Ты меня слушаешь?
Конечно, мама.
Что я только что сказала?
О, неужели к нам пожаловала наша маленькая сердцеедка? колоколом прогудел голос отца в прихожей.
Он стал называть меня так с тех пор, как я порвала с Заком.
Я встала и пошла ему навстречу, желая ощутить знакомые объятия.
Как у тебя дела? спросил он, крепко прижимая меня к себе.
Хорошо, ответила я, уткнувшись ему в плечо.
Вот и славно, с улыбкой произнес он и потрепал меня по щеке. Ты очень хорошо выглядишь.
Мне было очень важно знать, что хотя бы отец не считает, что со мной что-то не в порядке.
Но несмотря на это я и сама понимала, что далеко не все благополучно. Я привезла с собой фотографию и записку. Сначала я хотела выбросить их в мусорный бак, надеясь, что это поможет мне забыть обо всем. Но я не сумела заставить себя сделать это. Я сама не могла бы объяснить причину. Когда я выходила из квартиры, я оставила конверт на столе, но через некоторое время вернулась за ним. Наверное, я хотела, чтобы родители развеяли мои страхи и мы вместе посмеялись бы над чьей-то неудачной шуткой. Ха-ха-ха.
* * *
После ужина мы сидели, сытые и спокойные, при тусклом свете лампы, нависавшей над столом.
Со мной произошло кое-что странное, нарушила я тишину.
Я знала, что что-то случилось, с удовлетворением заметила моя мать.
Мама, произнесла я тоном, не оставлявшим сомнений в том, какой предсказуемой и скучной я иногда ее считаю.
Что такое, Рид? спросил меня отец, лицо которого излучало открытость и искреннее беспокойство.
Я вытащила фото и записку. Я внимательно следила за лицами родителей, надеясь прочесть в них разгадку той истории, которая, возможно, скрывалась от меня долгие годы. Но выражение их лиц не сказало мне ровным счетом ничего. Мои родители склонились над фотографией. Отец потянулся за очками, которые лежали в его нагрудном кармане. Я слышала шум мотора холодильника. У меня в висках ритмично стучало. Чайник на плите вскипел, но мама, похоже, этого не заметила. Часы над раковиной в кухне мерно тикали, нарушая воцарившуюся тишину.
Что это? обратился ко мне отец с растерянной улыбкой. Какая-то шутка?
Я не понимаю, покачав головой, быстро проговорила мать. Кто эти люди?
Я посмотрела на родителей, но не заметила ничего подозрительного. Это была именно та реакция, на которую я рассчитывала. Я ожидала, что почувствую облегчение, когда увижу, как глупо я поступила, когда привезла это фото, но вместо этого я ощутила необъяснимую злость.
Я не знаю, кто эти люди, ответила я чуть надломленным голосом. Это пришло вчера по почте.
И что?
Посмотрите внимательно, сказала я, стуча пальцем по фотокарточке. Эта женщина удивительно похожа на меня.
Мой отец еще раз внимательно посмотрел на фото.
Да, теперь, когда ты это сказала, я вижу некоторое сходство. Но о чем это говорит?
Моя мать, как я заметила, не потрудилась посмотреть на карточку во второй раз. Вместо этого она откинулась на спинку стула и уставилась на меня. Я не могла понять, что она хочет выразить своим взглядом.
Этот человек полагает, что я его дочь.
Откуда ты знаешь, что речь идет о «нем»? жестко отозвалась моя мать.
Я не знаю. Я так решила из-за почерка, и мне кажется, что я права, тихим голосом ответила я.
В этот момент мой отец сделал то, чего я от него никак не ожидала. Он от души рассмеялся. Каким-то утробным добродушным смехом.
Дорогая моя, произнес он наконец. Но это же просто чья-то шутка.
Я бы не сказала, что это смешно, заметила мать.
Я посмотрела на них и расправила плечи.
Я и не хочу сказать, что это смешно. Вчера я получила это по почте, и это меня задело. У меня возникли вопросы, мама.
Ну что ж, задай эти вопросы, и я на них отвечу, обратился ко мне отец. Его смех оборвался так же внезапно, как начался. Я не верю в то, что ты сомневаешься в моем отцовстве, Ридли. Мне кажется, что кто-то решил поживиться за наш счет.
Ты же умнее, чем они предполагают, да? Быстро кивая головой, мать произнесла эти слова едва ли не обвинительным тоном. Я хочу сказать, что твое фото целую неделю или более того показывали по телевизору и печатали в газетах. Какой-то сумасшедший решил, что ты напоминаешь ему кого-то из прошлого. Он либо безумец, который хочет внушить тебе, что ты его дочь, либо у него какие-то свои планы. Это так глупо.
Я молчала, но мои сомнения по-прежнему не давали мне покоя.
Но как так вышло, что у меня нет фотографий до двухлетнего возраста? наконец спросила я и сама поняла, что мой вопрос прозвучал как-то по-детски.
О боже ты мой, устало произнесла мать. Ты сейчас напомнила мне Эйса.
Я ненавидела, когда родители сравнивали меня с братом. Он был ребенком, который принес им одни страдания, одни разочарования. Он выбрал улицу, растоптал все, что было для них свято. Ему было плевать на их любовь, и он на протяжении многих лет стал для них источником горя и боли. Я внутренне сжалась, но старалась этого не показывать. Я продолжала смотреть на мать, и она ответила.
Я уже рассказывала тебе, что мы хранили фотографии в подвале. Подвальное помещение однажды затопило, и все фотографии испортились. Если я не ошибаюсь, там были снимки из роддома и все фото, на которых ты запечатлена в младенческом возрасте.
Она действительно говорила мне об этом, но я почему-то забыла. Мне было страшно неловко, словно меня уличили в каком-то недостойном поступке. Но какая-то неведомая сила заставила меня продолжить допрос.
Наверное, там были и фото периода твоей беременности?
Нет, протяжно ответила она, как будто разговаривала с маленьким ребенком. Во время беременности я очень сильно изменилась. Я была такой огромной, что стеснялась фотографироваться. Я знаю, что это звучит глупо, но я была тогда еще очень молода.
Моя мать была красавицей с миндалевидным глазами и молочно-белой кожей. У нее был красивые губы, которые могли растянуться в жизнерадостной улыбке, способной зажечь звезды на небосклоне. Но когда она сердилась, то превращалась в каменное изваяние. Она была из тех матерей, которым не надо укорять. Одного ее взгляда было достаточно, чтобы донести до тебя всю глубину твоего проступка. Она обратила на меня как раз один из таких взглядов, и от меня потребовалась недюжинная храбрость, чтобы продолжить.
Я не похожа ни на кого из вас.
Моя мать отвернулась и презрительно фыркнула. Она встала и прошла к плите. Мой отец нерешительно посмотрел на нее. Он всегда подчинялся вспышкам ее темперамента. Мое недоверие возросло от этого еще больше, но я хранила молчание. Отец обратил на меня свой взгляд.
Это неправда, Ридли, сказал он. Ты очень сильно похожа на мою мать. Все так говорили, разве ты не помнишь?
Теперь, когда он упомянул об этом, я вспомнила, что это действительно так. Я и сама замечала, что у меня такие же выразительные глаза, темные волосы и высокие скулы, как у моей бабушки. На секунду мне показалось, что я сошла с ума. Может, у меня посттравматический синдром? Такое показывают в разных шоу. Люди думают, что, пробыв неделю героями, могут и дальше рассчитывать на всеобщее внимание, но, заметив, что их ожиданиям не суждено оправдаться, впадают в депрессию. Возможно, то же самое происходит и со мной? Я слишком драматизирую события, так как не могу смириться с потерей аудитории.
Но Эйс сказал в тот последний вечер ужасную вещь, настаивала я.
Ты просишь меня объяснить поведение Эйса? в голосе моего отца прозвучала грусть. Я поняла, что упоминание имени моего брата больно ранило отца. Внезапно атмосфера в комнате накалилась до предела. Я ничего о нем не знаю.
Мы погрузились в молчание. Моя мать стояла у плиты, скрестив руки и опустив голову. Отец сидел напротив меня; в его взгляде читалась мольба и немой укор. Он пытался понять, зачем я принесла в дом это фото, что я хотела услышать в ответ на свои нелепые вопросы. У меня пересохло в горле, и я не знала, как объяснить свой поступок.
Мой отец отодвинул от себя снимок, и я подхватила его, чтобы еще раз рассмотреть. Но он уже не имел надо мной былой власти. Это была просто пара с ребенком. Незнакомцы. Чужие люди.