Чем я могу вам помочь?
Здравствуйте, миссис МакНотон, бодро ответила я ей с улыбкой девочки-скаута на лице. Я Ридли. Мы с вами разговаривали по телефону вчера вечером.
Улыбка исчезла с ее лица.
Что вы здесь делаете?
Я была неподалеку по поводу своей статьи. Я хотела просто побеседовать с вами с глазу на глаз. Честно говоря, я очень рассчитываю на то, что у вас есть фотография Чарли и вы сможете мне ее одолжить.
Миссис МакНотон сузила глаза, и на ее лице отразились ее подозрения и гнев.
Нет у меня никакой фотографии, и мне нечего вам больше сказать. Прошу вас, уйдите.
Она закрыла дверь прямо у меня перед носом. Жестко.
А что, если, закричала я через дверь, уверенная, что она все еще наблюдает за мной в глазок, я скажу вам, что есть вероятность того, что ваш Чарли жив?
Я услышала, как миссис МакНотон охнула. Вслед за этим дверь снова приоткрылась. Я сразу же начала мучиться угрызениями совести. В конце концов, у меня не было никаких доказательств того, что Чарли все еще жив. Но, лежа вчера на кровати в этом Богом забытом отеле и думая о том, что мне рассказал Кристиан Луна, поведали отец и Эйс и как себя вел в последний вечер дядя Макс, я ощущала, что моя уверенность в необходимости продолжать расследование растет.
Лицо Линды заметно смягчилось. Она отошла в сторону, пропуская меня в дом.
В ее гостиной стояла бежевая софа, на которую она любезно предложила мне присесть. Я пила кофе, который был каким-то слабозаваренным, но в то же время отдавал горечью, и осматривалась по сторонам. Линда была одета в серый костюм, гармонировавший с ее седыми коротко остриженными волосами. На ее лице было много морщин, но голубые глаза светились умом и проницательностью. Она села напротив меня и внимательно посмотрела мне в глаза. Я заметила, что нас окружают черепахи: в виде вышивки на подушках, плюшевых игрушек, мобильных телефонов, рисунков на подносах.
Знаете, сказала миссис МакНотон, когда увидела, что я оглядываюсь по сторонам, я не очень люблю черепах. Но однажды мы с мужем поехали на ферму на Карибах, где их разводят, и он купил мне там кулон в виде черепашки. Я была в восторге и всем об этом рассказала. С тех пор каждый считает своим долгом купить мне черепашку. Вот так это началось и продолжается по сей день.
Линда посмотрела на меня чуть ли не виновато и застенчиво рассмеялась. Я улыбнулась ей и поставила кофейную чашку на стол. Миссис МакНотон подошла к полке в дальнем конце комнаты, взяла фотографию в рамке и вручила ее мне. На снимке была запечатлена пара с маленьким ребенком. Малыш, около двух лет от роду, в красно-белой полосатой рубашке и джинсовых шортах, восседал на пони. Сбоку от мальчика стоял бородатый худощавый мужчина. Он поддерживал сына и застенчиво улыбался. Женщина с ничем не примечательной внешностью смеялась в тот момент, когда ее сняла камера.
Мне было неизвестно, что произошло с Майклом и Аделью Рейнольдсами. Я знала о Майкле лишь то, что он наркоман, пристрастившийся к героину. Адел в моем представлении была женщиной, которая хотела бросить свое о ребенка. Но с фотографии на меня смотрели двое людей, которые, хотя и выглядели немного побитыми жизнью, все же, и это было очевидно, наслаждались днем, проведенным в обществе сына. Мое первоначальное представление не соответствовало тому, что я увидела на снимке. Меня это изрядно удивило. Я ожидала увидеть холодных, эгоистичных и жестоких людей. Возможно, они иногда были такими, но в то же время им, как и всем, было свойственно проявлять заботу о своем малыше и испытывать радость оттого, что он у них есть. Теперь я могла бы даже понять Адель, которая собиралась отдать ребенка, боясь ответственности за его воспитание и надеясь, что кто-то другой сможет стать для него более надежной защитой. Я ведь всегда так злилась на Зака за то, что он превратно судил о моем брате только потому, что тот был наркоманом. И вот я, сама того не желая, сделала то же самое.
Когда тебе особо нечего вспомнить, всегда с особой нежностью возвращаешься к счастливым моментам своей жизни. Я помню тот день очень хорошо. Мы все чувствовали себя такими счастливыми, празднуя второй день рождения Чарли. Спустя месяц Адели уже не было в живых. Затем пропал Чарли. Затем Майкл. За полтора года я потеряла их всех.
Слова Линды больно ранили мое сердце. Я попыталась представить, как мир постепенно окрашивался для нее в черные тона, когда судьба наносила ей удар за ударом. Я посмотрела на миссис МакНотон, ожидая увидеть, что ее глаза полны слез, а лицо искажено гримасой страдания. Но она лишь взирала на фотографию с печальной улыбкой, как будто все, что ей оставалось, это смириться с превратностями судьбы и жить дальше.
До этого момента я готова была осудить даже Линду. Я представляла ее женщиной, которая недостаточно сильно любила свою дочь Адель. Я считала, что она не оказала ей помощи, когда та столкнулась с препятствиями, не помогла ей преодолеть кризис и сохранить ребенка. Я судила так, потому что сама воспитывалась в доме, где никогда не было недостатка в деньгах. Очевидно, мне было нелегко понять, что не все живут так, как мои родители. К сожалению, я вынуждена была признать, что до того дня как я попала в гостиную Линды МакНотон, заставленную черепашками, я и понятия не имела о том, что нищетаэто не просто абстрактное понятие, а вполне осязаемая вещь, которая может сказаться на том, каким вырастет ребенок. Разве можно осуждать за это людей, если в случившемся виноваты обстоятельства?
Вы уверены? внезапно спросила Линда, странно глядя на меня. У вас есть доказательства того, что Чарли действительно жив?
Я заметила, что у нее немного дрожат руки, потому что в ее душе с новой силой вспыхнула надежда.
Нет, призналась я, взглянув на нее. Пока нет.
Вздохнув, она села и отвернулась. Я взглянула на фотографию, которую держала в руке. Силуэты были размытыми, а бумага пожелтела от времени.
Тогда мне лучше не надеяться напрасно. Как в прошлом году.
В прошлом году?
Ко мне приходил молодой человек. Вашего возраста. Сказал, что он частный детектив, который расследует нераскрытые дела. Он пару раз звонил мне и выяснял, кто был педиатром Чарли, попадал ли он в хирургическое отделение и как часто его родители были вынуждены обращаться к врачу. Но через какое-то время он перестал мне звонить. Я перезвонила ему сама, и он мне ответил, что все еще расследует эти похищения. Сказал, что перезвонит, если только найдет что-то стоящее внимания, но с тех пор от него никаких вестей. Странно, что мы о нем заговорили, потому что я на днях раздумывала, стоит ли мне позвонить ему снова.
Зачем?
Я наткнулась на свидетельство о рождении Чарли и подумала, что оно может ему пригодиться.
Если вы не возражаете, миссис МакНотон, я бы хотела на него взглянуть.
Да, конечно, ответила Линда, поднимаясь и направляясь к письменному столу, стоявшему в углу комнаты.
Я подалась вперед.
Вы сказали, он к вам приходил. А вы помните, как его зовут?
Да, у меня есть его визитка, рядом со свидетельством о рождении Чарли. Я не могу разобрать без очков.
Миссис МакНотон вручила карточку мне. С упавшим сердцем я взглянула на карточку кремового цвета с черными печатными буквами: «Харли Якобсен, частные расследования».
Те мгновения, которые мы с Джейком провели вместе, внезапно всплыли в моей памяти. Я вспомнила, каким странным тоном Джейк рассказывал мне о других пропавших детях. Мне также пришло на ум, что он слишком уж быстро установил координаты их родителей и нашел статью, которую я получила от Кристиана Луны. А как он заволновался, когда узнал, что я рассказала о своих находках детективу Сальво! Сомнение и страх пустили корни в моей душе. Я подумала: «Он знал. Он все знал о пропавших детях».
Мисс Джонс, с вами все в порядке?
Должно быть, я просидела с визитной карточкой в руках довольно долго.
Простите, сказала я, отдавая визитку Линде.
Это копия свидетельства о рождении Чарли. Вы можете оставить ее у себя.
Я посмотрела на протянутый мне лист, а потом сложила его пополам и опустила в карман своего жакета. Я подняла взгляд, заметив, что Линда не отрывает от меня глаз.
Но вы мне так и не объяснили, почему вы предположили, что Чарли может быть жив.