А можно спросить, Владислав Борисович? Почеренков встал. В туалете тоже ОМОН будет дежурить?
Хабенский дернул его за рукав.
А что? Я просто уточняю.
Да, будет. Туалет признан возможным местом его обитания.
Чьего? не понял Михаил.
Маньяка, ответил Пази.
Что он, в унитазе, что ли, обитает? Как редкий вид канализационного крокодила? не унимался Почеренков.
Его перебила артистка Елена Комисаренко:
Позвольте, Владислав Борисович. Эти ребята, ОМОН то есть, они и в женском будут дежурить?
Да, твердо сказал Пази, ничего страшного. Я думаю, вы понимаете, что жизнь дороже, и добавил неодобрительно:А вам, Михаил, все бы шутки шутить.
Все разошлись, тихо переговариваясь и непроизвольно оглядываясь по сторонам. На спектакле все было как обычно: истерический смех влюбленных девиц, цветы и аплодисменты. Несмотря на некоторую удрученность, Почеренков залихватски съел положенную куриную ляжку и, как всегда, вызвал овации сценой с «хлебушком и мышами».
Фу, первый раз вроде отыграли, с облегчением сказал Почеренков, когда они поднялись в гримерку. Только бы завтра продержаться и можно обратно, в Москву.
А тебе не кажется, что все это лажа? Хабенский закурил.
Ну, начал Почеренков.
В дверь постучали.
Да! Хабенский затянулся.
Дверь резко открылась, и в гримерку вошла высокая худая девица в черном, в темных очках, с прямой темной челкой. Михаил Почеренков бросился к ней.
Любимая! Я же тебе говорил! обернулся он к другу. А где?..
В Караганде, жестко ответила девица, садясь на кушетку. Костя, выйди на минутку. Нам с Мишаней надо кое-что обсудить.
Не понял. Хабенский затушил окурок в пепельнице. А где твое «здравствуй»? И где твоя подруга?
Я же сказала, в Караганде.
Что случилось? Почеренков сел рядом и попытался обнять девицу за плечи.
Много что случилось, Миша, очень много.
Хабенский встал и пошел к двери.
Удачных разборок вам, друзья. И добавил, выходя:Все бабы одинаковые. Даже самые Надоело все. Постоянно одно и то же.
Я так соскучился, заныл Почеренков, мы вас так ждали
Да? А мне кажется, вам было чем заняться. Девица холодно отстранилась. Вы же у нас звезды, вы идете нарасхват.
О чем ты, дорогая? У меня вчера были съемки
Да вы даже не заботитесь о том, чтобы не оставлять после себя компромата! По-прежнему не поворачиваясь к актеру, девица повысила голос. Он не казался взволнованным, скорее в нем сквозила холодная ярость, и Михаил поежился, словно от холода, в теплой гримерке.
Какого компромата?
Такого! Она достала из кармана и бросила ему на колени пачку цветных фотографий. Это здесь, в ночном клубе, а это в Москве. И всена глазах у журналистов! Узнаешь?
Нет, ответил Почеренков, замотав головой и глядя на нее честными, широко раскрытыми голубыми глазами. Откуда это у тебя?
Из Интернета. Их может посмотреть любой желающий, абсолютно бесплатно. Вся страна любуется. А ваша фотосессия ню? Та, которую потом напечатали в желтой прессе, с проститутками.
С моделями
Какие они модели? Проституткии они, и фотограф! Что, скажи, вы их не трахали после съемок? И до, и во время?!
Нет, послушай! Почеренков встал. А ты сама?..
Нет, это ты послушай! Я уже достаточно тебя слушала: «Любимая, прости, это было в последний раз, я исправлюсь!». На чем вы сегодня приехали?
На «Николаевском экспрессе», а что?
А то! С проводницей, как обычно, вино пили? Ты, проводница и Костя.
Костю не трогай! И вообще, нас эти поклонницы уже достали, никого у нас нет, кроме вас, ну что ты говоришь?
Никого у вас больше не будет, в этом уж будь уверен. ЭТО не смогу остановить даже я. Даже если очень постараюсь.
О чем ты?
Уже неважно.
Девица встала, сняла очки и пристально посмотрела на Почеренкова.
Знаешь, почему актеры не любят эскимо на палочке?
Почему? ошарашенно поинтересовался Михаил.
Потому что палочка плохо выходит.
Михаил хотел что-то сказать, но девица повернулась и вышла из гримерки.
В «Пурге» было весело, как всегда. Как всегда, ровно в полночь отмечали Новый год, как всегда, рекой лилось пиво и шампанское, как всегда, было много красивых девушек, но Михаил Почеренков и Константин Хабенский не смотрели на них. Они мрачно пили водку.
Ты когда последний раз звонил? Михаил хлопнул очередные полстакана.
Десять минут назад. Да это бесполезно, Миш. Телефон или отключен, или они трубку не берут.
Кто же нас тогда сфотографировал? А может, завтра дозвонимся, а? Или ночью? А, Костя? А может, они сами позвонят?
Сами? Ты что, их плохо знаешь?
А вдруг позвонят?
Телефон Хабенского, лежавший между бутылками, издал резкую трель.
Во, во! Я же говорил! заверещал Почеренков, нечаянно смахнув пару стаканов на пол.
Алло! Нет. Хабенский махнул Почеренкову рукой:Да подожди ты! Не они это. Нет, это я не тебе. Да. В театре. Жди, не паникуй. Сейчас приедем.
Хабенский соскочил с подвешенного к потолку стула и стянул с другого Михаила.
Едем. В темпе. Андрюха пропал.
Константин кинул на стол пачку смятых купюр и потащил за собой друга сквозь толпу восторженно визжавших девиц.
Ё-моё, только и успел вымолвить Почеренков.
ГЛАВА 7
Весь короткий путь до театра (друзья сразу поймали такси) Хабенский и Почеренков обзванивали общих с Зибровым знакомых обоего пола. Никто ничего не видел, не слышал и не знал. Почти протрезвевшие актеры, кивнув знакомому омоновцу, беспрепятственно прошли через служебный вход и стали подниматься по темной лестнице. В фойе второго этажа дежурили два рослых бойца, сразу же преградившие Хабенскому и Почеренкову дорогу.
Да мы работаем здесь. Мы к худруку, зло сказал Константин.
К худруку ночью? лениво усмехнулся один из омоновцев. Вы дома должны все спать, в теплых кроватках, а не по запретной зоне ночью шастать. А может, вы эти самые маньяки и есть?
Да не, ребят. Вы вот сказали про запретную зону, я ее ведущий, между прочим, Михаил Почеренков.
Программа твояговно. Туфта все это, и ты туфта. Неужели ничего лучшего придумать не могли, как расследовать, кто у кого под дверью гадит? Или, помнишь, Лень, омоновец кивнул приятелю, тогда, про кота? Не то сожрали его, не то с балкона выбросили. А этот дурик скачет, радостный
Омоновец не успел закончить тираду, в которой клеймил позором программу «Запретная зона», как тишину прорезал нечеловеческий вопль, окончившийся глухим бульканьем и бормотанием.
Кажись, ребята, это из кабинета худрука. Леня ломанулся по гулкому фойе, вслед за ним кинулся и напарник, а за нимиКонстантин с Михаилом.
Повернув налево, они увидели еще трех омоновцев, очевидно, поднявшихся по лестнице из гардероба.
Так, без паники, громким шепотом сказал Леня, который, видимо, был старшим в этом секторе, а вы, ребятки, отойдите в сторонку, под ногами не путайтесь, не до вас сейчас.
Пази, между прочим, в кабинете, ехидно объявил Хабенский, а вы говорили, что его в театре нет.
А ты откуда знаешь? Леня насторожился.
Так когда его в кабинете нет, сигнализация на двери горит. Вон, видишь, та малюсенькая штучка? А когда он в кабинете, соответственно не горит.
Сигнализация? В кабинете, говоришь? Леня дернул дверь и хмыкнул:Так, ребята, приготовились.
Остальное произошло молниеносно. С хрустом распахнув двустворчатые двери, омоновцы вломились внутрь, вслед за ними вошли Хабенский с Почеренковым. Кабинет был пуст, пуст абсолютно и несомненно, если не считать жуткого зловония, ударившего всем в нос.
Фу ты, Леня прикрылся рукавом, срань господня. Ужас какой. Что же тут гниет-то, у вашего худрука? Может, тут трупы где складированы?
Бойцы открыли шкафы, заглянули под стол и даже под кожаный диван. Никого, а тем более никаких трупов не было.
Не нравится мне все это. Леня повернулся к Константину и Михаилу:Ну, давайте, колитесь, зачем ночью в театр прибежали?
Так нам позвонили. Почеренков потер переносицу и чихнул. Да, Костя?