Понимая, что теперь им всем хватает света, Буфо снял своё заклинание «ночного глаза». После чего краем уха услышал какие-то завывания.
Смерть Смертьотдавались они тихим эхом и посвистом по всем углам.
И от этого жаб чуть не дал стрекача, рванувшись было к лестнице. Однако ОКоннор быстро ухватил Буфо за шкирку и остановил.
Смерть всем зверям Через очищение Смертьпродолжал гудеть странный голос.
И всё же ОКоннор не страшился его.
За честь пер-рнатых! прокричал он вдруг и ринулся вперёд, оставив Буфо прятаться в углу за обгорелыми бочками.
Габриель же, не зная, что ей делать, сначала замерла на месте прямо между лестницей и удаляющейся фигурой ОКоннора. Но вскоре по привычке прильнула к стене и решила прокрасться следом за безрассудным петухом. В конце концов, она ещё помнила как находить тёмные углы даже там, где горело много свечей.
А в это время где-то впереди уже вовсю раздавался цокот петушиных лап по старым трескучим доскам, сопровождающийся какими-то визгами и хохотом. В конце концов ОКоннор вытянул за собой из темноты и пыли белого брыкающегося крыса в таком же белом одеянии и бросил в один из светящихся кругов.
По виду крыс явно напоминал сумасшедшего. Он царапался, прыгал на месте и хохотал, пуская из пасти пену. Мелкие красные глазки его, похоже, вращались независимо друг от друга.
Смерть! Смерть всем, кто не последует за мой богиней! Я видел её! Говорил с ней! И она послала меня сюда!
Что он лопочет? скривилась Габриель, мгновенно выйдя из тени. У неё был нюх на опасность, и сейчас ласка не чувствовала в этом жалком создании и толики угрозы. Наоборот, всем существом она питала к крысу лишь отвращение.