Я подошла к двери и нажала на кнопку звонка. Раз. Два. Три раза.
Алло? уставшим взволнованным голосом ответили мне.
Это Ридли.
Черт побери, Ридли, сказал он, и я услышала, как он отключает сигнализацию.
Я ждала лифт. Я пришла к единственному человеку, который знал и меня, и моих родителей. Я хотела услышать от него ответы на свои вопросы. Захарий.
Он ждал меня у двери в трусах-«боксерах» и толстовке с эмблемой университета. Его светлые волосы растрепались, а лицо было помятым после сна. Зак обнял меня, и я с благодарностью приняла его объятия, хотя и не ответила ему. Мне было хорошо и спокойно. Зак завел меня внутрь и взял у меня пальто. Я села на диван, и он предложил мне чашку чая. Затем он присел рядом, и я согрелась горячим напитком. Зак молчал, и я тоже не произносила ни слова.
Ридли, ты собираешься рассказать мне, что происходит? не выдержал он первым.
Он сказал это таким нежным голосом и посмотрел на меня так участливо, что мне стало стыдно из-за того, что я так грубо отчитала его в прошлый раз. (Хотя я все равно понимала, что отчитала его не напрасно.) Вы уже знаете, как легко меня вызвать на откровенность. Вот и теперь, после нескольких минут молчания, я выложила Заку все, опуская только те факты, которые касались Джейка. Я не хотела причинять ему новые страдания, достаточно и тех, которые ему уже пришлось пережить по моей вине.
Когда я закончила свой рассказ, Зак отклонился назад и произнес:
Ничего себе! Тебе пришлось изрядно поволноваться, Ридли. Он положил мне руку на плечо.
Я стащила туфли и влезла на диван с ногами. Мне было так приятно знать, что я нахожусь в привычном и знакомом мне доме: кожаные диваны, большой телевизор, бар, украшенный коллекцией пивных банок.
Да, согласилась я. Мне было непросто.
Послушай, сказал Зак, почему бы тебе не лечь на мою кровать и не попробовать заснуть? Я лягу в другой комнате. Утром ты посмотришь на все другими глазами. После отдыха все покажется тебе гораздо проще.
Нет, решительно ответила я Захарию. Я не могу уснуть. Я хочу получить ответы на свои вопросы. Именно поэтому я здесь.
Зак снова пристально посмотрел на меня. Но я не обрадовалась. Наоборот, мне захотелось толкнуть его. Я вдруг осознала, на его лице нет и следа волнения. Только снисхождение. Он наклонился вперед и уперся руками в бедра. Я была готова к тому, что сейчас он начнет читать мне лекцию.
Я хочу, чтобы ты задумалась над одним вопросом. Хорошо, Рид?
Над чем я должна задуматься?
Я знаю, что тебе пришлось пережить не самые приятные дни. Но я хочу, чтобы ты заставила себя задуматься: разумно ли все это?
Разумно?
Да. Разве тебе не приходило в голову, что все это полная ерунда? Что Кристиан Луна и твой «друг» Джейк говорили тебе неправду? Что все это какой-то глупый розыгрыш?
Это показалось мне настолько нелепым, что я даже замерла на минуту.
Розыгрыш? Но что дал бы такой розыгрыш? Ты меня слушал?
Да, сказал он медленно. А ты слушала себя?
Я растерянно покачала головой. Зак мне не поверил.
Я хочу сказать, что ты слишком доверчиво относишься к россказням незнакомцев, хотя твой отец тебе уже все объяснил.
Зак, я же только что тебе сказала, что мой отец был педиатром Джесси Амелии Стоун.
Он пожал плечами.
Ну и что? Твой отец занимается врачебной практикой всю свою жизнь. Он следил за состоянием здоровья тысяч детей. Некоторые из них могли числиться пропавшими, могли умереть от болезни или жестокого обращения. Но это еще не значит, что он имеет к этому хоть малейшее отношение.
Я уставилась на Захария. Если уж поставить под сомнение то, что происходило со мной в последние дни, то это могло означать лишь одно: против меня плелся какой-то заговор с непонятной мне целью. Я могла бы притвориться, что это происходит не со мной, как предлагал Захарий, и его гостиная располагала к этому. Можно было бы считать этот период временным помутнением рассудка. Все бы имитировали заботу обо мне, волнуясь, что я никак не могу прийти в себя после нервного срыва. Когда все будет позади, Захарий проявит благородство и женится на мне. У нас появятся дети, и мы заживем все вместе, большой счастливой семьей. Все забудут о «недоразумении», которое приключилось с малышкой Ридли.
Я легла на диван, закрыла глаза и прикинула, как я буду чувствовать себя при таком повороте событий. Возможно ли забыть все? Но ведь оставался вопрос: «Почему?» Зачем кому-то понадобилось подвергать мою жизнь опасности? Даже если предположить, что Эйс имел основания ненавидеть меня, что бы он приобрел, если бы я погибла?
Зак сел рядом со мной, положив мне ладонь на лоб. Я открыла глаза и посмотрела на него. Он облегченно вздохнул и улыбнулся.
Отдохни, сказал он. Утром все будет по-другому, вот увидишь.
Зак взял красивое покрывало, которое я подарила ему на день рождения в прошлом году, и укрыл меня. Я так себе это все и представляла: я буду лежать, а он будет суетиться в заботах обо мне. Зак будет смотреть на меня, пока не убедится, что я сплю. Затем он пойдет в другую комнату и позвонит моим родителям, скажет им, что я у него, что все в порядке. Как предсказуемо, как знакомо все это.
Расскажи мне, что ты знаешь о проекте «Спасение», открывая глаза, произнесла я.
Облегчение пропало с его лица, а улыбку как будто стерли. Вместо нее я заметила раздражение.
Тебе надо перешагнуть через это, Ридли, сказал Зак. Разве можно ставить под сомнение слова своего отца из-за какого-то Кристиана Луны?
Если бы этот разговор состоялся раньше, я бы этого не заметила. Но Ридли уже не было. Я улыбнулась Захарию. Наверное, моя улыбка выглядела печальной, но я ощущала грусть и гнев. Я встала и сбросила покрывало.
Я ведь не говорила, как его зовут, тихо произнесла я.
Кого.
Я не произносила его имя. Кристиан Луна.
Но, Ридли, ты только что об этом говорила, печально улыбаясь, возразил мне Зак.
Но это было неправдой, и я была в этом уверена. Я специально не упомянула это имя, сама не определив для себя причину. Зак мог бы выставить меня невменяемой, но я-то знала правду.
Ридли. Прошу тебя.
Я посмотрела на Захария и поняла, что я не просто жаждала свободы, я не просто не любила его. Во мне жила уверенность на уровне интуиции, что он скрывает от меня какую-то часть своего «я». Когда в тот злополучный день он пробрался ко мне в квартиру, моя уверенность только окрепла. Я медленно поднялась и потянулась за своим пальто. Зак встал вместе со мной, глядя на меня странным непроницаемым взглядом.
Я не отвечаю за последствия, если ты сейчас уйдешь от меня, Ридли, надтреснутым голосом произнес он. В его глазах поселился арктический холод.
Что такое проект «Спасение»? снова спросила я.
Я поняла, что боюсь Зака. На физическом уровне. Я попятилась к двери.
Он тоже услышал в моем голосе страх. Зак выглядел таким удивленным и обиженным, как будто я дала ему пощечину. На мгновение он стал тем мужчиной, которого я в свое время любила.
Рид, прошу тебя. Не смотри на меня так. Я ни за что не причинил бы тебе вреда. Ты же знаешь это.
Но мне надоело находиться в окружении лживых лиц. Пришло время сбрасывать маски.
Что ты мне можешь рассказать, Зак? Я не сдерживала крика.
Успокойся. Прекрати кричать, умоляюще произнес он, оглядываясь. Проект «Спасение»это именно то, о чем тебе рассказывал твой отец. Организация, предоставившая выбор испуганным матерям, которые хотели бросить своих детей. Не более того.
Ты лжешь.
Нет. Это правда.
Я не сказала ни слова, и Зак вздохнул и сел на диван.
Система государственной опеки была полна несовершенств. Сейчас закон хотя бы защищает ребенка. Но в семидесятые годы все было не так. Ребенка было почти невозможно изолировать от семьи, которая не заботилась о нем, жестоко с ним обращалась. Врачи постоянно сталкивались с ситуацией, когда ребенка били или не заботились о нем, и это приводило к летальному исходу. Но у них были связаны руки.
О чем ты говоришь? спросила я.
Но до меня начал доходить истинный смысл его слов. Наконец я поняла, какое звено выпало во время моего разговора с отцом.
Я говорю о том, что были люди, которые не хотели оставаться в стороне и сидеть сложа руки.