Гарриман повесил трубку. Но он сказал все, что хотел. Я посмотрела на телефон, словно это было смертельное оружие, и ощутила, как дрожь волной прошла по моему телу. Я подумала, что отсутствие у него сентиментальности не вызывает у меня сомнений после едва не случившейся аварии и обстрела. Что же ждет меня, если его терпение действительно иссякнет? Я посмотрела на Джейка, и он подошел ко мне и обнял меня за плечи.
Кто это был, Ридли?
Адвокат моего дяди, Александр Гарриман.
Тот самый, мафиози?
Я об этом не думала, хотя теперь мне пришло в голову, что человек, защищающий мафию, сам становится ее членом. Я села на кровать рядом с Руби, которая смотрела на меня глазами, полными отчаяния.
Я люблю Эйса, сказала она.
Она была такая худая, что я видела все ее косточки на локтях и плечах. Тушь потекла по ее щекам. Волосы были сильно вытравлены большим количеством осветлителя. Но в Руби угадывалась былая миловидность, и у меня появилось желание ее защитить.
Я тоже, ответила я, и мой голос едва не сорвался.
Что все это значит? обратился ко мне Джейк.
Гарриман хочет, чтобы я приехала к нему в офис до конца этого часа.
Джейк покачал головой.
Мне это не нравится.
А разве у нас есть какая-нибудь альтернатива?
Мы посмотрели друг на друга.
Одна ты не поедешь, сказал он.
Ему доверять нельзя, Руби схватила меня за рукав и обратила на Джейка испуганный взгляд. Она была охвачена отчаянием, но рассуждала вполне здраво.
Но что случилось, Руби? спросила я, глядя на Джейка.
Он молча пожал плечами. Руби притянула меня к себе, и я снова ощутила запах сигарет.
Он убил твоего дядю Макса.
Ее слова пригвоздили меня к месту.
Руби, мой дядя упал с моста. Он был пьян. Было скользко, и он погиб. Его никто не убивал.
Я посмотрела на Джейка, но он стоял неподвижно, погрузившись в глубокое молчание. Я ловила его взгляд, но он лишь покачал головой.
Необязательно стрелять в человека, чтобы убить его, сказала Руби, глядя на Джейка.
Джейк вышел на свет. Я увидела его лицо и вздохнула.
Да, иногда достаточно сказать человеку правду, произнес он.
О чем ты говоришь?
Я вспомнила, как дядя Макс плакал в тот вечер. Я вспомнила его слова: «Ты, наверное, единственное мое доброе творение». И я поняла, что имел в виду Джейк.
Ты встречался с ним, произнесла я, и рассказал обо всем, что произошло с тобой.
Джейк кивнул.
Я встретил Макса в укромном месте. Я узнал о пропавших детях, которые все были связаны с именем твоего отца, и я никак не мог решить, что мне делать дальше. Затем умер Арни. Во мне накопилось столько злости. Я начал пить. Когда я услышал о благотворительном фонде Макса, я понял, что именно он связан с проектом «Спасение». Именно с ним я решил поговорить в первую очередь. Ты спрашивала, что я думаю относительно организации похищений детей? Я предположил, что такие клиники, как «Маленькие ангелы», помогали не только отчаявшимся молодым матерям. Некоторые врачи выступали в роли «ангелов-хранителей».
Джейк вздохнул, как будто ему физически сложно было продолжать говорить.
Они отслеживали детей, которые подвергались жестокому обращению? спросила я.
Я вспомнила, что у Джесси была сломана рука. Потом я вспомнила о том, что рассказывал отец о несовершенствах государственной опеки в семидесятые годы. Я представила, что он пережил в тот момент, когда ему привели ребенка с переломом руки.
Да, они отслеживали этих детей.
А дальше?
В те годы детей было сложно защитить от жестокости их родителей.
Итак, существовала целая система выявления проблемных семей и врачи принимали в этом процессе непосредственное участие. А дальше?
Детей забирали.
Но кто? И что потом происходило с ними?
Я не знал ответов на эти вопросы, поэтому и обратился к твоему дяде Максу, но я до сих пор ничего толком не выяснил.
Как это произошло?
Я пытался встретиться с Максом у него в кабинете, но он все время был занят. Я пару дней последил за ним. Макс проводил много времени в барах. Я подождал, пока он заявится в одно кафе. Это неподалеку от твоего дома, Ридли.
Это было на Рождество?
Нет, за пару недель до него. Макс уже выпил. Его все знали. Встретили, как родного. Я подождал у столика, а потом подсел к нему. Он повел себя очень дружелюбно, угощал меня. Как же я его ненавидел! Голос Джека зазвучал холодно.
Я вдруг поняла, что Джейк до сих пор ощущает ненависть к Максу, потому что тот олицетворял для него утраченные возможности. Возможно, настроение Джейка не изменится, пока он не найдет своего места в жизни и не смирится со своим прошлым.
Я спросил Макса, знает ли он, кто я? Он посмотрел на меня с любопытством и подозрением, а потом ответил: «Нет, парень. Не имею понятия, а что?» Я сказал: «Я хочу, чтобы вы узнали мою историю». Макс выслушал меня с вниманием, а потом рассказал о том, как он сам в детстве страдал из-за жестокого обращения отца. Но мне было плевать и на его доброту, и на его сочувствие. Я хотел получить ответы на свои вопросы. После того как мы выпили пива, я сказал: «Расскажите мне о проекте «Спасение», если вас это не затруднит». Макс резко изменил манеру поведения, и у него посерело лицо. «Кто ты, парень?»спросил он. Но я ответил ему, что в том-то и загвоздка, что я не знаю, кто я, и именно благодаря ему. Макс оставил чек на столе и вышел, но я последовал за ним. Он мог кивнуть охранникам, позвонить в полицию, устроить скандал, но он ничего этого не сделал. На парковке я рассказал ему, как представляю себе работу проекта «Спасение». И добавил: «Думаю, что я тоже один из пропавших тогда детей, но что-то пошло не так, и я оказался в приюте». Макс сказал, что я сошел с ума, что он не понимает, о чем я говорю. Он настаивал на том, что в рамках проекта помогают обездоленным детям, а потом добавил: «Сынок, тебе нужна помощь». Я ему ответил: «Именно так. Мне нужна помощь, но прежде я должен узнать правду». Мы находились так близко друг от друга, что почти шептали, и Макс тихо произнес: «Я ничем не могу тебе помочь». Он сел в машину, но на секунду задержался, перед тем как закрыть двери, и я положил ему на колени свою визитку. Я видел, что обескуражил его своим рассказом. Я надеялся, что, если у Макса проснется совесть, он мне перезвонит. Возможно, так и было бы. Если я виноват в том, что он погиб, то мне нечего больше добавить.
Я ощутила волну сострадания к дяде Максу. Даже после всего, что мне открылось, мне было жутко осознавать, что он погиб, так и не сумев победить свою печаль. Он не наслаждался жизнью из-за того, что изнутри его разъедала тоска, которая сродни самой страшной болезни. Она победила моего любимого дядю Макса.
Откуда Эйсу стало об этом известно?
Твой дядя рассказал ему об этом, сказала Руби. За несколько дней до смерти Макс пришел сюда, чтобы разыскать Эйса. Он хотел помочь ему освободиться от наркозависимости. Макс сказал, что прошлое надо уметь оставлять за плечами, что надо найти в себе силы идти дальше. Он, наверное, думал, что немного виноват в том, что судьба Эйса сложилась так печально.
Я вспомнила тот последний вечер, проведенный в обществе дяди Макса. Интересно, что рассказал бы мне дядя Макс, не войди мой отец в тот момент в комнату. Я вспомнила, как отец сказал, что деньги Эйсу оставили только на определенных условиях. Значит, Макс считал, что таким образом может помочь моему брату?
Я посмотрела на Руби, которой больше нечего было сказать. Она уставилась на Джейка и грызла ногти. Я разрывалась на части. С одной стороны, я была глубоко опечалена тем, как сложились судьбы Джейка и Макса, а с другойя понимала, что поступки Макса определили и его судьбу, и судьбы других людей. Считала ли я Джейка виновным в смерти Макса? Нет. Он имел право знать правду. Винила ли я Макса в том, что произошло с Джейком? Я не могла ответить на этот вопрос однозначно. И я не знала, так ли уж важно, кто виноват.
Нам пора, сказала я Джейку. Я звонила Гарриману полчаса назад.
Он посмотрел на меня с недоумением, как будто не ожидал от меня такой реакции, а затем коротко кивнул:
Пойдем.
Когда я шла по коридору, в моем кармане вновь завибрировал телефон. Я обнаружила на дисплее номер детектива Сальво и решила не отвечать.