Выбрались на берег едва живые, облепленные тиной, дрожащие от холода. Берег оказался очень уютным. Довольно высокий, сухой, он выходил на юг и все время нагревался солнечными лучами. Под пологом вековых сосен не ощущалось ни малейшего ветерка. От нагретой земли веяло теплом, как в погожий летний день. Особенно манили к себе пятна чистого белого песка. На него и свалились наши путешественники.
- А тут было бы совсем неплохо, если б - сказал Виктор усталым голосом.
- Если б не это «если б», было бы действительно хорошо, - согласился Мирон. - Но если мы высохнем в такой грязной одежде, будет еще хуже: станем настоящими мумиями.
- Для тебя это особенно опасно: можешь переломиться, - засмеялся Виктор.
- Да и тебе будет не лучше, - ответил Мирон. - Надо смыть грязь.
Но как не хотелось вставать, раздеваться! Тишина, усталость, тепло клонили ко сну. Через несколько минут Мирон снова сказал:
- Надо вымыть и высушить одежду, пока солнце греет.
- Надо, - согласился Виктор.
И оба остались лежать неподвижно.
- Ничего не поделаешь, придется вставать, - сонным голосом опять произнес Виктор.
- Придется, - подтвердил Мирон. И снова оба остались лежать.
Прошло еще несколько минут. Мирон решительно сказал:
- Так ничего не получится. Давай по команде: р-раз!
- Два! - подхватил Виктор.
А «три» не сказал ни тот, ни другой - так хотелось еще минутку полежать. Прошло немало таких минуток, пока, наконец, почти вместе оба крикнули «три», вскочили на ноги и начали раздеваться.
Всей одежды было: две пары белья, двое брюк, две верхние рубашки, пара сапог (Мирона), пара ботинок (Виктора), кожаная куртка (Виктора), суконная свитка (Мирона), пара рваных носков (Виктора), пара портянок (Мирона) и две шапки.
Перетрясли карманы и подсчитали все свое имущество.
Виктор прежде всего схватился за табак. Сверху махорка превратилась в кашу, а от бумаги почти ничего не осталось.
- Эх, жаль добра! - вздохнул он и осторожно начал вытаскивать свое богатство. - Где теперь возьмешь?
- И хорошо! - сказал Мирон. - Может, курить отвыкнешь.
- Ну нет, брат! Я лучше есть отвыкну.
- Для меня это было бы очень кстати, - спокойно произнес Мирон и вытащил мокрую корку хлеба.
- Хлеб? - подскочил Виктор.
- Тихо, тихо! Ты же только что говорил, что можешь не есть, лишь бы махорка была. Выбирай: или хлеб, или курево.
- Ну и лихо с тобой, не надо! - обиделся Виктор. Мирон положил сушиться свой хлеб и даже собрал все крошки.
Когда вытрясли карманы, у обоих носы опустились еще ниже. Все имущество состояло из махорки, корки хлеба, мокрой бумаги, карандаша с железным наконечником, одного носового платка, восьми рублей семидесяти четырех копеек деньгами и четырех спичек в расплющенном мокром коробке.
- Даже спичек у тебя нет, - упрекнул Мирон. - Единственный случай выпал в истории человечества, когда курильщик мог оказаться полезным для общества, - и то неудача.
- Спичек у меня хватало, да только они вместе с другими вещами хранились в походном мешке, который ты пустил по воде, - огрызнулся Виктор. - А где твой нож?
- Так ведь и он остался в мешке, - понуро ответил Мирон.
Но спорить не было времени. Друзья нашли небольшой чистый заливчик, выполоскали одежду и в четыре руки выжали так, что в ней, казалось, не только воды, но и живого места не должно было бы остаться. Развесили на солнце, а сами уселись на песок под корнями большой сосны. Жаловаться на холод еще нельзя было, однако солнце неуклонно спускалось к горизонту, а одежда сохла медленно. Бережно разложили для просушки и все остальное имущество, особенно спички.
- Тебе не приходилось пользоваться высушенными спичками? - спросил Мирон. - Горят они?
- Не приходилось.
- Вот видишь: такая простая вещь, а ты не знаешь.
- А ты?
- Так ведь я не курю.
- Это не только для курения необходимо. Эх, ты! - покачал головою Виктор. - Рассуждать только любишь
Виктор все время искоса посматривал на хлеб. Не терпелось и Мирону. Взял он влажный кусок, разломил пополам, протянул Виктору. Съели - и еще острее почувствовали голод.
- Знал бы, что так получится, совсем не стал бы есть, - ворчал Виктор.
- Привыкай, браток, не то еще будет, - утешил его Мирон.
- Хоть бы закурить, - сказал Виктор, глядя на свою махорку.
- Обойдешься и так, - махнул рукою Мирон.
До сих пор у них не было времени задумываться о своей дальнейшей судьбе. Теперь же, когда оба сидели голышом под деревом, невольно думалось про завтрашний день.
- А что, если нам несколько дней придется бродить здесь, пока выберемся? - задумчиво произнес Виктор.
- О, это было бы огромным счастьем! - воскликнул Мирон.
- Спасибо тебе за такое счастье! - хмыкнул Виктор. - А есть что будешь? Или решил с голоду помереть?
- Вот поэтому я и считаю счастьем проплутать несколько дней, а не недель и не месяцев, - уныло сказал Мирон.
- Можешь сказать еще - столетий, - усмехнулся Виктор.
- И это может быть, - серьезно ответил Мирон. - Наши кости могут найти и спустя несколько столетий!
- Эх ты, нытье ходячее! - поморщился Виктор. - Тебе бы на печи сидеть, а не путешествовать. Я много раз слышал, кик люди бродили в лесах, но не знаю случая, чтобы у нас в Беларуси кто-либо погиб, заблудившись в пуще. Это тебе не бразильские джунгли, не африканские леса.
- Чего ты кипятишься? Могу заверить, что я тоже не имею особенного желания тут погибнуть, - оправдывался Мирон.
- Ну, так незачем и готовиться к смерти! - отрезал Виктор.
Хотя солнце еще и светило, но уже не грело. Длинные тени протянулись от деревьев. Хлопцы почувствовали холод.
- Ничего не поделаешь, придется надевать влажное белье, - вздохнул Мирон.
- Не беда, досохнет на теле, - бодрился Виктор.
А когда оделись, он как-то нерешительно предложил:
- Может, дальше пойдем?
- Куда ты пойдешь на ночь глядя? - ответил Мирон. Даже по знакомой дороге рискованно идти в такое время. А так мы наверняка проплутаем всю ночь. Едва ли где-нибудь поблизости есть селение. Придется ночевать здесь.
За весь сегодняшний день это был первый вопрос, не вызвавший спора. Начали готовиться к ночлегу. Устроили себе логово в сухом песке между корней, нагребли сухих листьев и сучьев.
Наконец наступил самый великий, торжественный и ответственный момент - добывание огня. Сердца у друзей застучали сильнее, руки дрожали. Быть может, с таким же чувством тысячелетия назад в каком-нибудь первобытном храме люди приступали к добыванию священного огня.
- Высохли они?
Ощупали спички со всех сторон - кажется, высохли.
Чиркнул Виктор раз, другой - ничего Только белый след остался на коробке.
- Может, плохо высохли, - грустно сказал Мирон. - Больше портить не стоит.
- Моя рубашка уже сухая, я положу их под мышки, - решил Виктор.
Так и пристроились в своем логове без огня.
IIПервая ночь. - Борьба в темноте. - Заяц, который клюется. - Последние спички. - Домой.
Солнце зашло, но еще не менее часа на всем лежал сероватый сумрак. Над озером со свистом пролетали утки, спеша на ночлег. В вышине послышался журавлиный крик. Вот он крепнет, становится более отчетливым, - видно, журавли спускаются на отдых.
- Эх, вот если б какой-нибудь журавль или гусь сел мне на голову! - сказал Виктор.
- А что бы ты делал с ним без огня? - вздохнул Мирон.
- Съел бы и сырого.
Мирон перевернулся на спину, глянул на звезды. Они так красиво сияли! Ласково перешептывались вершины деревьев. Дома небось любуются чудесной весенней погодой, а они
- Вот к чему приводит самовольство! - самому себе сказал Мирон. - Если бы мы попросили челнок у хозяина, люди знали бы сейчас, где мы, и приехали бы за нами. А так, если даже и найдут где-нибудь челнок, никто не догадается, каким образом он очутился там. Послушался я тебя
- Ну-ну, нечего ворчать, - недовольно отозвался Виктор. - Никто тебя не заставлял. Если уж ты такой паинька, незачем было соглашаться. А идти за полкилометра искать хозяина и у тебя не было охоты. Что мы, съели бы эту «душегубку», что ли? Не случись такой нелепицы - вернули бы на место, и делу конец.
Мирон умолк. Ничего не исправишь. И надежды на помощь нет. Никто их тут не знает. Даже если заметили, как уплыли на челноке какие-то два хлопца, никому и голову не придет, куда они могли деваться. Значит, придется самим искать обратную дорогу.