Пока ставки в твою пользу. Один к двум. Идёте ноздря в ноздрю.
Может, попросить у того, кто принимает ставки, часть доли?
Ха-ха-ха! А всё-таки что на самом деле?
Марк, конечно же, хотел подзаработать, но отчасти им двигало обыкновенное любопытство. Лоуренс не захотел отвечать и только пожал плечами.
На этот вопрос внезапно ответила подошедшая к ним Холо:
Даже если на вопрос имеется ответ, часто так случается, что его нельзя никому поведать. Например, если спросить вас, смешиваете ли вы муку, что вы ответите?
А
Марк кинул яростный взгляд на мальчишку тот, оправдываясь, завертел головой, мол, он тут ни при чём. Смешивать муку, то есть добавлять в дорогую пшеничную более дешёвую муку, тем самым увеличивая объём, обычная практика среди торговцев. Даже опытный торговец пшеницей, который каждый день имеет дело с мукой, не сможет невооружённым глазом обнаружить небольшую примесь, но для Холо, которая буквально живёт в пшенице, разница была очевидной.
С лёгкой улыбкой она продолжила:
Вы хотите узнать, что я сделаю, когда мой долг будет выплачен?
Холо умела улыбнуться так зловеще, что становилось не по себе. Марк с подмастерьем тотчас отчаянно замотали головами и умоляюще уставились на Лоуренса.
В общем, нам остаётся только наблюдать за действиями Амати, подвёл итог Лоуренс.
Да ты коварный!
Лоуренс почувствовал насмешку в словах Холо.
Называй это разведкой. Я уверен, что он тоже послал кого-нибудь наблюдать за нами.
Тут заговорил Марк, придя в себя после выпада Холо:
Не обязательно. Амати же одиночка: сам сбежал из дома и добрался в наши дали, привык самостоятельно зарабатывать деньги. Вдобавок молодой ещё, честолюбивый. Не надеется, как мы, на братство торговцев, плевать он хотел на эту «разведку». Его союзники меткий глаз да ловкий язык. И, может, провидение Божье.
После таких слов торговца зерном Амати предстал перед Лоуренсом в образе рыцаря, добившегося положения своим мечом.
Марк продолжал:
Оттого-то у него и пошла голова кругом, когда сюда заявилась хорошенькая девушка. У местных ведь ещё то сестринство, покрепче нашего братства. Они друг за дружкой постоянно следят: стоит одной высунуться, сразу же заклюют. Амати вряд ли это нравится. Не все такие, конечно. Вон, моя Адель, например.
Будучи странствующим торговцем, Лоуренс понимал, о чём говорил Марк. Действительно, для пришлого Кумерсун выглядел именно так. Лоуренс оглянулся на Холо, которая стояла подле него, и подумал, что на месте Амати сам бы потерял голову от такой, как она. Тем более что тот считал её обычной девушкой.
В отличие от Амати, я собираюсь пустить в ход свои связи с торговцами. Нечестные приёмы осуждаются в рыцарских поединках, но мы, торговцы, друг с другом не церемонимся.
Согласен с тобой, сказал Марк и перевёл взгляд на Холо.
Лоуренс тоже повернулся к Холо, она, будто того и ждала, приложила руки к щекам и смущённо воскликнула:
Ах, если бы мне хоть раз попался честный противник!
«Марк, наверное, уже понял, что ему не тягаться с Холо», усмехнулся про себя Лоуренс.
В конце концов он попросил Марка использовать связи, чтобы собрать побольше сведений об Амати, и пересказал ему разговор с Батосом. Лоуренс не мог сидеть сложа руки он доверял Холо, но нельзя было полностью полагаться на неё: никому не известно, что она может выкинуть. К тому же, если повезёт, ему удастся как-нибудь заработать на афере Амати.
Весь день оставаться в лавке Марка было невозможно: своим присутствием они мешали ему торговать. Поэтому, договорившись обо всём, они попрощались.
Жизнь в городе уже бурлила вовсю. Придя с рынка на городскую площадь, Холо с Лоуренсом не заметили большой разницы толпа ничуть не поредела. Близился полдень, у прилавков, на которые заглядывалась Холо, толпился народ. Конечно, девушку это не испугало, она сама встала в одну из очередей, зажимая в кулачке деньги Лоуренса. Торговец, издалека поглядывая на сутолоку, подумал, что пора бы уже прозвучать колоколу. Вдруг откуда-то послышалось размеренное гудение.
Это рожок? сказал он вслух.
Ему вспомнилась пастушка Нора и всё, что они вместе пережили в Рюбинхайгене. Лоуренс тут же отогнал эти мысли, чтобы Холо ничего не заподозрила. Он начал оглядываться в поисках источника звука, как вернулась Холо, держа в руках вожделенную жареную лепёшку.
Сейчас как будто пастух играл, ты слышал?
Ага. Всё-таки это был рожок
Слишком много вкусных запахов не могу понять, есть тут поблизости овцы или нет.
Овцы точно были на рынке, но какой смысл дуть в рожок в городе?
И пастушки той нет
Лоуренс был готов услышать что-то подобное, поэтому даже не удивился.
Ну тебя! Такой равнодушный, хотя я из кожи вон лезу, чтобы привлечь твоё внимание.
Премного благодарен. Очень приятно, аж до жути.
Холо со смаком начала хрустеть лепёшкой. Посмеиваясь, Лоуренс прошёлся взглядом по улице и заметил, что люди движутся в одну сторону к центру города. Наверное, гул рожка служил знаком к началу праздника.
Похоже, праздник начался. Пойдём? предложил Лоуренс.
Пожалуй. Одна только еда мне наскучила.
Лоуренс в ответ улыбнулся и, взяв Холо под руку, влился в поток людей. Волна пронесла их на север, мимо рынка. Стали слышны барабаны и звуки свирелей, перемежаемые оживлёнными возгласами. В пёстрой толпе мелькали и городские девушки, одетые на манер Холо, и юнцы-подмастерья с перемазанными лицами, отлынивавшие от работы, и узнаваемые по трём перьям на одежде проповедники, и то ли рыцари, то ли наёмники в лёгких доспехах.
Возгласы доносились с перекрёстка, где сходились две главные дороги, но из-за непроходимой людской стены можно было только догадываться о происходящем там. Холо вытягивала шею, но даже если Лоуренс, который был выше ростом, ничего не мог разглядеть, то Холо и подавно.
Лоуренсу пришла в голову одна идея, и он потянул Холо в соседнюю подворотню. Шум с большой улицы затих за стенами домов. В узком переулке спали совершенно равнодушные к празднику нищие, кутавшиеся в тряпки. Двери мастерских стояли нараспашку: видимо, там готовили товары для прилавков. Холо шла рядом, не задавая вопросов, скорее всего, она поняла, куда они направляются: если торжество проводится на главной дороге, им было удобнее вернуться в гостиницу и наблюдать за праздником оттуда.
Легко добравшись по малолюдной улице до чёрного входа, они поднялись на второй этаж. Похоже, не их одних посетила такая мысль, кто-то даже решил таким образом подзаработать: на этаже несколько дверей были открыты, а в коридоре на стуле сидел сонный торговец и крутил в пальцах монетку.
Вот за это Амати спасибо, произнёс Лоуренс.
Они вошли в комнату и, открыв окно, оказались в первых рядах. Чтобы полностью увидеть перекрёсток, всего-то требовалось немного высунуться из окна, но и без этого всё было прекрасно видно. На свирелях и барабанах играли зловещего вида люди в чёрных рясах, полностью скрывавших лица, так что нельзя было даже разглядеть, мужчины это или женщины. За ними следовала группа в не менее странных костюмах: несколько человек прятались под гигантским балахоном, сшитым из больших кусков ткани, и держали над собой маску; другие изображали гигантов, встав под длинным одеянием друг другу на плечи; иные несли огромные мечи, сколоченные из множества тонких дощечек, кое-кто нёс лук, который был гораздо выше человеческого роста. Когда все эти великаны потрясали мечом или луком, публика оживлённо гудела.
Лоуренс решил, что ничего нового уже не покажут, как вдруг толпа зашумела сильнее прежнего и заиграли другие инструменты. Холо охнула, и Лоуренс, чтобы не загораживать ей вид, высунулся из окна. Гостиница стояла к юго-востоку от перекрёстка, и, похоже, с востока появилась другая группа, тоже одетая в невероятные костюмы. Впереди так же шли люди в чёрных рясах, а за ними двигались участники, наряженные иначе, чем в первой группе. У одного было вымазано чёрным лицо и приставлены бычьи рога, у другого виднелись птичьи крылья за спиной. Многие были одеты в звериные шкуры. Если бы Холо шла вместе с ними, выставив свои уши и хвост, она бы смешалась с толпой и не привлекла к себе никакого внимания. В конце шествия под рёв зрителей появилось гигантское чучело из соломы. Чучело, стоящее на четырёх ногах и напоминающее собаку, было заметно крупнее Холо в волчьем обличье. Деревянную платформу с чучелом несло более десятка мужчин.