Ты написала сочинение, Диана? У тебя такая прекрасная тема: «Подлинное счастье патриота и гражданина!» А ты не смогла написать ни строчки! Как не стыдно?! Не иначе весь урок ветер в голове гоняла? А кто за тебя будет думать о Родине? Какие же вы в этом возрасте несерьёзные! Мы были не такие
И хорошо, что я не такая как вы! дерзко перебила её нравоучение девушка. Вы то сами знаете, что такое настоящее счастье?! Вы хоть раз мечтали о том, какое оно, должно быть?!
Представь себе знаю! гордо ответила женщина. Это у тебя неизвестно, что на уме. Мне стыдно даже вообразить какое оно твоё счастье! А я точно знаю, что такое настоящее счастье!
Вероника Терентьевна сердито бросила пустую тетрадь на парту и вновь отошла к окну в задумчивости. Она с осуждением и сожалением посматривала на собирающую вещи ученицу. Теперь она уже не думала о приятном. Её одолевали лишь гневные мысли о юном поколении: «Почему наши дети такие глупые. В отличие от нас взрослых, они постоянно мечтают о всякой чепухе. Мы умнее их. Мы знаем и понимаем больше и лучше, потому что больше пережили, больше видели. В нас нет поверхностности и ветрености. Наши чувства более зрелые. Какие же мы разные!»
А девушка тоже сердилась и думала о старшем поколении: «Почему взрослые не хотят понимать нас?! Ведь они тоже когда-то были подростками. Неужели они так быстро всё забыли? Неужели и мы забудем наши мысли и чувства, когда станем взрослыми? Неужели с годами человек начинает чувствовать по-другому? Ведь все мы в первую очередь люди! А значит, наши чувства одинаковы и не зависят от возраста! Но какие же мы разные!»
Не выдержав напряжения, Вероника Терентьевна бросила вслед уходящей Диане:
Не пойму почему вы такие?!
А я не пойму почему вы такие?!
* * * * *
ПОДСНЕЖНИКИ.
(Зима закончилась)
Верка была противная девчонка. Наверно самая противная из всех старших классов. И не только потому что отличница и активистка. Она никогда никому не давала списывать. Всегда поддерживала классного руководителя Ирину Тимофеевну. Ругала двоечников и прогульщиков. Её не любили. Но вида не показывали. Все знали, что она любимица классной. Ругаться с Веркойэто себе вредить и поиметь кучу неприятностей. И от неё самой, и от учителей. А ещё у неё была знойная мамаша. Сильно деловая и жёсткая. Руководитель крутой фирмы. Ездила на иномарке с охраной. Её везде сопровождали такие двухметровые мужики. Поэтому Верку молча терпели, но дружить с ней никто не хотел. Сносили её постоянный выпендрёж и зазнайство.
Игорь был двоечник и хулиган. Учителя его часто ругали. Пару раз даже вызывали на педсовет, чтобы пропесочить основательно. Но ему было всё нипочём. Весёлый и шебутной он лишь что-то мычал себе под нос. Обещал исправится. Но ничего не менялось, и он продолжал себя вести так же, как и прежде. Во дворе Игорь был в авторитете. Сильный, здоровый, любому мог накостылять. Одним словом, классический гопник-пофигист.
Верка с презрением относилась к Игорю. Такой ученик был для неё чем-то низкосортным и неприятным. А Игорь, казалось, просто не замечал Верку. Она для него не существовала. У него своя жизнь, а у неё своя. Так они и обитали в одном классе, но как будто на разных полюсах планеты. А может быть, даже в разных вселенных.
Но однажды случилось, что Верка заболела. Заболела тяжело. Её положили в больницу и надолго. Ирина Тимофеевна заглянула в класс на перемене и сказала, что дела у Веры плохие. Очень плохие. Надо обязательно проведать её и отнести задания на следующую неделю. Чтобы она могла в клинике заниматься и не отстать в учёбе. Те, кто готов проведать больную, сегодня после уроков должны собраться возле классной комнаты.
В этот день Игорь был дежурный и ему предстояло убрать класс. Поэтому, когда классная зашла посмотреть на собравшихся проведать Веру, она была сильно удивлена. После уроков не остался никто. Все разбежались по домам. В комнате был только Игорь, который заканчивал уборку.
Ну что, Игорь, тебе придётся сходить к Вере. Передай ей эти листы с заданиями. Учителя всё подготовили. И учебники. И без отговорок. Ты ещё за прошлые грехи не покаялся. Так что считай это исправительными работами.
По тону Ирины Тимофеевны спорить с ней было бесполезно. К тому же это было не самое ужасное наказание за все провинности, которые накопились у парня. Поэтому он нехотя подчинился.
В больнице Вера лежала в люксовой палате. Наверно мамам устроила. С её деньгами и связями это было несложно. Лучшая палата, лучшие врачи для любимой доченьки отличницы.
Белые стены, рядом какие-то навороченные аппараты, специальная кровать с кучей приспособлений для подъёма. Большой плоский телевизор, кондиционер, шикарный санузел с ванной, феном и сушилкой. И даже удобные кресла с диваном, стол и стул. В общем почти номер в пятизвёздочном отеле.
Вера лежала бледная, исхудавшая и тупо смотрела в потолок. Её не интересовало шоу с криками и смехом, которое показывали по телику. Её не радовало холодное зимнее солнце, прорывавшееся сквозь шторы из-за окна. Грусть и тоска тяжёлым бременем сдавливала девушку.
Увидев Игоря, она удивилась.
Меня к тебе прислали по делу, без приветствия сразу попытался оправдаться одноклассник. Тут задания учебные. Чтоб двоечницей не стала, как я.
Парня даже забавляла эта мысль. Раньше Вера была такая активная, борзая. Всех поучала, везде совала свой нос. А теперь лежит такая беспомощная. И сама может стать неуспевающей, если он не отдаст ей учебники.
Что больше никто не согласился принести?
Игорь хотел сказать правду, что никому она не нужна. Но в последний момент запнулся и промолчал. Ему почему-то стало жалко эту девчонку. Бледную, угрюмую и одинокую. А она, раньше такая сильная и грозная, вдруг расплакалась. Даже не расплакалась, а заревела. Так как ревут маленькие дети, когда им сильно больно или очень обидно.
Игорь стоял в нерешительности и смятении. Он умел хорошо драться, хамить и ругаться. Мог сделать гадость любому и никого не боялся. Но утешать ревущих девчонок он совсем не умел. Он даже немного испугался, что вдруг она так и будет реветь, а он не сможет это прекратить. Поэтому парень подошёл поближе и добродушно, настолько насколько позволял его грубый голос, попросил:
Ты того не плач. Если хочешь, я медсестру позову. Она тебе укол сделает. Чтоб не болело
Не нужны мне уколы. Мне тошно здесь одной Я никому не нужна!
Чушь. Матери нужна. Вон она тебе какую палату сварганила. Это же в кучу бабок влетело.
Причём здесь деньги?! шмыгнула носом девушка. Я про чувства, про человечность говорю Подай салфетки, а лучше полотенце, там в туалете висит. Я вытрусь.
От того, что появилась конкретная задача принести что-то, Игорю стало легче. Он встрепенулся и побежал за полотенцем. Всегда хорошо, когда знаешь, что надо делать. А с этими девчонками часто никой определённости. Его небольшой опыт общения с ними уже научил, что у них всё как-то не так, как должно быть у нормальных людей. Им то одно подавай, то другое. И уж совсем ужас, когда они про чувства начинают базарить.
Отдавая полотенце и салфетки, парень решил присесть на кровать. Он понимал, что оставлять девушку в таком состоянии неправильно. Не по-мужски. Надо было её хоть как-то утешить.
А что врачи говорят? Как оно у тебя будет? Ну болезнь эта. Пройдёт?
Вера криво усмехнулась, вытирая слёзы.
Глупый ты. Пройдёт! Я может умру. И умру в одиночестве. Потому что у меня ни друзей, ни просто товарищей нет.
Ну ты загнула! Сразу умру. Медицина сейчас крутая. Лечить умеют. Тем более в такой клинике. А что в одиночестве, так это сама виновата. Надо было с людьми по-людски жить. По понятиям. Тогда всё путём было бы
От этих слов Верка опять расплакалась. Игорь мысленно себя обматерил, что сказал такие слова. Блин, не мог промолчать. Девке и так тошно. А он её поучать жизни решил. Ведёт себя, прям, как она в школе, когда всем указывала, что и как делать.
Не, ну ты не кисни. Поправишься и всё поправишь. Всё будет чики-чики!
Но девушка продолжала плакать. Ему стало стыдно, что не только не смог поддержать болящую, но ещё больше её расстроил. Нечаянно, он сам не понимая почему, протянул руку и погладил её по запястью. Как-то неумело, но нежно, от души. Вера тоже вздрогнула от этой неожиданной ласки. Прекратила плакать и впервые в упор посмотрела в лицо однокласснику. В её взгляде было столько боли, тоски и муки, что Игорю стало не по себе.