В последнем я ни капли не сомневался: хитросплетения узких, вонючих улочек способны сбить с толку даже человека со вшитым в мозг GPS. Так что я привычно встал неофициальным замыкающим; пускай пропущу большую часть болтовни гида, зато никто из группы не отобьётся.
Внутрь самого священного храма Варанаси нас не повели: иностранцы-с, белые обезьяны. Зато милостиво разрешили посмотреть на золотой купол с высоты третьего этажа магазинчика в доме по соседству. Я вместе со всеми поднялся наверх, для галочки бросил взгляд на узорчатые крыши храмового комплекса и спустился обратно на улицу. Памятники архитектуры мне преимущественно безразличны, а вот наблюдать за жизнью аборигенов интересно всегда.
Старик настолько хорошо мимикрировал под грязь обшарпанных стен, что заметил я его далеко не сразу. Зато потом минут пять неотрывно смотрел на высохшего до состояния скелета индуса, сидящего в позе лотоса. Длинные седые волосы этого наглядного пособия по анатомии были заплетены в тощую косу, лицо измазано красным и серым, глаза закрыты. Однако пялился я на него вовсе не из-за экзотичной внешности, а из-за отсутствия даже намёка на шевеление впалого живота или решётки рёбер.
Помер он, что ли?наконец пробормотал я себе под нос и осторожно приблизился к неподвижному аскету.Эй, дедуль, ты живой?
Ноль внимания, фунт презрения. Я подошёл ещё ближе и присел перед предполагаемым мертвецом на корточки. Снова внимательно всмотрелся: точно, не дышит. Но моя натура экспериментатора требовала подтвержденияи я медленно потянулся, желая коснуться плеча старика кончиками пальцев.
Внезапно покойник ожил. Левая его рука, стремительная как кобра, поймала меня за предплечье, выворачивая его вверх, а правая с нажимом чиркнула поперёк запястья.
Титибха!гаркнул он, насквозь прожигая меня вулканическими жерлами антрацитовых глаз, и отпустил.
Я даже не понял, что случилось, и вид у меня наверняка был исключительно дебильный: сижу на заднице, рот приоткрыт, глаза растерянно перебегают от вновь превратившегося в мумию деда на собственное левое запястье, пересечённое жирной угольной линией. Любой нормальный человек после таких фокусов трёхэтажно обматерил бы сраного аборигена, а я вместо этого почему-то брякнул:Спасибо.
Встал, отряхнулся, бросил рассеянный взгляд на выход из магазинчикаи вовремя, потому что наша группа, закончив любоваться Каши Вишванатхом, спустилась вниз. Пока предусмотрительный гид устраивал перекличку, я успел несколько прийти в себя. Переместился поближе к Анико: мне срочно требовалась консультация.
Анют,я тронул девушку за локоток,ты ж йогиня, ты по-индийски понимаешь?
По-индийски? Тут же нет общего языка, только разные наречия: хинди там, урду. Тебе для чего, вообще? С местными пообщаться захотел?
Да не то чтобы захотел Анют, может, ты всё-таки знаешь: «титибха»это меня на хрен послали?
«Титибха»это бабочка. На санскрите. А кто тебе такое сказал?
Вон тот товарищ,я повернулся в сторону сидящего у стены аскета, но там больше никого не было.
Какой?нахмурила лоб Анико.
Походу, свалил, ну да и хрен с ним. Лучше пошли наших догонять, пока не потерялись.
Я привёз этот эпизод под ворохом многих другихкуда более приятныхвпечатлений от отпуска. А утром первого рабочего понедельника Вася Щёлок осчастливил меня известием, что к нам в команду взяли джуниора.
Инструктаж всегда был моей прерогативой.
Тебе ведь объяснили причину расширения штата? У нас новый проект, поэтому нужен кто-то, кто будет на саппорте старых.
Да, Михаил Анатольевич мне говорил.
А шеф упоминал, что работа эта далека от креатива и полёта мысли?
Нет, но я и сам догадываюсь.
Полуулыбка новичка оказалась такой же блеклой, как и он сам: высокий нескладный блондин с отсутствующим взглядом светлых глаз. Впрочем, нам здесь нужны профессионалы, а не фотомодели.
С автоматическими системами контроля версий, тестирования и прочей ерунды раньше работал?Васе надоели мои рассусоливания, и он перешёл к сути.
Нет. Но теорию знаю.
Ясненько. Оль, введёшь товарища в курс дела?
Как будто у меня есть варианты,вздохнула аналитик, вставая из-за стола.Тим, ты готов приступить к учёбе?
Конечно.
Тогда заводи машину. Логин и пассворд на листочке под клавиатурой.
Совпадение, везение или эйчары действительно не зря получают свои зарплаты, однако проблем с новичком у нас не возникло. Он быстро освоился с административными системами и занялся мелкими багами в релизах, до исправления которых у нас с Васей всё никак не могли дойти руки. Пару недель полёт шёл нормально, а потом шефу пришла гениальная идея кое-что усовершенствовать в выпущенной лет шесть назад бухгалтерской программе.
Кто-нибудь в курсе, что за вопли слышны из кабинета начальства?поинтересовался я, входя в нашу комнату. Звукоизоляция в офисе сродни гостиничной: любые эмоциональные выбросы прекрасно слышны в коридоре, даже при благоразумно закрытой двери.
Джуниора воспитывают,объяснил Вася.
Тимыча, что ли?
У нас есть другие джуниоры?
И по какому поводу воспитательная работа?
Вернётсяузнаем.
Новичок вернулся спустя десять минут.
Что там у вас шефом за тёрки были?небрежно поинтересовался я, а Вася с Ольгой разом навострили уши.
Так,Тимыч помолчал, подбирая слова. Вот ведь человек: сначала подумает, потом скажет.Не сошлись в мнении о сроках доработки «БухУчёта». Я пытался объяснить, что не успел достаточно вникнуть в структуру и концепцию программы, что нужно больше времени, но, видимо, был недостаточно убедителен.
Не принимай всерьёз,с нетипичной доброжелательностью посоветовал Вася.Шеф у нас громкий, признавать свои просчёты не любит, однако при всём этом далеко не дурак. Остынет, поразмыслит без предвзятостии примет верное решение.
Хорошо бы,вздохнул пессимист Тимыч, явно не веря в шефову будущую адекватность. Разговор на повышенных тонах вообще серьёзно выбил его из колеи: заторможенность движений, прежде почти незаметная, вдруг проявила себя в полный рост. Складывалось впечатление, что теперь Тим старался сознательно контролировать не только слова, но и самые мельчайшие жесты. У странного поведения имелась логичная причина, и несколько позже я случайно узнал, какая именно.
На входе в комнату отдыха меня приветствовал звон разбитой посуды.
Ну вот.
Полный обречённости голос принадлежал Тиму, и послышался он из кухонной зоны. Я заглянул туда: подумаешь, разбитая чашка в молочно-кофейной луже. Было бы из-за чего над ней горбиться, да ещё с таким похоронным видом. Не заметивший меня Тим потянулся к осколкам, а я вдруг на миг представил, как глубоко острый край керамики может прорезать мякоть ладони.
Да забей.
Тимыч дёрнулся, не успев коснуться разбитой чашки, я же продолжил мысль:Сейчас менеджеру по клинингу позвоним, и всё будет тип-топ.
Новичок неуклюже повернулся ко мне.
Кому позвоним?с недоумением уточнил он.
Менеджеру по клинингу. Или, говоря по-простому, уборщице.
А-а,протянул Тимыч, вставая.Так вот как это теперь называется. Буду знать.
Существует расхожий штамп о глазахзеркалах души, но тут было немного иначе. Не зеркалаоконца с прозрачными зеленоватыми стёклами, сквозь которые на меня с дружелюбным любопытством посмотрел некто.
Только не станет ли менеджер ворчать на дармоедов, не ценящих чужой труд?
Не станет, проверено,я заставил себя прекратить пялиться на коллегу, как на инопланетянина, и подошёл к висящему на стене внутреннему телефону.Запоминай номер: пригодится на будущее.
Что пригодитсяэто точно,грустно подтвердил Тим.Посуду я бью стабильно.
Почему?
Иногда забываю сосредоточиться, вот и выходит.
Ясно.
Тим во второй раз наградил меня тем самым взглядом. Соблазн эксперимента был слишком велик.
Слушай, Тимыч,я повертел в руках снятую трубку.Можно попросить тебя об одном одолжении? В частном порядке.
Можно, конечно.
Составь мне компанию на вечер. Хочется злоупотребить, а в одиночку пьют только алкоголики.