Я развернул коня, проигнорировав Элдреда, и увидел, что Эгиль погружен в разговор с Ингилмундром, земляком-норвежцем. Ингилмундр заметил, что я смотрю на них, и кивнул. Я не ответил, но обратил внимание на большой золотой крест у него на шее. Ко мне присоединился Финан.
Узнал что-нибудь?тихо спросил он.
Ничего.
А я узнал,так же тихо сказал он,что Ингилмундр крестился.
Я видел крест.
Да уж, его трудно не заметить. На таком барана можно распять. И он говорит, что поведет всех норвежцев Виреалума в Честер креститься.
В Честер,холодно повторил я.
Потому что епископ Освальд показал им истину,все тем же ровным тоном продолжил Финан. Ему хватало ума не называть епископа моим сыном.Может, так и было?скептически добавил Финан.
Я хмыкнул. Конечно, язычников обращают, и епископ Ода тому пример, но я доверял Ингилмундру не больше, чем голодному волку в овчарне.
Ингилмундр сказал, что теперь все мы англичане,продолжил Финан.
Все?
Я думал, тебе это понравится.
Я рассмеялся, хоть и невесело, и мой смех услышал возвращавшийся к нам Этельстан.
Ты развеселился, лорд Утред.
Как всегда в твоем обществе, мой король,мрачно ответил я.
И Финан здесь, мой старый друг! Как ты?Этельстан не стал ждать ответа.Давайте поедем на север! Лорд Утред, составишь мне компанию?
Мы перешли Эмотум вброд и поскакали по влажному лугу, по прямой римской дороге. Отъехав от лагеря, Этельстан подозвал слугу и отдал ему ястреба.
Он не любит летать в сырую погоду,объяснил он мне, но я понял, что он и не собирался охотиться.
К нам присоединились еще всадники в кольчугах и алых плащах, в шлемах, со щитами и тяжелыми копьями. Они группами рассыпались впереди нас, осматривая возвышенность и создав вокруг короля широкий заслон. Этельстан вел меня на небольшой травянистый холм, где древние земляные стены образовывали грубое подобие квадрата. С одной стороны виднелась каменная кладка, старые камни поросли травой и лишайником.
Наверное, римский лагерь,объяснил Этельстан, спешиваясь.Пойдем со мной!
Его защитники в алых плащах окружили древний лагерь, но только мы вдвоем пошли по влажному дерну, окруженному обветшалыми стенами.
Что сказал Хивел вчера вечером?без обиняков спросил Этельстан.
Я удивился этой прямоте, но дал честный ответ, который, вероятно, ему понравился:
Что будет исполнять договор с тобой.
Так и будет, так и будет.Он помолчал и слегка нахмурился.По крайней мере, я так думаю.
Но ты был жесток к нему, мой король.
Жесток?как будто удивился он.
Он сказал, что платит двадцать четыре фунта золота, триста серебра и десять тысяч голов скота в год.
Верно.
Христианские короли не могут заключить мир, не требуя платы?
Это не плата,объяснил он.На наш остров постоянно нападают. Ирландское море наводняют норвежцы, их корабли приходят с северным ветром, их воины хотят захватить наши земли. Уэльсмаленький и уязвимый край, и на его берега уже нападали. Эти деньги, лорд Утред, идут в оплату за копья, которые защитят Уэльс.
Твои копья?
Конечно, мои! Разве Хивел тебе не рассказал? Если на его земли нападут, мы их защитим. Я создаю христианский мир, союз христианских народов против языческого севера, а война стоит денег.
Но твой мир требует, чтобы слабые платили сильному. Не должен ли ты платить Хивелу, чтобы его армия была сильной?
Этельстан проигнорировал вопрос и хмуро зашагал дальше.
Мы на острове, и нападение на одно христианское королевство означает нападение на всех. У нас должен быть предводитель, и Господь распорядился, что мысамое большое королевство, самое сильное, и потому именно мы возглавим оборону против любых язычников, что явятся разорять остров.
Значит, если норманны высадятся на севере Альбы, ты выступишь на бой с ними?предположил я.
Если Константин не сможет защититься сам? Конечно!
Так Хивел и Константин платят за защиту?
Почему бы и нет?
Они ее не просили,резко ответил я.Ты навязал ее.
Потому что им недостает дальновидности. Мирный договор им на пользу.Он подвел меня к низким каменным стенам и сел, пригласив присоединиться.В свое время они это поймут.Он помолчал, будто ожидая ответа, но, когда я ничего не сказал, оживился.Зачем, по-твоему, я созвал это сборище в Бургэме?
Понятия не имею.
Это Камбрия,он обвел вокруг рукой, сверкающей перстнями.Земля саксов, наша земля, ее захватили наши предки и столетиями ее пахали. Здесь церкви и монастыри, дороги и рынки, но во всей Британии не сыщешь другого столь же безбожного места! Сколько норвежцев здесь живет? Сколько данов! Оуайн из Страт-Клоты называет эту землю своей, а Константин даже смеет назначать ее правителя! Но какая это страна? Это Нортумбрия!Он выделил два последних слова, хлопая в такт по камням.И что сделала Нортумбрия, чтобы выдворить захватчиков? Ничего! Ничего! Ничего!
Я потерял хороших воинов, победив Скёлля Гриммарсона в Хибурге,яростно огрызнулся я,и Мерсия с Уэссексом мне не помогали! Может, потому что я не платил им?
Лорд Утред!успокаивающе сказал он.Никто не сомневается в твоей храбрости. Никто не оспаривает, что мы у тебя в долгу. И, по правде говоря, я пришел заплатить этот долг.
Вторжением в Нортумбрию?Я был все еще зол.Ты клялся не делать этого при моей жизни!
А ты клялся убить Этельхельма Старшего,спокойно ответил он,и не сделал этого. Его убили другие.
Я просто смотрел на него. Его слова были правдивы и в то же время возмутительны. Этельхельм умер, потому что я победил его людей, убил его лучшего воина и заставил его войско бежать. Конечно, Этельстан мне помог, но он вступил в битву лишь потому, что я удержал лунденские ворота Крепелгейт.
Клятва есть клятва,сказал он спокойно, но властно.Ты поклялся убить человека и не сделал этого, и потому клятва недействительна.Он поднял руку, пресекая мое возмущение.И клятва язычнику не имеет силы. Нас может связать только клятва именем Христа и его святых.И снова он поднял руку.Но все же я пришел вернуть тебе долг.
Один человек, даже лорд Беббанбурга, не может биться с армией трех королевств. Я чувствовал себя преданным, меня в самом деле предали, но мне удалось сдержать гнев.
Долг,сказал я.
Сейчас, лорд Утред, сейчас.Он встал и начал мерить шагами маленькую площадку, огороженную развалинами стен.Камбрияместо, где нет закона, ты согласен?
Да.
Но все же это часть Нортумбрии, верно?
Да.
А Нортумбрияанглийское королевство, так?
Я все еще привыкал к этому слову, так же как свыкался с названием Инглаланд. Некоторые предпочитали название Саксонланд, но западные саксы, пытавшиеся объединить всех, кто говорит по-английски, предпочитали называть страну Инглаланд. Слово охватывало не только саксов, но и англов, и ютов. Мы больше не будем саксами или англами, только англичанами.
Нортумбрияанглийская,признал я.
Но сейчас в Камбрии больше говорят на языках норманнов, чем на нашем!
Я поколебался и пожал плечами.
Да, многие говорят.
Три дня назад я охотился и остановился поговорить с лесником. Он говорил по-норвежски! С тем же успехом я мог бы говорить с ним по-валлийски, и это в английской-то стране!
Его дети будут говорить на нашем языке,заметил я.
Будь они прокляты, его дети! Они вырастут язычниками!
Я оставил это заявление висеть в воздухе, глядя, как Этельстан ходит туда-сюда. В основном он прав. Нортумбрия редко показывала свою власть над Камбрией, хотя та и была частью королевства, и норвежцы, видя такую слабость, высаживались на побережье и строили фермы в долинах. Они ничего не платили Эофервику, и только мощные бурги на мерсийской границе мешали им совершать набеги в земли Этельстана. И слабость Камбрии чуяли не только норвежцы. О Камбрии мечтала Страт-Клота, лежавшая у ее северных пределов, как и Константин.
Как и Этельстан.
Если не нравятся норвежцы, и ты хочешь, чтобы Камбрия стала английской, зачем держать королем в Эофервике Гутфрита?