Он похрапывал, а рядом спала женщина, казалось, что так же крепко. Мои ботинки создавали намного больше шума, чем если бы я шёл в носках, но я был готов в любую секунду побежать изо всех сил прочь из этой квартиры доверившись словам какого-то незнакомого человека по имени Максим.
В комнате была почти абсолютная темнота, ведь луна никогда не светила с нашей стороны, как и сегодня, а фонари на улице уже давным-давно не работали, но я всё же примерно знал где лежит форма Мануэля и довольно быстро нащупал её. Руками я стал немного хлопать по карманамтам нашлись и его документы, а пистолет и нож лежали около формы на столе. Моё сердце колотилось так, что отдавало даже в висках, он иногда всхрапывал и это меня чуть-чуть успокаивало. Кое-как всё собрав я пошёл к двери положив на форму и нож и пистолет, ведь на всё моих детских рук не хватало, пришлось импровизировать. Я стал успокаивать себя, потому что внутри развивалось чувство похожее на эйфорию, я думал, что у меня всё получилось, я практически вышел из комнаты, как за спиной послышался сонный женский голос:
Мануэль, она, наверное, стала его толкать, чтобы разбудить, Мануэль, тут кто-то есть. сонно сказала женщина по-русски, в темноте было видно, как силуэт её головы будто сканирует комнату.
Этот немецкий бык, только что-то мычал в ответ, а я застыл на месте, а потом каким-то невероятным усилием, я заставил свои ноги идти вперёд. А женщина всё не сдавалась, и её усилия дали результаты.
Это ты? услышал я голос Мануэля, что ты тут лазишь? Заговорил он на моём бывшем родном языке.
Стирать буду, со страху ответил я на русском, потом сразу всё же добавил на немецком эти же слова.
М, снова промычал солдат, соображая ещё меньше чем я из-за своего одурманенного состояния.
Мануэль, зачем-то раздраженно произнесла женщина.
Ей никто не ответил и даже я уже подумал, что опасность миновала, как я сам испортил все свои усилия: когда потянулся к дверной ручке, забыл, что этой же рукой я поддерживал пистолет, который неумолимо соскользнул со сложенной формы и полетел вниз громко ляпнул собой об пол, тут и до Мануэля дошло, что то, что надо стирать с таким звуком не падает и с глубоким вздохом начал вставать, а я каким-то чудом нагнулся и сразу нащупал этот пистолет, который похоже лишит меня жизни сегодня, теперь упал нож, но его не поднимать у меня уже хватило ума, и я рванул ко входной двери. Мануэль уже стал соображать намного лучше и более торопливо бросился за мной, включил свет, как раз тогда, когда я открывал дверной замой, чтобы вылететь в подъезд, одной рукой держа форму и пистолет, а второй скользил вспотевшими пальцами по ручке замка, который всё не удавалось повернуть.
Что ты делаешь, ублюдок? Спросил меня удивлённый солдат.
В этот-то момент дверь и открылась, я рванул в подъезд, думая только о том, как не упасть, я бежал по лестнице вниз. А ещё я смеялся, как, наверное, смеётся дьявол, из-за того, что я додумался пнуть ботинки Мануэля из квартиры, думая, что этим обезоружил его, но нет, это не помешало ему бежать босиком за мной и орать на немецком, что он сделает, когда догонит меня. Но пока скорость была на моей стороне, я выбежал на улицу и сразу свернул направо, туда где должен ждать Максим, я будто не чувствовал усталости и бежал не оглядываясь, чтобы не терять время, да и Мануэль своими криками всё равно давал о себе знать, иногда в окнах зажигался свет, но на улицах не было никого. Я выбежал из нашего двора, ещё пару таких же, и я буду на своей спасительной заброшенной улице. Как раз и мой, казавшимся бесконечным, заряд на бег стал иссякать, в отличие от сил разъярённого, босого, в трусах и майке, Мануэля.
Я ворвался в тот пустой двор и опешил, не было ничего и никого, я ничего не мог рассмотреть, от усталости я дышал так, что почти стонал, меня захватила в тот момент такая злость, да и Мануэль бы от меня сейчас кажется в метрах в тридцати. Я уже сообразил, что могу в него выстрелить, но он приближался так, что я цепенел, обернувшись резко я увидел, как загорелись два красных огняфары машины Максима, а потом два белых и она двинулась в мою сторону, а я к ней. На ходу открылась задняя дверь и подсветка из салона проявила из тьмы разбитый асфальт, ноги уже почти немели, но я бежал. Сзади у этой машины не было сидений, прямо на полу сидел мой знакомый с как обычно радушным выражением лица и протянутой рукой, пальцами шевеля так, будто призывая меня ускориться. За рулём был кто-то другой. Мануэль подобрался уже совсем близком, а мои ноги с каждым шагом делались всё более ватными, я как-то инстинктивно протянул руку с пистолетом к Максиму, держа под мышкой форму, а Максим сумел схватить меня так, что резко затянул в машину, тот кто был на водительском месте переключил передачу, и мы рванули вперёд.
Мануэль в трусах, изрыгал как дракон огонь, пар из своего носа и рта, было видно, что он что-то кричал мне в след, ведь его лицо слабо подсвечивалось красным светом фар. Он был очень зол, а я всё ещё истерически посмеивался, Максим тоже, но, наверное, смеялся с меня. В машине было тепло, а этот длинный и весёлый русский мне почему-то нравился.
Постричься тебе надо, сказал он.
Часть VII
Глава XVIII
А куда мы едем, спросил я спустя некоторое время.
На север, ответил мне Максим, первое время побудешь там, а потом вас весной отправят туда где потеплее, у тебя там, можно сказать, начнётся новая жизнь, всё что я обещалвсё правда.
Так мы уже на севере.
Максим улыбнулся и покачал головой.
Ты карту видел? Риторически спросил он, повернувшись ко мне, а потом стал смотреть на дорогу, над нами ещё пол России, хотя да, твоим там делать нечего, для них Печора это и так слишком северно, думают, наверное, что они образцы мужества и отваги, раз не остались на юге, как большинство.
Он продолжал и продолжал говорить, а я засыпал, почему-то я решил, что ехать нам очень долго, а какая-то необъяснимая расслабленность, которой я кажется в жизни не испытывал каждую секунду склеивала мои веки всё сильнее. Машина еле слышно гудела, Максим иногда покуривал, а дым мгновенно всасывался в отверстие, наверное, специально для этого и созданное, внутри почти не воняло, всякие датчики и кнопки приятно подсвечивали темноту, которая царила здесь внутри. Так я и заснул, и проспал видимо часов шесть, раз, когда мы приехали на место, было абсолютно светло.
Я раскрыл глаза, а солнечный свет яростно бросился закрывать их обратно, повернулся на толкавшего меня в плечо Максима, который сказал, что мы уже прибыли, и мне надо выходить, я немного даже испугался, мол куда я пойду здесь, я даже не знаю где мы.
Да не бойся ты, я сейчас отведу тебя куда надо, сказал он, там вот и перезимуешь.
Я вышел из машины, всё немного напоминало Печору, такой же разбитый асфальт, много брошенных ржавых машин, лужи уже намертво замерзшие, а людей казалось не было совсем. Всё что попадало в поле моего зрения выглядело абсолютно нежилым, из этого и вытек мой вопрос:
Тут что, совсем никого нет?
Да, братан, улыбнулся непонятно чему Максим, отсюда уже давно все уехали, вымерли, кому как больше нравится называть, зато для нас эти города, это просто прекрасно: ведь твои соотечественники уверены, что здесь натуральная пустыня, а поэтому, видимо, даже и не пытаются сюда залезть, ну мне кажется, что так они думают.
Они не мои. Ответил я своему спутнику, вспоминая про Стандартного, мой соотечественник был только Мануэль.
Это тот от которого ты сегодня драпал со всей силы? Сразу видно двух земляков, он усмехнулся, и смешок перешёл в кашель, позже он будто не знал, спросил меня, а сам-то откуда?
Из Германии. В миллионный раз произнёс я, отделив себя от русских, хотя я уже забыл порядочное количество слов, и чтобы вспомнить как будет какой-нибудь предмет на немецком, приходилось напрягаться, а ты откуда? очень остроумно отзеркалил его вопрос, как мне казалось, спросил я.
Ой ну я из России, если ты знаешь уже такой город, то из Хабаровска, это вообще на считай противоположный конец страны. Край мира, можно сказать.
Я знал конечно про такой город, правда не знал где он находится, но на краю мира, так на краю, ничего не ответив, я пытался успевать за куда-то уверенно идущим Максимом.