Особая новизна его состояла в том, что режиссер фильма Им Квон Тхэк, человек немолодой, заслуженный и уважаемый, снял исполнительницу роли Чхунхян, 16-летнюю школьницу (то есть, по-нашему, 15-летнюю, потому что корейцы прибавляют при исчислении возраста один год), в любовных сценах обнаженной.
Он жаловался журналистам, что во время съемок столкнулся с проблемойподростки-исполнители, оказалось, не имели никакого сексуального опыта, даже на уровне поцелуев, не имели даже точных представлений о сексе, и во время любовных сцен ему приходилось учить их тому, что, собственно, надо делать.
Не знаю, как вас, уважаемый читатель, а меня от этих признаний передернуло. Как-то очень напомнило мне все это секс-ликбезовские эксперименты в особо продвинутых школах начала перестройки, когда маленьких девочек на уроках учили правильно надевать презерватив. Конечно, любовные сцены в фильме были, по западным меркам, более чем скромными. Но ведь надо знать, что такое корейский подростокэто младенец по сравнению со своими западными ровесниками.
В голливудской «Лолите» снималась гораздо более старшая и опытная девочкаи то съемки обставлялись строжайшими ограничениями. 18-летняя актриса там не только ни разу не появляется обнаженной: во время съемок сцены у Гумберта на коленяхи то она сидела на незаметной глазу зрителя подушечке. Конечно, фильм «Лолита» сильно уступает книге по накалу страстей. Но все равно американцы поступили правильно. Даже ради самого высокого искусства нельзя развращать реальных подростков.
Это хорошо почувствовала и корейская общественностьнедаром «творческие искания» Им Квон Тхэка вызвали возмущение многих зрителей. Однако режиссер, как и моя преподавательница когда-то, сослался на традиции. Он ничтоже сумняшеся заметил, что верность литературному источнику была им строго соблюдена: героям «Сказания» было по 16 лет, любовью они занимались активно и в любовные минуты, естественно, обнажались. Читайте нашу замечательную национальную классику внимательно, господа журналисты
И снова о еде. Кулинар-националисты
Есть в Корее еще один миф. Весьма необычный и, пожалуй, самый распространенный и идеологизированный. Этомиф кулинарный. Миф не просто о необычайной полезности корейской кухни, аподнимай выше!о неоспоримом превосходстве ее над всеми кухнями мира. И в особенностикимчхи, корейской квашеной капусты. Это не гипербола. Помню название сюжета в утренней программе сеульского телевидения SBS: «Мы должны доказать превосходство кимчхи всему миру». Вот так.
Просто и скромно. (Не буду домысливать, каким образом корреспондент SBS собирался накормить весь мир корейской капустой. Надеюсь только, что не так, как воспитательница в детском садике кормила меня манной кашей: «Не будешь естьза шиворот вылью».)
Кулинарный миф родился в Корее недавно и, в общем-то, в качестве противодействия. Вроде черного расизма в Америке. Дело в том, что до недавнего времени корейцы стеснялись есть свою квашеную капусту и супчики из соевой пасты. Все это считалось пищей грубого простонародья. Классические корейские романы, обычно включающие в себя подробное описание пиров благородных героев, не упоминают ни кимчхи, ни соево-капустных супчиков. Точнее, упоминают тогда, когда хотят подчеркнуть простоту, незамысловатость трапезы кого-то из действующих лиц.
(Например, когда герой «Верной Чхунхян» королевский ревизор Ли Моннён приходит на пир под видом нищего, ему в знак презрения подают кимчхи из редьки, салат из проросших бобов да деревенскую бражку макколлиблюда, ныне весьма распространенные в Корее.) Запах у этой пищи весьма характерный и, прямо скажем, не способствующий социализации. А чего вы хотите, к примеру, от смеси чеснока, перца и слегка подтухшей рыбной приправы (чоткаля)основных специй для заквашивания кимчхи? Японцы во время полувековой колонизации Кореи старательно внедряли в корейский народ комплекс неполноценности по поводу пахучей национальной кухни. Говорят, что корейцев японские полицейские сразу вычисляли по запаху кимчхи. Люди стеснялись, комплексовали, но все равно ели. Во-первых, потому, что выбирать было особенно не из чего. А во-вторых, нравилось. Нравится же итальянцам чеснок, арабамлук, а туркамгорох. И ничего, едят и не комплексуют. Наши щи из квашеной капусты или салат из тертой редькидумаете, намного благоуханнее для иностранного носа?
Где-то с 80-х годов ситуация изменилась. Корейцы экономически окрепли и почувствовали за собой право есть то, что нравится, не испытывая угрызений совести за недостаточную «цивилизованность». И абсолютно правильно почувствовали. Давно пора, и слава Богу. Но на этом, к сожалению, они не остановились.
Примерно в то же время идеологи страны стали старательно формировать новое отношение к национальной кухне. Из стыдливо-оборонительного оно превратилось в наступательно-агрессивное. Корейскую кухню объявили чуть ли не венцом творения и кладезем всех положительных начал. И естественно, не саму по себе, а в противовес всему остальному кулинарному опыту человечества. Работа в этом направлении продолжается и по сей день. «Война пищвойна культур»так звучит название недавно изданной в Сеуле книги профессора истории Чу ЁН Ха.
Приобрела я эту неумолимую книженцию в 2001 году, когда была проездом в Сеуле. Люблю подобное чтение. В сонно-умиротворенной Австралии пригодитсястимулирует выброс адреналина.
Казалось бы, всё с этим профессором и ему подобными ясно.
Ан нет. Ясно не всем. Я с удивлением узнала, что некоторые россиянки в Корее оказались падкими на подобные россказни. С безоговорочной детской внушаемостью наши хозяйки повторяют вслед за корейскими мифотворцами: «Корейская кухня такая здороваяни капли жира, ни грамма холестерина! А русская (западная) такая вредная: тяжелая, жирная» Знакомая русская кореянка, прожившая в Корее три года и уезжавшая с хроническим гастритом (до Кореи у нее не болел желудок, хотя в России она жила в общежитии и питалась в студенческих столовых), тем не менее с пеной у рта доказывала мне полезность корейской кухни. Как в старой песне: «Поверила, поверила, и больше ничего».
Ну, что ж. Придется подискутировать.
То, что корейская кухня может понравиться, у меня сомнений не вызывает. То, что кто-то ее может без проблем переваривать,верю. Но вот насчет якобы бесспорной и всеобъемлющей полезности Мой личный, до встречи с кимчхи беспроблемный желудок решительно не соглашается с этим. И не только он один.
Давайте подумаем. «Ни капли жира»и при этом неизменное море перца. Это же пытка для слизистой оболочки. Может быть, у кого-то она покрепче моей, не спорю. Но ведь недаром в Корее уже школьники пригоршнями заглатывают таблетки «для пищеварения», а фразу «сохва антвеё» («желудок болит», «проблема с пищеварением») слышишь здесь так же часто, как «здравствуйте». То, что от регулярного употребления большого количества красного перцаальфы и омеги корейской кулинариипортится желудок, давно известно тем народам, кто имел с Кореей длительные исторические контакты: китайцам, японцам, вьетнамцамони, в отличие от нас, на удочку этого мифа не попадаются.
Вред красного перца известен и образованным корейцам. Те, кто читают здесь популярную медицинскую литературу, знают, что медики давно призывают корейцев к сокращению этого продукта в рационе. Ибо в стране растет процент смертности от рака желудка (как и в других «красноперченых» странахв Мексике, например), хотя в целом на Западе этот процент уменьшается. Да и народная медицина Кореи не слишком жалует эту специю. Красный перец там давно имеет репутацию продукта, «плохо действующего на голову» (возможно, здесь имеются в виду его возбуждающие свойства) и потому не рекомендуемого учащимся и абитуриентам. Некоторые народные медики именно красный перец винят в плохом зрении и глазных заболеваниях корейцев. Недавно авторитетная корейская газета «Мэиль синмун» написала еще об одном вредном действии избытка соли и перца в рационеоказывается, такая пища вымывает из организма кальций, которым и так небогата традиционная корейская кулинария, и является причиной широкого распространения костных заболеваний в этой стране.