Дурная репутация этого заведения и его искусные манёвры пользовались особой популярностью и приманивали немалое количество посетителей. Богатые повесы хорошо знали расположение бара. И едва стряхнув заботы минувшего дня и пыль дальних дорог, дружно стекались в его сторону. Самая отборная клиентура: щедрые, вежливые и уверенные в себе мужчины. У девушек дух захватывало и шла кругом голова. Никто не скупился на дорогие наряды и уход за собой.
Теряли голову и иностранные посетители. Несколько раз гости в шутку интересовались у девушек, не проходит ли здесь конкурс моделей, и задерживались в баре, чтобы отдать свой голос. Но голосом дело не ограничивалось. Находилось много желающих отдохнуть и познакомиться поближе. Хотя случались по этой причине и недоразумения.
Как-то к Насте подошёл один мужчина.
Говорите по-немецки?
Пока только считаю, взяла шутливую ноту Настя.
Тогда гость перешёл на английский и поинтересовался, зачем она здесь сидит. И получил прямой ответ. Глаза в глаза:
За деньгами.
Немец то ли не расслышал ответа, то ли был занят своими мыслями, лишь деловито осведомился:
Мне говорили, что здесь есть девушки.
Считаешь, тебя обманули?
Настя окинула взглядом помещение: вся команда была в сборе.
Нет. Ты не понимаешь. Меня интересуют девушки определённого ремесла.
Настя прекрасно поняла, чем вызвано это заблуждение, но её охватило неудержимое желание подразнить гостя, и она сделала непонимающий вид. А мужчина продолжил:
Я ищу таких девушек, которых можно приглашать в отель.
А эти, думаешь, не пойдут?
Но мне для секса.
Ну, а имдля денег и для секса.
Все девушки по этой специальности? Бери любую?
Можно даже двух.
Находясь под впечатлением от подобного открытия, Ганс обвел присутствующих дам оценивающим взглядом и лишился дара речи.
Когда он снова заговорил, выяснилось, что это был очень порядочный немец. Он во всём любил порядок. С его точки зрения, здесь ничего не было подчинено правилам. Над подобным заведением должна была висеть табличка «Бордель». Чтобы граждане знали, куда и зачем они идут. Но больше всего его добрые чувства и намерения оскорбила одежда: дамы не были должным образом разодеты. Такой поверхностный осмотр никак не мог устроить настоящего покупателя, каким он себя считал.
И что? Не будешь никого брать? продолжила иронизировать Настя.
Это вообще законно? скроил подозрительное лицо гость.
Что? Знакомиться?
Нет. Заниматься этим бизнесом.
Ты случайно не из полиции нравов?
Нет. Я из Германии, гордо выговорил мужчина.
И всем своим видом выказывая недовольство, удалился в гордом одиночестве. Тем самым продемонстрировав яркий пример того, что немецкое законопослушание одержало верх над нарушением порядка. Даже ценой отказа от удовольствия.
* * *
Для Насти в этом процессе было что-то значительное. Имея склонность к размышлениям и будучи наблюдательной, она с интересом замечала и анализировала происходящее. Мужчины, как опытные охотники, высматривали себе хорошенькую жертву. Искали в ней то, чего не было у собственной избранницы. Их глаза горели предвкушением. Ничто их не пугало и не останавливало. Вспомнились слова Фридриха Ницше: «Двух вещей хочет настоящий мужчина: опасности и игры. Поэтому хочет он женщины, как самой опасной игрушки». Пусть обвиняли Ницше в нечестивом вольнодумстве, но он умел видеть глубину вещей и постигать действительность.
У каждого была своя причина желать утешения в объятиях другой женщины. Одни специально приезжали сюда искать радости жизни подальше от семейного очага, где их держали на голодном пайке. У других идея рождалась спонтанно, чтобы заполнить затянувшуюся паузу. Мужчин не пугало то, что подобная выходка могла стоить им карьеры или семьи. Желание разгоралось, и охотники не пытались оградить свою добродетель.
Среди завсегдатаев этого заведения были девушки, которые, подобно Насте, в дневное время трудились по специальности, а вечером спешили сюда за дополнительными финансовыми поступлениями. Для некоторых взошла звезда романтических отношений. Следовали предложения руки и сердца. Тогда в адрес удачницы устремлялись взгляды восторга и зависти коллег.
В то время ни у кого не возникало сомнения в том, что пришвартоваться к чужому берегукак в лотерею выиграть. Никто не думал, что главной преградой может стать разница в менталитете. Девушки без страха шли за своей мечтой. Красавицы наивно полагали, что так, как они умеют заботиться о своих благоверных, иностранкам не под силу. Кто-то без памяти влюблялся. Кому-то рассудок диктовал, что в подходящих условиях им не составит труда взрастить любовь.
Шёл второй год её ночной жизни. Перед глазами проходили примеры триумфального отбытия за границу и внезапного возвращения в исходное положение. Только тем удалось адаптироваться, кто вовремя осознал: если приехал в Римделай то же, что и римляне. Другие же, кто пытался со своим уставом в чужой монастырь, быстро вернулись в родные пенаты, так как очень разочаровались. И они, и в них.
Постоянные посетители бара начинали шептаться, когда в бар заходила высокая видавшая виды блондинка, считая её видной фигурой в этом бизнесе. Самолично возложив на свои плечи непререкаемый авторитет, девушка поглядывала на всех свысока, как бы давая понять, что никто ей не ровня, не соперница.
Блондинку звали Соня. За плечами у неё был немалый стаж работы на этом поприще. В то время, когда КГБ зорко за всем этим следило, у неё хватало ловкости и сноровки все недоразумения улаживать. А длинный список знакомств позволял навещать свою клиентуру по всему миру.
Признаки внешней красоты ещё проглядывали из-под маски наигранности, пьянок, курения и бессонных ночей, и она заметно этим кичилась. Зелёные глаза по-кошачьи ловко цеплялись за всё происходящее, только отсутствие достойного внутреннего содержания лишило их былой прелести.
Привычная к этой ночной жизни, она делала всё возможное, чтобы замаскировать внешние недостатки и как можно дольше остаться на плаву. И в начале вечера это у неё неплохо получалось. Но стоило только принять несколько рюмок зелья, как весь камуфляж с неё спадал, словно занавес перед спектаклем, обнажая истинное положение вещей.
Однако Соня имела тонкое чутье на хорошего клиента и, усмотрев жертву, уверенно шла к цели. Даже когда глаза очередного мужчины ускользали в сторону её коллег, вырваться из Сониных лап было непросто.
Под личиной благодетели она практиковала своё опасное обаяние и на приятельницах Её хитроумные вопросы искусно выуживали ценные сведения, которые поначалу никто не собирался ей давать. Она засыпала собеседницу комплиментами, критикуя всех остальных. Благодаря этому напускному простодушию, ей доставались сведения о хороших клиентах и любовных связях коллег. Информацией она распоряжалась по своему усмотрению, нередко злоупотребляя откровенностью. У одних исчезали постоянные клиенты, у других разлаживались романтические отношения. Отпечатки её хищных зубов парализовали не одну дружбу.
Однако Соня так сладко пела, что поначалу было трудно распознать лицемерие. И перечень её преступлений безнаказанно возрастал. Девушка не отягощала свой ум размышлениями о нравственности и предпочитала хорошие заработки хорошим поступкам. Такой была её житейская хитрость.
Доля этой «сладости» досталась и Насте, которую угораздило заслужить Сонино расположение. К ней та изначально подступилась с тонкими комплиментами о том, что в её глазах Настя завоевала репутацию лучшего делового партнёра. Что означало «поперек батьки в пекло не сунется». Это давало Соне возможность держать бразды правления в своих руках и проводить политику мнимого сотрудничества. Делала она при этом всё возможное, чтобы закрепить Настю в безынициативной позиции, усыпить бдительность.
Никто не брался скидывать Соню с трона и тягаться в умении соблазнять. В технике сексуального обольщения ей не было равных. Стратегия ведения атаки включала в себя соблазнительные позы и шутки. Похотливая пластика движений позволяла нащупать подходящие места на теле мужчины. Это окончательно убеждало его в том, что она имеет должное понятие об этом предмете. В снаряжение девушки входило умение отпускать комплименты, к которым сильный пол имеет пристрастие не меньше слабого пола.