А я слышал, что у вас более элэсный Д/с, чем у «Посланников вечности».
Вассал и раб не одно и то же.
Девушка стонет.
Я оборачиваюсь. Жюстина капает на нее воском, улыбаясь, как развратницы Сада. Она прекрасна. Девушка кончает под каплями воска с ее свечи.
Из тебя неплохой топ, шепчу я Жюстине. Свитчуешь?
С тобой никогда.
Я задумываюсь. Среди женщин очень много свитчей.
Кажется, тогда же или чуть позже, Жюстина заговорила о брэндинге.
Я хочу всегда чувствовать, что принадлежу тебе.
«Ну и что вы будете делать, когда она протянет вам раскаленное железо для клеймения?» вспомнил я реплику из какого-то Тематического треда. Нет, удар меня не хватил. Но свыкнуться с этой мыслью удалось не сразу.
Вассалов не клеймят ни в одной культуре, заметил я. Парашютным спортом никогда не увлекалась?
Она улыбнулась:
Нет. Ничем экстремальным. Разве что, экстремальным бизнесом.
И я понял по тону, что последнее гораздо опаснее.
Мои размышления прервал окрик тюремщика:
На «А» фамилия!
Амелин, устало отозвался я.
С вещами на выход!
Я взял куртку и полбуханки хлеба, выданного на обед (здесь это очень ценная вещь), и вышел из камеры.
Олег Петрович
Я почувствовал слежку уже в начале бульвара. Обернулся. Ничего особенного. Старушка ковыляет из магазина, парень выключает сигнализацию на пульте и открывает дверь машины, девушка стоит возле рекламного щита и курит, мамаша с коляской на бульваре.
Нервы, что ли?
Прошел еще метров сто. Ощущение взгляда в спину не пропало.
Останавливаюсь, делая вид, что изучаю рекламу на кинотеатре «Россия» (то бишь «Пушкинский») и прикидываю, не перейти ли на ту сторону.
Девушка стоит под фонарным столбом и разговаривает по сотовому. Та самая! Так я и поверил, что ты тут давно! Только что остановилась!
Одета во все черное. Черные сапоги на шпильках. Героическая женщина! Это же еще выстоять надо на улице каток! Черные обтягивающие брюки, короткая дубленка с пушистым мехом и черные пышные волосы. Головной убор отсутствует.
Ладно. Последний тест.
Медленно иду дальше, к пересечению с Большой Дмитровкой.
Если бы не плотный поток машин, заглушающий и более громкие звуки, я бы сказал, что слышу шаги за спиной. Невозможно их услышать! Но я их чувствую.
Олег Петрович?
Девушка почти бежит ко мне, чудом умудряясь не поскользнуться на обледенелом тротуаре. Я жду.
Вы Олег Петрович?
Именно.
Пойдемте! Это вас заинтересует.
Властно так сказала, королева хренова! Словно всю жизнь мужиками командует. Повернула на Дмитровку и махнула мне рукой, мол, иди. Даже не обернулась.
А вы, простите, кто? И что должно меня заинтересовать?
Кто? Не важно. Заинтересовывать буду не я. Речь пойдет о деле Маркиза.
Мы зашли в дверь под вывеской: «Русское бистро». Сняли верхнюю одежду, и я застеснялся дешевого свитера. Наверное, это заведение средней паршивости, забегаловка с бизнес-ланчами, но для меня и «Макдоналдс» дорог.
В зале, за одним из круглых столиков, сидит мэтр Кабош.
Добрый день, Олег Петрович! Присаживайтесь.
Перед мэтром штоф водки и тарелка с неким вторым блюдом.
Я сел.
Что вы хотели мне сказать?
Вы что предпочитаете? Осетрину на вертеле? Форель? Или мясное что-нибудь?
Я сыт.
Хотелось добавить: «вами по горло!»
Не обижайте, Олег Петрович! Я плачу. Водочки?
Не пью.
Да я вообще за рулем. Чуть-чуть!
Я осмотрелся. Кабошева подруга села одна за соседний столик и потупила глазки.
Джин, закажи себе что-нибудь, снизошел Кабош. Что хочешь. Только без спиртного.
Спасибо, мэтр, девушка счастливо улыбнулась.
Достала пачку сигарет и с опаской взглянула на мэтра.
Джин, нет.
Взяла сумку, чтобы положить сигареты.
Джин, видишь, там мусорное ведро у туалета?
Девушка встала, подошла к туалетной двери, и пачка сигарет полетела в мусорное ведро.
У меня отпала челюсть. Джин повиновалась, словно кукла на веревочках.
Водка приятно согрела горло. Сам не заметил, как отхлебнул.
Помогаю ближнему бросить курить, улыбнулся Кабош. Трудное дело. Самому тяжко пришлось.
Подошел официант, и передо мной опустилось здоровое блюдо с осетриной на вертеле, жареной картошечкой, свеколкой, помидоркой и прочими украшательствами. Клянусь, я ничего не заказывал!
Так что вы мне хотели сказать?
Я сложил руки над тарелкой, не притронувшись к еде.
Кабош вздохнул.
Нам бы не хотелось чрезмерного внимания властей к нашему сообществу. Мы и так как в осаде. Лесбиянок и тех с работы увольняют, а что уж о нас говорить! Что скажет среднестатистический обыватель, услышав о том, что мы делаем? В лучшем случае «Брр!», а то и «Какой ужас!».
Я тоже среднестатистический обыватель.
Вы кажетесь мне умным человеком, а умные люди, как правило, более терпимы к иным, чем они.
«Интересно, сколько он мне предложит?» подумал я.
Я надеюсь, что вы хотя бы попытаетесь нас понять, продолжил Кабош.
Три дня назад вы утверждали, что все людисадомазохисты, а теперь упрашиваете понять вас, несчастных оригиналов.
Все люди садомазохисты в том смысле, что у всех (или почти у всех) есть садомазохистские фантазии. Это не особенность «несчастных оригиналов», а адаптивная программа, выработанная в процессе эволюции. В критической ситуации организм не должен сосредоточиваться на боли. Поэтому боль в этих фантазиях не воспринимается как нечто неприятное, а как раз наоборот. Так всем людям (а не только бегунам и авантюристам) сняться сны о том, как они убегают от преследователей. Это другая адаптивная программа. Но фантазировать и видеть сны и осознать собственные садомазохистские наклонности далеко не одно и то же. Мало кто даже догадывается об этом, признаются хотя бы себе единицы Олег Петрович, Маркиз, конечно, не убивал Жюстину, но они оба принадлежали к сообществу.
Это я уже слышал!
Я встаю из-за стола.
Олег Петрович! Жюстина вела дневник! Садитесь! Попробуйте, осетрина весьма неплоха.
Сажусь и принимаюсь за угощение. Чего добру пропадать? Про дневник было интересно.
Он у вас?
Нет, что вы. Поищите в ее вещах.
Вы его читали?
Отрывки. Кое-что она публиковала в Интернете.
Публиковала?
А что вас удивляет? Там еще несколько ее рассказов лежит. Реконструкция пыток.
А что вы можете сказать о ее дневнике?
Там все есть. История их знакомства. Тематические пристрастия. Описания экшен. Они практиковали в основном термо (игры с воском), плейпирсинг, элементы Д/с, немного флагелляцию.
Порки?
Именно, Кабош улыбнулся. Это старинная аскетическая практика, применявшаяся в христианских монастырях, начиная с первого тысячелетия.
Хм
Таким образом монахи достигали мистического экстаза. Бичевание или самобичевание. В тринадцатом веке появилась секта флагеллантов. Толпы кающихся с плетками ходили по городам Европы, бичуя себя и друг друга на папертях церквей и собирая все новых сторонников. Впереди таких процессий шли священники с хоругвями и крестами, и бичевание проходило под пение псалмов. В Испании к флагеллантам присоединялись влюбленные и многократно усиливали самоистязания у балконов возлюбленных. Наши русские хлысты практиковали бичевание во время радений. «Дисциплину» очень любили и активно практиковали иезуиты. Так что Маркиз де Сад ничего нового не придумал и прославился только благодаря литературному таланту.
Он выкладывает на стол книгу, обернутую в страницу из глянцевого журнала с рекламой французского коньяка.
Прочитайте. Возможно, это убедит вас в том, что мы заботимся о безопасности, и нанесение каких-либо серьезных повреждений организму или тем более убийства ни в коей мере не входят в наши планы.
Снимаю коньячную рекламу. Под ней, на обложке, черным по темно-серому, изображен мужчина в палаческой одежде с кнутом в руке и написано: «Садомазохизм: путь плети (пособие по флагелляции)».
Возвращаю обложку на место, беру книгу. Последняя страница как-то далековато отстоит от предпоследней. Кладу книгу на стол, приоткрываю последнюю страницу. А, вот оно! В книгу вложен довольно толстый конверт. Интересно, сколько там? Штука точно есть. Возможно, больше.