Не надо нам твоего железа. Свое не хуже. И мечи наши воеводы Дедославские покупают, ярился воевода. Нам медь нужна!
Нет хуже, чем быть сыном великого отца. Что бы ты ни сделал, что бы ни сказал, все примеряют на него, давно умершего. И пусть усы твои белы и седа голова, а все ты Радимир-младший, и у сородичей на языке не твои дела сегодняшние, а старый отца твоего мхом поросший поход.
Нечего сказать, дело отцом было свершено большое, когда собравши людей в понизовских родах, обрушился он всею силою на хазар под Дедославскими стенами. По сей день висит в красном углу под идолом домового в дому Радимировом ханская сабля. И наградная тяжкого серебра гривна шейная княжеская висит тоже. Но, если по справедливости, легко отцу было быть великим: он был градский воевода, он же и вечевой старец. Попробовал бы сходить в поход на его, Радимира-младшего месте, то-то поглядеть бы. Хазары уж и на стены Дедославские влезли бы, а старши́на все еще судили да рядили бы на соборе, давать воеводе людей для похода, или не давать.
Я тебе так скажу, продолжал Радимир злорадно, нам твои штучки, что рыбья кость в горле. Кольчуги обещал? Обещал. Где они? Даже простого копытного доспеха не привез. Ну а мы промеж себя решили, не будет меди, не будет тебе и шкур. Езжай, покупай в других волостях, а мы своего бобра найдем кому сбыть за медь. И не говори, что не предупреждали тебя.
Купец взволновался, забормотал что-то о княгинином гневе, метнулся к родовой старши́не. Старши́на угрюмо отворачивались. Оно, может, не все и не во всем были согласны с воеводой, но решение приняли совместно, всем собором, и решение жесткое: шкуры против меди, а все прочее уже потом. Конечно, будь за медь один воевода, трудно сказать, как бы дело повернулось, хоть он оборись. Но заявилась на тот собор Потвора, сама пришла, без зова, хворая притащилась, и полетели от старши́ны пух и перья. Как лиса на кур накинулась.
Это же бунт, воровство против властей, хоть ты им скажи, Бажен, кричал торговый гость, но вечевой старец молчал угрюмо и от купцовых искательных слов непреклонно не мягчел. Суровые речи держала на соборе старшая болотная ведьма, но справедливые. Воистину, сегодня града Серпейского лишь ленивый не возьмет. Валы оплыли. Рвы обмелели. Раньше к воротам только по дороге и можно было подойти, а дорога как идет? То-то, что вдоль стен, да мимо башен, да идешь по ней правым боком к стене, даже щитом тебе от стрел градских бояро́в не загородиться. А сегодня? Откуда хошь, оттуда и ход. Иди свободно. Ну а если Змеевым путем, чуть пригнись, так и вообще тебя со стен не видно чуть ли не до самых ворот. Избаловались за мирные годы, распустились, а хазаров велела болотная ведьма бояться и вскорости ждать.
Что в столице слышно о хазарах? будто угадав мысли вечевого, спросил воевода. Находа не ждут?
Купец уже понял, что быть ему, похоже, без шкур. Поугрюмел. Сел на место, вцепился пятерней в бороду.
На торгу в Гнездно слыхал, отвечал он неохотно, что напали на хазар из-за моря Хвалынского неведомые люди магометцы, грады хазарские пожгли и насмерть бились. Та война идет меж ними уже который год, и никто никого одолеть не может. А в этом году собрал хан несметное войско: и хазар, и булгар, и алан, и черкесов и иные прочие народы и пошел сам в магометскую землю за горы. Но как там меж ними идут дела, об том достоверных известий нет.
Старши́на переглянулись, покивали головами значительно. Вот, значит, почему не приходили хазары. Было им не до славянских земель. Однако коли побьет хан магометцев, чей тогда настанет черед? Потвора зря не говорит и слов на ветер не бросает.
Поймите вы меня, взмолился торговый гость. Вы тут при меди останетесь, а я? Знаете, что со мною сделает Олтух за такое мое непокорство?
Но и ты нас пойми, сказал Бажен. Мы не можем шкуры за безделки отдавать. Нам для крепостных стен нужны под смолу медные котлы, чтобы лить ее, горящую, хазарам на головы. Железо для такого дела не годится. Ржавеет железо, и котлы железные худятся. Ты вот о чем подумай, один ли ты купец? Не продашь, другие найдутся.
Купец с сомнением покачал головой.
Ну а не найдутся, сами лодьи снарядим и сходим на дальние торги. Нам на Гнездно путь известный.
Много ли рублей меди вам надобно?
А это смотря какой у тебя рубель.
Обыкновенный, оскорбился купец. Какой у всех. Я в чужой дом вором за чужим добром не лажу, а иду в ворота с честной прибылью. Вором к вам только хазары лазают.
Ну-ну, не обижайся, сказал воевода смущенно. Слово выскочило случайное, никчемушное. В том-то и дело, что от хазарина за вором-частоколом не отсидишься, а только за крепкою срубной стеной, да изнутри еще забитой землею, да со всяким воинским припасом на той стене. Так-то. И скажу я тебе напрямик, что у вас там, в столице, совсем с ума посходили. В наидальнюю понизовскую крепость меди не продавать. Давно к вам хазары не хаживали.
Купец подумал, помотал головой, встал и сказал решительно:
Нет, честны́е мужи, выгода дорога, но голова дороже. Не могу против княгини идти. Сами посудите: какой мне резон с нею ссориться?
По-видимости, нету, сказал молчавший до сей поры Дедята, а с нами? Решил сюда дорогу навсегда забыть?
Купец схватился за голову.
Без ножа режете, мужики! Давайте договоримся, по дешевке товар отдам.
После меди, жестко сказал воевода. Надумаешьвези. Чего упираешься? Никто тебя не выдаст, среди нас доносчиков нет.
Купец поглядел ему в лицо долгим взглядом и досадливо крякнул.
3
Поклонился торговый гость подарком удивительным, вон как внучка прилипла, оторви-ко, попробуй. Ну а приняв подарок, можно ли человеку не помочь?
Лелю и впрямь от зеркала оторвать было нельзя. Почитай, впервые разглядывала себя так явственно. В воду, сколько ни глядись, все не то. Великое чудо, заморское волхебство, в славянских землях не умеют такого. Серебряные ящерицы когтями и зубами вцепились в зеркало, а хвостами переплелись, и из того искусного переплетения получилась удобная ручка, чтобы держать. Большое оно, то зеркало, чуть от себя отставить, все лицо твое видно, будто встала сама супротив себя. Это тебе не в ведро с водой глядеться.
Смотрела Леля в зеркало, и поднималась в ней великая радость, хороша-то как, с ума сойти, глаз оторвать не могла от собственного от прекрасного лица. Потому и разговора бабушки с купцом не слушала. А разговор шел занятный.
Ты уж придумай что-нибудь, сделай милость, говорил купец искательно.
Подумаю, отвечала волхва рассеянно. Дело тут не в том, чтобы тебе без меди шкуры отдали, а в том, чтобы за ту за медь тебе перед княгинею ответа бы не держать.
О чем толкует старая волхва, купец не очень понимал, но на всякий случай кивал головой и соглашался.
Да, ты уж помоги, я в долгу не останусь, внучке твоей в другой раз привезу румяна ей ни к чему, белила тоже, гребень ей привезу серебряный и благовоний хвалынских, масло привезу розовое.
Ты мне скажи, торговый человек, как там Олтух? Как поживает княжий тиун, здоров ли и чью сторону держит?
А что ему сделается? Живет-себе, не тужит. Сейчас он в Дедославле за главного, пока там нету ни княгини, ни Брячеслава. Ему все мироволят. И те, и эти.
Ишь тыпротянула Потвора с некоей непонятностью в голосе.
Не веришь? удивился купец. Почему? В столице порядок всем нужен. А у Олтуха не разбалуешься. Черный люд работает, купцы торгуют, усадьбы, чьи бы ни были, не пожжены, не разграблены. Сама понимаешь, в столице жечь и грабить и дома на поток пускать можно лишь с княжьего на то соизволения. Кто победит, тот с супротивниками сам разберется.
Потвора довольно покачала головой.
А нету ли, милый, у кого из верхних желания наши места посетить? Не слыхал ли ты таких разговоров?
Вообще-то, это тайна, но уж так вышло
Что ты ее знаешь, закончила за купца волхва, говори, не бойся, чудак.
Слух прошел, что собирается сюда сам лично Брячеслав с малыми людьми, и не просто в понизовские Окские земли, а непременно чтобы в Серпейский град.
Потвора обрадовалась, заулыбалась, велела Леле от зеркала отлепиться и поднести дорогому гостю чего выпить. Леля поднесла чарочку зеленого и снова ухватилась за зеркало.