Они не знали Закона.
Сказав это, торговец вышел из-за стола и повёл своих гостей в патио, где им подали прохладительные напитки. Через оранжевую занавеску проскальзывал свет, придававший их лицам медный оттенок, что идеально подходило к красоте русской.
Галантный и холодный Хельвен сделал ей комплимент:
Королева под золотой маской, сказал он.
Нет, ответил она, королева без маски.
Хельвен улыбнулся, и Мария поняла, что джентльмен потерян. Она хорошо понимала почему, но плохо понимала как.
Она обратилась к Ван ден Бруксу:
Хочу, сказал она, пройтись с вами по владениям. Сначала вы проведёте меня по дворцу, а затем по королевству.
Как пожелаете, ответил торговец. Господа, прибавил он, повернувшись к мужчинам, не желаете ли прогуляться с нами?
Он подал руку мадам Ериковой.
Все части дворца выходили в патио; во всех них был слышен шум фонтана в малахитовом бассейне. Библиотека была отлично отделана; гостиные украшены талисманами из слоновой кости и эбенового дерева, лакированными, раскрашенными или позолоченными, с острыми гвоздями, рогами и волосами, с белыми и красными глазами, перекошенными масками, ревущими ртами.
Это, сказал Ван ден Брукс, злые духи, беспокоившие моих людей. У моих людей была лишь вера вера в привидений, которых символизируют эти ужасные карикатуры. После того, как я появился здесь, Разум изгнал демонов, и я забрал все эти бедные имитации, составившие, как вы можете видеть, вполне неплохую коллекцию.
Как жаль, сказал адвокат, что здесь нет месье Жана Кокто: он с радостью упал бы в обморок. А вы, спросил он Хельвена, случайно не кубист? Здесь есть чем вдохновить всю эстетику.
Они перешли от гримасничавших лиц и масок к продолговатой комнате, куда свет проскальзывал лишь через толстые шторы из красно-зелёного шёлка. Пол был устлан циновками, на которых лежали жёсткие подушки. Рядом с циновками располагались маленькие лакированные столы, очень низкие, с лампами, украшенными бронзовыми пауками, и лежавшими рядом нефритовыми трубками и склянками. В углу пылал огромный Будда, подобный тому, которого Мария видела на «Баклане».
Это, сказал Хельвен, конечно же, храм наркотиков?
Ван ден Брукс наклонился:
Пожалуйста, пользуйтесь, сказал он.
Мария захлопала в ладоши:
О да, этот вечер, этот вечер
В других местах не было ничего примечательного; они вернулись в библиотеку.
Я намерен, сказал Ван ден Брукс, представить вам величайшее доказательство дружбы и доверия, какого я ещё никому не предоставлял. Я намерен показать вам то, что веками не видели чьи-либо глаза, кроме моих.
Он подошёл к полке и слегка подвинул ценное издание бэкфордовского «Ватека». Книжный шкафчик повернулся и обнаружилась железная дверь, открывшаяся аналогичным способом, столь любимым авторами кинофильмов.
Четыре путешественника, будучи очень заинтригованы, следили за хозяином, который спустился по ступенькам маленькой лестницы к винту, вырытому в граните.
Хельвен подумал, что скала, располагающаяся напротив дома, являлась счастливой дверью, ведущей к выходу.
Лестница вела к какой-то очень низкой природной галерее, за которой следовала наклонная плоскость. Хельвен решил и он не ошибся что эта галерея должна оканчиваться на взморье. Ван ден Брукс шёл впереди с электрической лампой в руке, почти согнутой пополам. Капли воды сочились вдоль стен и падали то на руку, то на лицо неприятное ощущение, заставившее Марию резко вскрикнуть.
Ничего не бойтесь, сказал Ван ден Брукс. Мы пришли.
Уже послышался рёв потоков и глухой рокот разбивающихся волн. Внезапно Ван ден Брукс повернулся вправо. Хельвен, немедленно последовавший его примеру, увидел под прямым лучом лампы каменную стену и медную пластину. Заиграла пружина и, почти лицом вниз, маленькая группа людей вошла через кольцевое отверстие в шахту тьмы и тишины.
«Клац!» щёлкает выключатель. На шероховатые стены тайника проливается свет. Гигантская стена румянится, как будто наливаясь свежей кровью. Сверкают маленькие камешки слюды и слышится в тени хранилища хлопанье вспугнутых ночных крыльев.
Мария Ерикова изобразила отчаянную смелость.
Прямо роман, сказала она. Да здравствует Ван ден Брукс!
Хельвен подумал:
«В этом хранилище должна быть трещина, потому что здесь гнездятся морские птицы и воздух не спёртый.»
Но от полицейских умозаключений его отвлекла поза торговца.
Последний, выпрямившись, стоял в центре тайника, и борода его искрилась лучами. Его очки сверкали поистине дьявольским блеском. Он казался исполнителем какого-то тёмного и жестокого обряда.
Внезапно он наклонился, произнося бессвязные слова. Каменный диск повернулся, и на поверхность автоматически вышел стальной сундук; раздался щелчок. Делая движения, слабо подавлявшие лихорадку, хозяин корабля играл с замками, после чего величественным жестом поднял тяжёлую крышку:
Смотрите, сказал он, смотрите
Под огнём электрических ламп горели невероятные сокровища. Это были драгоценные шабаши, изумрудные, рубиновые и топазовые оргии; рушились жемчужные ветки; сверкали взволнованные глаза опалов; сапфиры заставляли думать о султанах тысячи и одной ночи; аметисты напоминали об ослепительных религиях. Два карбункула выкатились на землю; Мария Ерикова взяла их в тени для кошачьих глаз.
Изменившийся, безумный Ван ден Брукс нырнул локтями в сундук, перемешал бриллианты и на мгновение вытащил руки, высоко подняв их, как будто хотел стряхнуть с них великолепие.
Это прекрасно как фосфоресцирующее море, это прекраснее него, с трудом дыша, проговорил он. Это кровь, это огонь, оно пылает, оно дурманит. Это моё, моё. Это моё вино, моё безумие, моё божество
Трамье взял за руку Хельвена:
Эти сокровища невероятны, но все эти камни могут быть фальшивыми. Во всяком случае, я уверен, что наш хозяин определённо безумен и находится на верном пути к прогрессивному параличу.
Возможно, прошептал Хельвен.
Он замолчал, потому что Ван ден Брукс обернулся. К хозяину острова вернулось спокойствие.
Знаете ли вы, сказал он, от кого достались мне эти сказочные сокровища? Там есть миллионы и миллионы камней, бриллиантов, больших, как яйца, розовый и чёрный жемчуг. Знаете ли вы, кто проявил ко мне такую щедрость?
Море, с серьёзным видом продолжал он. Вы только посмотрите, что мне от него досталось.
Он опустил руки в сундук, порылся в нём и вытащил желтоватый шар. Это был череп: в его глазнице находился изумруд.
Потом он положил череп среди камней, закрыл сундук и сел на его крышку.
Однажды, когда я, через некоторое время после высадки, прогуливался по восточному берегу острова, моя нога задела в песке маленькой бухточки изъеденную морем доску. Я не сомневался, что это был обломок корабля, и увидел уцелевший фрагмент старинного железного резного замка. Ржавчина так сильно изъела металл, что мне стоило больших усилий разобрать детали резьбы. Я всё-таки смог это сделать. Я постепенно разобрал несколько букв: «Г О СА» и дату: 1592. Безусловно, это был обломок разбившегося о рифы судна. Моё воображение немедленно нарисовало испанские галеоны, нагруженные бриллиантами и золотом Перу, всеми сокровищами Ост-Индии, которые порой ветер и течение влечёт в неизвестных направлениях и которым иногда, к несчастью, случается разбиться о подводные скалы. Расшифрованные буквы подтвердили мою гипотезу. После долгих усилий я восстановил всё имя: «Грасиоса».
Должно быть, «Грасиоса» затонула неподалёку от моего острова. Надо было её найти.
Благодаря местным жителям, которые оказались отличными ныряльщиками, я вскоре смог получить интересные сведения. Действительно, ныряльщики обнаружили на глубине десяти сажен наполовину увязший в песке остов корабля, весь покрытый раковинами. Не буду подробно останавливаться на своих собственных усилиях и усилиях моих рабочих. Надев скафандр, я провёл долгие часы, погрузившись с киркой в руке, чтобы высвободить затонувший корабль и облегчить себе доступ к нему. Наконец добрался до полубака и спустился в трюм. Вы не можете представить ужас этого корабля-трупа, изъеденного солью, разбухшего от чёрной воды, кишащего осьминогами и крабами, пребывающего в многовековой мёртвой тишине. Я дрожал и всё же двигался.