Итак, Одноглазый Галифакс подводил итоги, и Хельвен, который, как мы уже сказали, имел кое-какие навыки в кораблевождении, не мог не беспокоиться о состоянии корабля. Он заметил, что он не идёт по обычному торговому маршруту из Кальяо в Сидней, а отклоняется примерно на норд-норд-вест. Кроме того, за три дня, прошедшие с тех пор, как они вышли в море, корабль был далёк от шестидесяти морских миль обычного путешествия на пакетботах, что представлялось достаточно значительной погрешностью.
«Куда мы направляемся?» подумал Хельвен.
Ему было не очень приятно находиться на борту корабля, которым командовала такая личность, как Ван ден Брукс, собравший такой удивительный экипаж, который включал в себя Одноглазого Галифакса, матросов, которые в своей упряжи, казалось, только и делали, что пенили порты, и среди которых оказались две такие странные фигуры, как великан Томми Хогсхед и Лопес с чёрной повязкой; ему, как я уже сказал, было не очень приятно находиться в подобной компании, на борту корабля, каким бы роскошным он ни был, если этот корабль внезапно двинулся в направлении, которое мы, и не становясь мастерами утомлять, назовём неизвестным и загадочным.
«Любопытно, размышлял художник. Мы всё больше и больше удаляемся от нашего места назначения. Таким образом, эти три дня мы идём против ветра прямо к Мальвинским островам.»
Тем не менее, он не смел делиться своими наблюдениями и из осторожности держался тихо. Ван ден Брукс, поглаживая свою сверкающую глубокими зелёными спиралями бороду, читал морскую карту.
В салоне Хельвен нашёл Марию Ерикову, Трамье и Леминака.
Как одиноко, сказала русская. Сколько ещё времени мы будем оставаться без новостей?
Ба! ответил адвокат, какая у нас сейчас может быть потребность в новостях? Разве мы недостаточно счастливы? Что касается меня, добавил он, бросая томный взгляд на место своего соседа, я не нуждаюсь в большем.
Я, сказал профессор, хотел бы знать, выступал ли этот расслабившийся старик Рукиньол в Академии с докладом о диссоциации нервных клеток радиолярий; он, должно быть, наговорил кучу немецкой бессмыслицы.
А я, сказал Хельвен, хотел бы знать, по какому пути мы идём в Сидней?
Он рассказал о своих соображениях.
Вы уверены, спросил Леминак, что Вы не были обмануты?
Уверен, сказал Хельвен.
Адвокат, казалось, сомневался.
Зачем Ван ден Бруксу сбивать нас с курса, когда он сам направляется в Сидней? спросил профессор.
Хельвен, друг мой, насмешливо сказала Мария Ерикова, не доверяйте своему воображению. Вы иногда грезите о приключениях. Не грёзы ли порождают все подозрения?
Давайте, язвительно сказал Хельвен, не будем говорить об этом. Всё в руках Божьих.
Что касается меня, с уверенностью сказал профессор, я доверяю хозяину. Он парадоксален, но я думаю, что он честный человек и хорошо знает своё дело.
Хельвен не мог не улыбнуться.
Появился хозяин, за ним вскоре последовал стюард, объявивший об обеде.
Прошу к столу, сказал Ван ден Брукс; шеф приготовил нам миногу по-голландски и долму из виноградных листьев по греческой моде. Не сидите на месте!
Он взял Марию Ерикову за руку.
Как вам на борту, мадам?
Замечательно, но для меня, добавила она, это сказка, а вы волшебник. Я боюсь вдруг превратиться в мышь, в белку или в писательницу.
Ничего не бойтесь, сказал он. Я не злоупотребляю своими возможностями, а что касается последнего из превращений, то я не люблю синих чулков.
Он небрежно добавил:
У меня есть последняя книга мадам Морель. Могу дать вам почитать, пожалуйста.
Большое спасибо, ответила русская.
В курительную комнату были внесены ликёры последние бутылки Вдовы Амфу, и в это время возник Галифакс.
Вам надо поговорить, капитан? сказал Ван ден Брукс.
Галифакс подтвердил.
Прошу прощения, сказал торговец.
И они вышли.
Когда Ван ден Брукс появился вновь, улыбка дрожала на его пактольской бороде.
Простите меня, учтиво сказал торговец, что я на некоторое время бросил вас.
Но, поверьте мне безусловно как же так!
И ещё, простите меня за то, что я заберу у вас полную свободу. Видите ли, поверьте мне, мне нужны от вас лишь необходимые меры, касающиеся некоторых сделок
Вот; я должен буду не выпускать вас из этих двух комнат, пока вам не будет объявлено, что доступ к палубе свободен.
«Заключённые!» подумал Хельвен.
Я принесу вам прохладительные напитки, книги, газеты, журналы, всё, что пожелаете.
Можно мне второй том Крафт-Эбинга? спросил профессор.
Немедленно.
Мы под арестом? спросила Мария Ерикова.
Какие дурные слова! Это услуга, которую я прошу оказать, и вы не можете отказаться. Прошу меня извинить. Необходимая мера
И Ван ден Брукс проворно, тихо исчез. Чрезвычайно удивлённые, четверо пассажиров прислушивались к скольжению засова.
Взаперти, мы взаперти, сказал Леминак.
Какие странные манеры! прошептал поражённый профессор.
Как это всё интересно, произнесла очарованная тайной Мария Ерикова.
Хотел бы я знать, сказал Хельвен, о сделках месье Ван ден Брукса. Это, должно быть, очень занимательно.
Вошёл стюард с подносом, ломившимся от самых аппетитных лакомств, от венецианских бокалов, в которых пенился снежный и воздушный, как муслин, сорбет, от голландских банок, наполненных имбирными конфитюрами и цветочными и фруктовыми желе. Вслед за ним вошёл коридорный-негр, нёсший над своей кудрявой головой персидское блюдо бледно-синего цвета, переполненное лимонами, цитронами и апельсинами.
Он всё сделал правильно, заявил профессор.
Как можем мы винить его? сказала Мария Ерикова.
Вскоре профессор Трамье уснул, и мерное дыхание, порождая научные слова, выходило из его приоткрытого рта. Мария следила за клубящимся дымом своей сигареты. Хельвен и Леминак играли в шахматы.
Они думали об ограничениях.
Хорошо здесь, сказал адвокат. Но стоит мне осознать, что дверь заперта, как я начинаю завидовать тому, кто ходит по палубе, разминая ноги.
Как только он сказал это, выстрел потряс корабль.
Пушечный выстрел! сказал Хельвен.
Мария Ерикова не дрогнула.
Вот, сказал ей Хельвен. поделом вам. Сдаётся мне, началось приключение.
Профессор вскочил.
Что это? Что вообще случилось?
Что касается Леминака, то он тщетно пытался разглядеть в иллюминаторе, что происходит снаружи.
От второго выстрела затряслись стаканы и чашки.
Но это морское сражение, сказала Мария.
Берегитесь абордажа, улыбнулся Хельвен.
Леминак пробормотал, бледнея:
Но я ничего не вижу, ничего так, немного дыма!
Что касается профессора, то он зашагал по салону:
Это непостижимо, непостижимо. Такой воспитанный человек!
Наступила тишина.
Послышался свист, зазвенела цепь. Корабль замедлил ход и, наконец, остановился.
Остановились. В открытом море
Там другой корабль, сказал Леминак, и он швартуется. Но я не могу разглядеть его нос.
Он попытался открыть иллюминатор. Это оказалось невозможным: он был надёжно заперт.
Над собой пассажиры услышали звуки тяжёлых ящиков, которые куда-то волокли, свист всю эту суматоху они никак не могли объяснить.
У меня чувство, сказал Хельвен Марии, что хозяин «Баклана» занялся пиратством.
Дитя, сказала она. Вы всё ещё верите в приключенческие романы?
Снова наступила тишина. Корабль снова двинулся в путь. Прошло около часа.
Из-за двери донёсся голос Ван ден Брукса, его бронзовый голос:
Этим вечером экипажу двойную порцию тафии!
И дверь открылась
Часть вторая. Ночи на «Баклане»
Глава VI. Рассказ доктора. Тетрадь в красном сафьяне
В это осеннее время в убаюканных ароматом его садов и деревьев окрестностях по вечерам вверх тянулись перила, чуть замедляя его аккорды.