Ожидая автобус из аэропорта, я звоню Томми. Его мероприятия, посвященные Лего, могут длиться вечность, и у него куча свободного времени. Он поднимает трубку после первого же гудка. Мы обсуждаем самолет.
Мне правда кажется, что ты все упрощаешь, говорит он. Люди толстеют не из-за пирожных с арахисовым маслом.
Да, соглашаюсь я. Потому что, если бы это было так, можно было бы загрузить их в ракету и отправить на Луну.
Томми продолжает говорить, словно бы и не слышал меня:
У некоторых людей проблемы со здоровьем. Некоторые испробовали диеты, но те не работают. А некоторые счастливы и так.
Знаю, что он прав. Но что насчет сейчас?
Как думаешь, соковое голодание работает? спрашиваю я.
Не знаю. Наверное, отвечает Томми. Но это нехороший долгосрочный план. То есть сколько ты протянешь на соке? За этим следует пауза. Моя мама обратилась к NutriNation. Можешь попробовать.
Думаешь? Хочешь, чтобы я стала супермоделью?
Томми вздыхает. На заднем фоне я слышу корейскую поп-музыку и визг двигателей, которые Томми и его друзья-фанаты прикрепляют к построенным машинкам Лего.
Я не хочу, чтобы ты менялась. Я хочу, чтобы ты была счастлива. За этим следует еще одна пауза. Помнишь «Сказочный водопад»?
Я фыркаю. Конечно. Там мы стали друзьями. Лагерь для похудения с идиотским названием, где мы вдвоем дважды провели рождественские каникулы.
Тебя вообще не волнует, что твои родители скинули тебя, как мешок со старой одеждой в озеро Дак в Вайоминге? спрашиваю я.
Нет, отвечает он. В том-то и дело. Знаю, что твоя мама
Моя мама обращается со мной так, будто я дизайнерские джинсы, оказавшиеся слишком мешковатыми, говорю я.
Знаю, знаюТомми начинает терять терпение и говорит быстрее, чтобы я не могла его прервать. В этом весь смысл. Ты продолжаешь позволять своей маме указывать тебе, как относиться к себе. Лагерь для похудения был не так уж плох. Если бы не «Сказочный водопад», мы бы, скорее всего, не стали друзьями. Можем поблагодарить за это своих родителей.
Спасибо за оценку, доктор Фил, но я не позволяю маме диктовать мне, что чувствовать. Просто не хочу быть такой же, как она. Вот и все, замечаю я.
Если ты съешь банан или периодически будешь улыбаться, ты не станешь поверхностной или эгоистичной, говорит мой друг. Ты продолжаешь бить себя по лицу и надеешься, что синяк появится у твоей мамы.
Просто это так несправедливо, замечаю я.
Куки, какая-то заносчивая девчонка в самолете не причина терзать себя. Даже говоря по телефону, я представляю его дурацкую мальчишескую улыбку. Ты мне нравишься такой, какая ты есть.
Я улыбаюсь против воли, хотя втайне считаю, что ему бы больше понравилось, если бы я выглядела как мама.
Когда автобус подъезжает к обочине, я завершаю звонок и забираюсь в заднюю часть салона. Туда пробраться нелегко, но я знаю, что это лучший способ избежать враждебных взглядов других пассажиров.
Я думаю о Томми, глядя на мелькающие желтые фонари улиц. Пытаюсь вспомнить, когда именно почувствовала, что хочу быть с ним не просто друзьями, и тот самый момент, когда поняла, насколько это невозможно.
Я впервые в Нью-Йорке.
Даже здания здесь высокие и худые.
Вы едете в отель «Континенталь»? спрашивает водитель со своего места в передней части автобуса.
Ага, говорю я.
Простите. Это местопросто свалка, смеется он, когда другой мужчина садится на кресло рядом с водителем.
Я закрываю глаза и представляю, что когда открою их, то увижу совершенно другой мир.
Мы едем вперед.
ХудаяДень 738-й подробности
Гарет Миллер продолжает смотреть на меня. Я подумываю кинуть что-нибудь в проход, чтобы отвлечь его внимание.
Вы знаете слишком много о безопасности на борту, учитывая ваш юный возраст, говорит он.
Черт. Какой дрянной способ узнать чей-то возраст.
Я умею пользоваться Википедией, и мне девятнадцать. Это ошибка.
Не знаю, зачем говорю ему об этом.
Он снова улыбается:
Ах, помню свои девятнадцать. Куда ваш парень отведет вас на день рождения?
У меня никогда не было парня, и мне не хочется говорить Королю Моды, что я провела вечер, плача в диетическую колу, пока Томми, скорее всего, целовался с моим врагом.
Что вы делали на свой девятнадцатый день рождения? увиливаю я.
Он смеется, открывая взору улыбку, которая пристыдила бы даже рекламу зубной пасты.
Когда-нибудь бывали в округе Флатхед в Монтане?
Я качаю головой.
Ну, там можно поужинать в Sizzler. Или выпить пива у озера. Мой папа остановился на втором варианте.
Разве вы уже тогда не учились в Парсонс? спрашиваю я.
Он замолкает и смотрит на меня как-то по-другому:
Мы действительно встречались. Так и знал. Сделайте мне одолжение и намекнитеОн краснеет. Мы же никогда
В передней части салона стюардесса застегивает ремни на своем сиденье. Несколько секунд спустя рейс 757 мчится по взлетной полосе.
Я сердито смотрю на Гарета Миллера:
Вам так сложно запомнить женщин, с которыми спите?
Я заставляю его почувствовать себя неловко от мысли о том, что, возможно, ему придется провести четыре часа рядом с незнакомкой, с которой он занимался сексом и совсем забыл об этом. Он слишком внимательно наблюдает за взлетом самолета.
Мы никогда не встречались, говорю я. Но я получаю рассылку ParDonna.com.
Он отстраняется от окна, и дышится ему явно легче.
Ну да, я уже переехал в Нью-Йорк к тому моменту. Но мой папа всегда настаивает, чтобы на день рождения я приезжал домой. Оно летом, поэтому это не так сложно. И погода хорошая.
Зимой в Монтане жутко холодно. Я тереблю пальцами край свитера.
Вы бывали там? Зимой?
Я вздыхаю. На его лице все еще застыло это глубокомысленное выражение. Словно он не замолчит, пока не выяснит, кто я такая. И возможно, учитывая сколько у нас времени, он сможет это сделать. Я решаю опередить его и все рассказать.
Ага. Я поехала туда с мамой. У нее там несколько лет назад проходила фотосессия. Лесли Вонн Тейт. Вот почему, скорее всего, я кажусь вам знакомой. Говорят, мы похожи.
Он впечатлен: его глаза широко распахиваются.
Лесли Вонн Тейт. Конечно, помню. Atelier Fur. Брюс Ричардсон устроил фотосессию в Уайтфиш, да?
Atelier Fur.
Этой катастрофы можно было бы избежать, если бы парикмахер бабушки не спешил снимать бигуди.
ТолстаяЗа два года до программы NutriNation
Мама возлежит в гостиной крошечного желтого бабушкиного дома на коричневом клетчатом диване 1980-х. В белом с желтым оттенком платье-рубашке от Valentino она больше походит на фотографию модели из ироничной фотосессии журнала Nylon, чем на маму, проводящую время с дочерью. Она говорит по телефону с Лоис Виринг.
Дни супермодели закончены. Правда, стонет Лоис Виринг.
Она редактор Par Donna. Виринг никому не нравится. Я бы поставила пятьдесят баксов на то, что долго она не протянет и это всего лишь вопрос времени, когда ее ассистент займет ее место.
Она звонит маме, потому что все, кто хоть что-то из себя представляет, ненавидят меха.
И они расхаживают голыми. На моих фотосессиях требуют веганскую пиццу и смузи из ягод годжи, говорит она. Ты нужна мне, Лесли. Правда нужна.
Несмотря на все усилия сексуальных знаменитостей и атлетов, покрытых татуировками, меховые компании продолжают зарабатывать деньгипримерно 15 миллиардов долларов в год. Их товар продается повсюду. Восточноевропейские нувориши и жены китайских миллионеров хотят норковые шубы.
Самая большая угроза мехамглобальное потепление, ухмыляется Виринг.
А самая большая угроза журналам модывялые продажи рекламы. У Atelier Fur много баксов. Им нужна обложка. Супермодель. Фотограф Брюс Ричардсон.