«Ради свободы он мог бы умереть». Не я ли считал эту фразу глупой, слишком драматичной и полной той наивности, которая когда-то заставила меня сбежать из дома и вступить в преступную группировку?
Не моя ли душа натягивалась пружиной, не я ли ощущал то самое запретное чувство, что расцветает только в те времена, когда я действительно чувствую эту самую свободу сердцем? Я готов был отречься от собственных планов, от шанса стать кем-то великим, от шанса на семью, осознав, что свобода стала мне дороже солнечного света.
Я понимаю, что всё возможно, когда смотрю в глаза капитану, который дышит, живёт этим чувством. Август шагнул в пасть самой смерти и держится всё время на грани, ходит по краю, словно не чувствует ни страха, ни боли. Он готов ради этого незабываемого чувства на всё, как мне кажется. Действительно на всё.
Я таким качеством похвастаться не могу.
Корабля с берега больше не видно, северный ветер забирается под куртку и заставляет дрожать от холода. Я медленно поднимаюсь с пристани, в последний раз взглянув на горизонт, и покидаю это место. Может быть, навсегда.
Я никогда не боялся ночного мира, но сейчас старался не думать о том, кто может ждать меня за углом после побега с корабля. Поначалу меня пугают даже тени, словно пытаются выбить из колеи, заставить чувствовать себя беспомощным, но я не отступаю. Ни через один час, ни через четыре.
За моей спиной целые километры. Водители, которые соглашались подвезти меня до соседних городов, возможность купить билет на автобусвсё это дало возможность оказаться достаточно далеко от берега уже к утру. В горячий полдень я остановился в городе, где передо мной раскинулись многоэтажные здания с десятками окон, торговые центры, толпы людей и целые армии машин. Городской шум пьянил сознание, я готов был упасть на горячий асфальт и глядеть в немного дымчатое небо, где по ночам почти не разглядеть звёзд, что непривычно до ужаса. О небесных светилах я мог бы говорить всю ночьправда, найти собеседника для такого разговора непросто.
Визг тормозов обжёг мой слух, отвыкший от подобного шума. Несколько машин, разлетевшись в разные стороны, разбились вдребезги и задымились. Я, не думая ни о чём ином, помчался к одной из них. Силуэт человека, беспомощного и обездвиженного, заставил меня оказаться рядом уже через несколько мгновений.
Лица девушки я не успел даже разглядеть, но кровь заметил ещё издалека. Не думая ни секунды, поднял её на руки осторожно, словно маленького ребёнка, забрался в ближайшее такси и помчался в больницу. Люди вокруг смотрели на меня, как на идиота, но мне было плевать. Может быть, спасать жизнине моё призвание, но если есть хоть какая-то возможность, я ни за что не откажусь от неё. Даже если придётся рискнуть. Да, яконтрабандист, преступник, но людей никогда не убивал и не собирался.
В больнице у меня не потребовали документов, не спросили, почему я привёз девушку сам, не дождавшись машины. Правда, через минуту уже вытолкнули из больницы, крича вслед что-то о правилах.
На улице душно и облачно, глаза разъедают непонятно отчего появившиеся слёзы. Больница находится на отшибе, рядом со спальными районами и учебными заведениями и далеко от центра. Она неудобно расположилась в том самом районе, что противен мне даже сейчас, в первые минуты. Машин здесь безумно много, а места так мало, что пройти удаётся только боком, и это кажется мне лучшей идеей. Уж точно лучше, чем мёртвая тишина приёмного отделения, чем мои дрожащие руки. Я протискиваюсь мимо толпы студентов, кривясь и скалясь каждому, кто выражает недовольство, и решаю совсем скоро, что толкнуть кого-нибудь в ответочень хорошая идея.
К счастью, этот район скоро заканчивается, и я оказываюсь у централюдей здесь ещё больше, но и местатоже, так что я практически бегу по улицам, по набережной, разглядывая реку и снова вспоминая о корабле, море и капитане. Что же со мной сегодня такое?..
Разбиваться, разлетаться на маленькие кусочкиэто каждый может. А ты попробуй собраться воедино снова. Жизньэто не только безоблачное небо и ясное солнце. Звёзды летят через весь космос, чтобы человек мог загадать желание, думая, что так всё и должно быть. Мантии, даже самые дорогие, выцветают, корабли не всегда возвращаются из моря, люди, даже те, которые были для нас самыми дорогими, не всегда будут с нами. Но это жизнь. Прекрасная отговорка, правда? На все случаи.
При любых обстоятельствах скажи: «Это жизнь», и кто угодно поймёт тебя.
Август
Тяжело привыкать к такой жизни, когда в последние десять лет ты был свободнее северных птиц; но ничего другого не остаётся.
Я готов был смириться со своим положением всего неделю назад, но как всё изменилось за эти дни! Суд принял решениепожизненное лишение свободы. Судя по усмешкам гвардейцев, мне не придётся больше ни видеть лазурного неба над морем и пенящихся волн, ни вдыхать чистый морской воздух, ни руководить командой.
Но всё-таки больше всего пугало то, что я потеряю свою свободу.
Целую ночь я вспоминал девушку, которую когда-то любилЕву. В восемнадцать мы познакомились, но через некоторое время мне посчастливилось получить в наследство деньги отца и собрать небольшую команду, купив корабль. Постоянные переезды и ссоры с Евой были нашими постоянными спутниками, хотя мне всё ещё хотелось настоящей любви. Через полгода у нас родилась дочь, и пару месяцев мы жили так, словно были настоящей семьёй. Я даже купил домик на тихой улице недалеко от моряправда, ни хорошего отца, ни мужа из меня не получилось. В двадцать лет я покинул дочь и Еву уже навсегда, оставив им только дом, целый альбом фотографий и гору воспоминаний.
Моя команда увеличивалась с каждым месяцем, превращаясь из неизвестной шайки разбойников в настоящую преступную группировку. Мы были на слуху у любого, кто оказывался близко к криминальному миру, и сумели стать составляющими огромной паутины контрабанды, сумели назвать себя корсарами. Повелителями морей и океанов, городов и старинных драгоценностей, за перевозку которых можно получить целое состояние, исследователи тюрем и колонийблагодаря десяткам, сотням дел, связанных с ними, бояться этого просто не представлялось возможным.
Конечно, были в моей жизни события, о которых пришлось пожалеть, но будь у меня сейчас возможность вернуться в прошлое, поменял бы немногое.
Я люблю смотреть на лица, которые признают во мне правителя, люблю видеть в их глазах желание слушать. Люблю чувство торжества, когда замки, сковывающие незнакомого мне преступника, падают на пол, а тот становится свободным. Быть на высоте, быть вне закона, не существовать для гвардейцев, но по-настоящему жить ради себя и команды. Всего две недели назад всё так и было. Я никогда не отступал от своего принципа: верить в лучшее, но ожидать худшего, чтобы не разочаровываться, если что-то пойдёт не по плану. Всегда имел возможность отступить, спастись, исчезнуть вместе с командой, залечь на какое-то время на дно Только в тот раз всё оказалось настолько реальным и глупым, что мы не успели даже отреагировать.
Сейчас я отчаянно цепляюсь за время, которое у меня осталось. Всё ещё хочется засыпать с рассветом после выполненных дел, встречать луну, как старого приятеля, повиноваться волнам и чувствовать свободу каждой клеткой тела. Я никогда не был романтиком, чёрт возьми, но то, что происходит со мной сейчасстрах в чистом виде!
Я не могу навсегда расстаться со всем этим и буду пытаться сбежать, чего бы мне это ни стоило. Хуже всё равно уже не будет.
А месть всегда подаётся холодной, так ведь?
Нарцисса
Мы потеряли человека, благодаря которому наш корабль рассекал волны даже в самый сильный шторм. Он знал все наши имена с кличками и наизусть помнил карты.
Командовал нами теперь Аполлонправда, он никогда не сравнится с Августом. Аполлон прислушивался к команде, потому что сам знал едва ли больше нашего. Корабль постоянно причаливал к берегу, за две недели мы шесть раз теряли курс, не заработали ни копейки и были на мели. На самой границе между жизнью и смертью. Может быть, Аполлон был слишком неубедительным, может, дело в чём-то другом, но итог одинесли мы не решим, что делать дальше, то не проживём и трёх месяцев.
Есть несколько человек, которые теперь являются главными претендентами на управление кораблём. Каспер просто отказался брать на себя такую ответственность, Орфей куда-то исчез в тот день, когда Август оказался в темнице. Все думали, что его тоже посадили, но я почти уверена, что парень сбежал. Хотя Орфей никогда не был трусом, он заботится о своей шкуре. И теперь, когда капитан в тюрьме, Орфей винит во всём себя. Что же, если он сбежал, значит, нарушил клятву. Пока нам не до этого, но если остальные узнают, что с ним, непременно отправят кого-нибудь на его поиски. Я за Орфея очень боялась.