А Катя делала чувственные движения тазом навстречу его страсти, вцепившись одной рукой в его волосы, а пальцами второй оттягивая основание клитора. Ей казалось, что он проникает в самую её глубину своим горячим трепетным языком, и не только в глубину млеющего от вожделения тела, но в самые глубины сознания. Она громко застонала, резко дёрнулась всем телом, и вдавила голову Аполлона себе между ног, конвульсивно задрожав. С её губ сорвался громкий крик. Такой знакомый ему, такой родной крик.
Давление её руки на затылок ослабло, и он смог слегка отстраниться и приподнять голову, чтобы в полной мере насладиться видом любимой женщины, только что получившей наслаждение от единения с ним.
Глаза Кати были по-прежнему закрыты, губы, наоборот, слегка приоткрыты в едва заметной счастливой улыбке. Никогда ещё он не видел её такой красивой. Казалось, она вся светилась изнутри, и зримо и почти осязаемо излучала то, что никто не в силах достоверно объяснить и описатьсчастье.
Он нежно поцеловал её пальцы, прикрывавшие опушение на лобке, и снова опустился к бёдрам. Он уже знал, что скоро ей снова понадобится его помощь. И когда её тонкие изящные пальчики вздрогнули и тронули основание клитора, он снова коснулся губами сначала их, а затемприпухшего нежного бутончика. Он втянул его в рот и стал в упоении сосать, лаская при этом кончиком языка. И вскоре новый крик Кати огласил окрестности, словно извещая, что этот солнечный свет, который ослепительно освещал верхушки деревьев, исходил от неё
Аполлон снова целовал её лицо, восхищаясь её неземной красотой, которая неведомо откуда опускалась на неё, преображая вокруг весь мир. Он крепко держал в своих объятиях эту красоту, и делал размеренные толчки в самой её глубине, горячей, влажной, нестерпимо сладкой Он чувствовал, как её горячая плоть плотно сжимает его пульсирующую плоть, то погружающуюся на всю глубину, то почти полностью выходящую наружу.
Катя сладко постанывала, наслаждаясь его проникновенным проникновением в себя. Ей казалось, что его горячий упругий член распирает её всю изнутри, словно само счастье. То погружаясь в неё, то выходя из неё, он словно бы порождал эти волны счастья, которые накатывали на неё, окатывали с головы до ног, захлёстывали, накрывали с головой, то перекрывая дыхание, то, наоборот, открывая второе третье сотое И она снова издала свой крик счастья, который на этот раз слился с криком того, кто давал ей это счастье.
Милый мой Аполлон Мой Аполлонпрошептала она, когда смогла говорить.
Катя Любимая моя
Последние солнечные лучи последний раз качнулись на верхушках самых высоких сосен на другом берегу речки, и лёгкие сумерки спустились на ложе из смятой одежды, на котором на коленях стояла Катя, раздвинув ноги, и опустившись грудью на большую женскую блузу Аполлона. Её губы сжимали лист подорожника, и дёргали его в такт толчков Аполлона, стоявшего на коленях позади неё. И когда она сначала замерла, а затем дёрнулась назад навстречу его последнему размашистому движению, вслед за которым он с протяжным стоном, смешавшимся со скрежетом зубов, забился в мелкой дрожи, с силой вдавившись ей в промежность, лист выскочил из её приоткрывшихся губ и защекотал ей щёки и веки. И с её губ снова сорвался победный крик
Она опустилась на живот, вытянув правую ногу и поджав почти к самой груди левую. Он пропустил между своих коленей её вытянутое на траве бедро и медленно стал опускаться на него, пока не почувствовал, как его мошонка коснулась нежной шелковистой кожи. Попка Кати дразнила его воображение своей идеальной округлостью. Он положил ладонь на её левую ягодицу, осторожно её погладил, и, погрузив большой палец в горячую расщелину, раздвинул её так, что его взору предстали и роскошная орхидея, и маленькая фиалочка. Посунувшись тазом вперёд, и взяв свободной рукой своего уже успевшего опасть маленького дружка, он коснулся его головкой раскрывшихся лепестков орхидеи и стал их ею ласкать, постепенно опуская всё ниже. Когда же головка коснулась клитора, Аполлон стал теребить член быстрыми движениями руки так, что она затрепетала, едва касаясь этого прелестного звоночка счастья. И звоночек этот скоро прозвенел сладострастным криком его обладательницы.
Аполлон слегка отстранился, приподняв уже снова начавший наливаться тяжестью член, и двумя пальцами утопил его головку в заветное углубление, которое с готовностью втянуло её в себя, плотно за ней сомкнувшись.
Катя повернулась на бок и приподняла почти прижатую к груди левую ногу. Аполлон взял её рукой под подколенный сгиб, поднимая ещё выше. И когда голень Кати оказалась у его лица, он нежно поцеловал её, и заскользил по ней губами к щиколотке.
Катя почувствовала, как член внутри её лона стал наливаться живительной силой, расти и твердеть. Она ощутила, как Аполлон обхватил своей рукой её бедро, словно бы натягивая её за него на своё естество. При этом он плотно сжал её своими бёдрами со стороны попы и живота.
Губы Аполлона уже медленно скользили по щиколотке Кати, пока не вобрали в себя большой палец. Аполлон всосал в рот этот палец, млея от наслаждения. Он почувствовал, как на зубах скрипнул песок, но даже не придал значения этому неудобствуон ласкал любимую женщину, он видел, как ей хорошо!
А Катя, действительно, просто потеряла себя в сладкой истоме. Она приоткрыла глаза, затуманенные сладострастием, посмотрела на своего любимого, вобравшего в рот и в упоении сосавшего и ласкавшего языком уже все пальчики её ноги, и громко и сладко застонала.
О мой любимый Хороший мой Ты бесподобенпрошептала она, встретившись с ним глазами.
Его ответ, который был красноречивее всяких слов, она прочитала в его глазахони светились нежностью.
Она снова закрыла глаза, почувствовав, как его член запульсировал внутри неё. И, напрягая в ответном порыве мышцы влагалища, почувствовав сладкую чувственную игру внутри себя, она снова забилась в оргазме, испустив свой громкий крик
Некоторое время они пребывали в неподвижном состоянии, пока Катя не успокоилась окончательно. Тогда Аполлон вынул изо рта пальцы её ноги, и делая медленные толчки уже набравшим мощь членом, простонал:
Милая моя Катюша Тебе хорошо, моя маленькая?..
Да, мой хорошийедва шевеля губами, ответила она.
Он положил её левую ногу себе на плечо, и, ослабив хватку своих бёдер и раздвинув пошире ягодицы партнёрши, стал делать размеренные толчки. Он любовался, как Катя красиво принимала его ствол; как её раскрасневшаяся плоть слегка выворачивалась, когда он из неё выходил; сладкой музыкой в его сознании звучали стоны любимой девушки, сопровождаемые хлюпаньем в её лоне его члена.
Катя протянула свою левую руку, и нежно погладила ей его живот, а затем, заведя её назад, каким-то едва уловимым робким движением указала пальцем на завязь своего заднего прохода. Аполлон взял её руку, втянул в рот этот тонкий изящный пальчик и опустил его назад. Катя лёгкими круговыми движениями помассировала этим пальчиком свой сфинктер, и погрузила его в нежную дырочку.
Аполлон почувствовал, как её пальчик в её попке стал нежно ласкать его член, находящийся в соседней дырочке.
О Катенька, милая моя девочка моя маленькая Я сейчас с ума сойду от наслажденияслова сами срывались с его губ.
Он смочил слюной свой палец и бережно ввёл его ей в попку. Их пальцы сплелись в сладкой игре, то погружаясь на всю длину, то почти полностью выходя наружу. К стонам счастливых любовников и хлюпанью члена во влагалище примешалось причмокивание её заднего прохода. И эти звуки добавляли чувственности в их сладкое слияние. А когда кончик его пальца, погружённого до упора, нащупал в глубине какой-то затерявшийся катышекэтот шоколадный батончик "Баунти", Аполлон уже просто захлёбывался в коктейле из любви, нежности, благодарности Ведь она, его любимая, была любима им вся, без остатка. Он не мог и представить, что что-то в ней может вызвать какую-то брезгливость. Наоборот, эта мелкая пикантная деталь была как бы пробой на любовьда, он любил и её, и всё то, что в ней и её душу и всё остальное
Это просто какая-то волшебная сказка Моя принцесса, о, как я тебя люблюпрошептал он.
Похоже, эти слова явились последней каплей в её вожделенииона снова кончила с громким криком.
Аполлон уже не кончал так быстро, наслаждаясь волшебным процессом слияния двух душ и тел, гармонией, созданной самой Природой. Его поражал и одновременно восхищал сексуальный аппетит Кати. Но его ещё больше восхищала её самоотдача при этом, её желание доставить как можно большее наслаждение ему. Сверлившая его поначалу мысль: как бы выдержать этот сексуальный марафон, отступила на задний план, вернее, совсем исчезла, уступив место только желанию доставить наивысшее наслаждение своей любимой
Катя вынула пальчик из своей попки, увлекая за ним и его палец.
Милый, хочу тебя туда.
Она вновь указала своим пальчиком на звёздочку своего заднего прохода, на этот раз уже не так робко, скорее, даже, кокетливо. Это чуть заметное движение разбудило в нём все, ещё не задействованные, остатки страсти. Оказывается, был ещё резерв для вожделения.
Член легко вошёл в её анальную дырочку, уже подрастянутую их пальцами. Он опять залюбовался, как всё удивительно и красиво устроено у его любимой женщины. Член погружался в её попку, вовлекая за собой окрестную плоть; доставал головкой до "Баунти", получая дополнительный чувственный стимул; и выходил, слегка выворачивая наружу валик розового сфинктера.
Теперь снова в писювыдохнула со стоном Катя.
Он повиновался, забыв о всяких гигиенических опасностях. Она сама его просила, она сама этого хотела. Он вынул член из её попки и вонзил во влагалище. Сделал там несколько мощных толчов, от которых Катя ещё громче застонала и вцепилась пальцами в его бёдра. Вынув член, он с разгона снова вогнал его в её задний проход. Он чередовал эти чудесные дырочки, наслаждаясь той гармонией, с которой они дополняли друг дружку: одна попросторнее и пороскошнее, другаяболее тесная, более глубокая, с налётом разврата.
Катя упивалась грубой мужской силой, уверенным в себе самцом, чувствуя, как после неземной нежности этот напор был именно тем, чего ей хотелось в данный момент больше всего. Всё её естество ликовало в этом уже родном единении, но в новом его проявлении.
Да Да-а-а Та-а-ак Милый мо-о-ой Хороший мо-о-ой Аполло-о-он Та-а-ак Ещё О-о-о Как мне хорошо-о-о Господи-и-и Мамочка-а-агромким шёпотом кричала её душа, не помнящая себя от счастья.
Катя закричала, почувствовав, как сперма брызнула во влагалище, и тут же член, быстро выйдя из него, вонзился в другую её дырочку, заполнил её всю своим крепким телом, и выдавил остатки спермы и в неё.
Они зашлись в одном трепетании, общем для двоих
Когда они снова вернулись в действительность и посмотрели друг другу в полные счастья глаза, Катя вдруг лукаво улыбнулась и сказала:
Я хочу пЗсать.
Маленькая моя,улыбнулся Аполлон.Девочка моя, хочешь пи-пи?
Катя смущённо кивнула. Он приподнял её за руки с травы, и шаловливо шлёпнув по попке, указал на куст малины, росший в паре метров от их импровизированного ложа:
Туалет там.
Катя отошла к указанному месту и присела на корточки, повернувшись к Аполлону лицом.
Он любовался тем, как писает его любимая женщина, как из её раскрасневшейся щели с шипением вырывается тугая золотистая струя и бьёт ей между ног в траву. Она ещё выпускала последнюю струйку, когда он приблизился к ней, и сел у самых её ног голой задницей в тёплую влажную траву. Она опустилась на его бёдра верхом, обхватила руками за шею, а своими бёдрами за пояс, и они слились в долгом затяжном поцелуе
Юрасинский лес постепенно погружался в сумерки. Теперь уже Аполлон лежал на спине, на ложе из смятой одежды, а Катя сидела верхом на его бёдрах, и чувственно покачивалась, закинув назад голову. Он держал в своих руках её большие тяжёлые груди, лаская кончиками пальцев соскЗ, и наслаждался их живой тяжестью. Когда Катя издала новый крик, с ближайших деревьев вспорхнули устраивавшиеся на ночлег пташки
Аполлон по-прежнему лежал на спине, подсунув под голову сумку и сбившуюся одежду, а Катя стояла над ним на четвереньках, повернувшись к его лицу попой и пропустив между ног его туловище. Пальцами одной руки она массировала его вялый стебель, а другой рукоймошонку у самого его основания. Она чувствовала, что до полного её удовлетворения ей осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Член её любимого в её руках постепенно наливался тяжестью. Она осторожно лизнула его головку, обвела вокруг неё языком, и заключила её в объятия губ. Насадившись на член ротиком, она стала в упоении его сосать, то глубоко впуская за щеку, то почти полностью выпуская изо рта, и наслаждаясь тем, как он растёт и твердеет прямо у неё во рту. Ей хотелось доставить своему любимому такое же счастье, какое доставлял он ей. Чтобы он, как и она, тоже пьянел от радостного сопереживания, сходил с ума от переизбытка чувств. Ей, как и ему, доставляло наслаждение видеть и слышать, как млеет от вожделения самый дорогой на свете человек; чувствовать единение, слияние душой и телом, порождающее бесконечное доверие друг к другу, неземную нежность, сумасшедшую любовь.
Она вынула его член изо рта, нежно-нежно его поцеловала, и резко насадилась на него губами, затем снова стала поднимать голову, пока он полностью не покинул объятия её губ. И снова насадилась на него так глубоко, что, казалось, он достал до самой глубины души, снова начинавшей наполняться счастьем
Аполлон почувствовал, как его плоть погружается в горячее, влажное, плотно облегающее её великолепие, как выходит из него, снова погружается, словно бы попадая в вакуум. Он слышал, как при каждом таком толчке раздаются причмокивающие, хлюпающие звуки, смешивающиеся с лёгким стоном его любимой, и к горлу подступило, накатило Он сомкнул свои губы с коричнево-розовой сочной плотью, и стал в упоении её сосать, чувствуя, как его нос трётся о нежную завязь её заднего прохода. В то же время внутренним усилием он стал дополнительно напрягать член, подключая для этого самые глубинные его корни. Он сам чувствовал, как его плоть пульсирует в том ритме, который он ей задавалто медленные затяжные толчки, то быстрые и короткие
Катя почувствовала, как член её любимого запульсировал у неё во рту. Она насадилась на него как только могла глубоко, и прекратила всякие движения, наслаждаясь его чудесной пульсацией, которая генерировала в ней новые волны счастья. И тут она почувствовала, как
Аполлон, оторвавшись от орхидеи своей любимой, набрал в лёгкие побольше воздуха, и снова приник к ней губами, раздвинув пальцами пошире её лепестки. И, делая выдох, преодолел первоначальное сопротивление её плоти, и начал заполнять её лоно своим горячим дыханием. Заполнив его до упора, он стал втягивать воздух назад, пока внутри у неё всё не сжалось, выдавив на его язык нектар любви