Вошла домработница и спросила, не нужно ли нам ещё чего-нибудь. Ыни поблагодарила её и сказала, что она может ехать домой.
Купи мне завтра, пожалуйста, «сама знаешь что».
Мне стало любопытно, но домработница ответила, что обязательно купит, придёт утром пораньше, и ушла. Ыни проводила её, о чём-то ещё поговорив на прощание, а я в это время разглядывал кабинет. В центре на стеллажах стояла 27-томная энциклопедия корейской культуры, изданная Академией корееведения. Кабинет Ыни больше походил на кабинет профессора, а не студентки двадцати четырёх лет. Ыни вернулась и села на стул для чтения, похожий на сплющенную букву S, было видно, насколько он удобен, и мне захотелось самому посидеть на нём.
В этом кабинете только специальная и научная литература. Здесь мало интересного. Художественная литература в соседней комнате. Знаешь что
Что?
Скажи, о чём ты мечтаешь?
Мечтаю? Ну, не знаю
Ты же скоро закончишь университет, что ты думаешь делать дальше?
Сначала пойду в армию на альтернативную службу.
Почему на альтернативную?
В следующем году призыв. У меня проблемы со спиной. А вообще-то моя мечта
Победы в викторинах? Ыни подсмеивалась надо мной.
Нет. Работа в книгоиндустрии. Хочу стать литературным критиком.
Книжным обозревателем?
Да. Хорошая профессия. Я смогу много читать и записывать свои мнения о прочитанных книгах. Издательства будут бесплатно снабжать меня книжными новинками.
Ыни как-то странно глянула на меня.
Эй, Чон Донгук! Оказывается, ты милый.
Почему ты так решила?
Ты
Что?
Ыни выпрямилась на стуле. Я невольно сделал шаг назад.
Хочешь жить у меня?
Что ты сказала?
По ночам тут страшно. Когда домработница уходит, мне становится не по себе.
Понимаю.
Хочешь пожить у меня, пока будешь служить в армии? Ты сможешь тут читать, сидеть в интернете, общаться со мной.
Не знаю, как к этому отнесётся мать.
Всё ясно. Тогда не надо.
Ыни обиженно отвернулась и вышла из кабинета. Не зная, что предпринять, я двинулся за ней.
Ыни!
Что?
Не глядя на меня, она опустилась на диван и включила телевизор. Мне было неловко.
Прости.
За что?
Твоё предложение слишком неожиданно.
Ыни выключила звук. Затем решительно произнесла:
Вот что я поняла в шестнадцать лет: если хочешь что-нибудь сделать, сделай это сейчас, не откладывая, иначе будешь жалеть. Мой отец был слишком предусмотрительным.
Переход от решительности к слезам был мгновенным, она заплакала.
Не плачь, Ыни.
Я сел на диван и попытался её утешить. Но я не знал, как это сделать. Я ни разу никого не утешал, и этого вопроса не было в списке «Ты пробовал?»
Это и есть жизнь, даже такой предусмотрительный человек, каким был мой отец, не мог знать, что случится в следующее мгновение. Тебе этого не понять!
Её слова показались мне несправедливыми, но я промолчал. Она всхлипывала и вытирала рукой слёзы.
Будь другом, принеси салфетки.
Где они?
Вон там.
Коробка с салфетками стояла на китайской консоли в десяти шагах от меня. Ыни вытащила салфетку, высморкалась, скомкала и бросила на пол. Её слёзы высохли, и она стала дышать ровнее. С виду спокойная, она уставилась в молчащий телевизор. Мы сидели рядом на диване, очень близко друг к другу. Мне даже показалось, что слишком близко.
Ты как река Соянган, сказала Ыни, нет, не река, ты плотина Ыни, улыбаясь, расстегивала пуговицы на блузке. В вырезе показалась её смуглая, как у матери, грудь. Меня это возбуждало.
Тебе не жарко?
Она вела себя как героиня старой мелодрамы, такой, какие показывают по телевизору, чтобы выполнить квоты на демонстрацию корейских фильмов. Но, оказывается, такие вещи действуют. В моём мозгу раздался звонок из службы по контролю за наводнениями: «Скорее спускай воду! Немедленно! Иначе плотину прорвёт!» Ыни встала на колени на диване и повернулась ко мне. Её грудь была видна полностью. Медленно она поползла ко мне. Я неожиданно вспомнил те сплетни, которые рассказывали знакомые. Но внутри меня так трезвонила служба по контролю за наводнениями: «Открой плотину, придурок!»что я стал совершенно беспомощным. Я протянул руки и обнял её. Она выгнулась мне навстречу. Её грудь коснулась моих губ, и я уткнулся лицом в ложбинку, в эту таинственную выемку. От неё сладко пахло. Она обняла меня и провела рукой по волосам:
Пойдём в спальню.
Взявшись за руки, мы отправились в роскошную комнату, обставленную дорогой мебелью. В центре комнаты стояла низкая двуспальная кровать. Между прикроватной скамьёй и туалетным столиком лежали книги. Ыни включила лампу. Мягкий неяркий свет наполнил комнату. Мы упали на кровать, уронив книги с тумбочки. Ыни легла на спину и раздвинула ноги, я опустился на неё сверху. Мои движения напоминали отжимания на физкультуре. Всё произошло так быстро, что шлюзы моей плотины мгновенно открылись. Мне было до того стыдно, что хотелось выпрыгнуть в окно. Но Ыни спокойно уложила меня, села сверху и принялась целовать мою грудь. При этом одной рукой она ласкала меня внизу. Ах, если память меня не подводит, она даже целовала меня там. Я опять возбудился. Я поднялся и лёг на неё всем телом. Вскоре плотина реки Соянган спустила воду до конца. Несколько часов мы ласкали друг друга. Наконец наступил момент, когда я не мог шевельнуть и пальцем.
Обнажённые, мы лежали рядом на влажной постели. Я подумал: «Хорошо было бы жить здесь, с Ыни, в этой большой квартире. Устраивать викторины и заниматься сексом». Ыни сказала капризно:
Мне теперь всё время, что ли, нужно ходить в церковь?
Почему?
Монахиня из этой церкви привела меня на телеигру
Поэтому я там встретил тебя
Она застеснялась и спрятала лицо у меня под мышкой. А я спросил, пощипывая её сосок:
Хочешь, я останусь сегодня у тебя?
Да. Если ты сам хочешь.
Ты уверена?
Конечно. Мне страшно по ночам одной.
Я просунул руку ей под голову, но она отстранилась:
Примешь душ?
Это обязательно? Я могу не мыться.
Что? Это немыслимо!
Впервые в жизни я слышал, как таким капризным голосом можно говорить столь решительно.
Ну хорошо.
Я неохотно поднялся с кровати. Ыни не разрешила воспользоваться ванной комнатой в спальне:
Донгук, извини, иди в ванную в гостиной.
Я развернулся, открыл дверь спальни и вышел в гостиную.
Рядом с ванной есть комната. Может быть, ты поспишь там? До завтра, спокойной ночи.
Я замер, затем обернулся и осторожно спросил её:
Ты хочешь, чтобы мы спали отдельно?
Ыни ответила с таким выражением, будто я спрашиваю о чём-то немыслимом:
Я с детства и до сих пор всегда спала одна. Я так привыкла.
Я вернулся в спальню, собрал одежду и бельё, разбросанные по всей комнате, и вышел. Ванная комната в гостиной была неплоха. Сначала я хотел просто принять душ, но мне очень понравилось джакузи, поэтому я наполнил ванну водой и лёг в неё. Я долго лежал в ванне, а когда вышел оттуда, свет в спальне Ыни был выключен и дверь закрыта. Я пошёл в комнату, про которую сказала Ыни, она располагалась рядом с прихожей. Это была очень простая и скромная комната, не похожая на спальню принцессы.
Я лёг и накрылся лёгким стёганым одеялом. С одной стороны, мне было обидно, с другойя ничего не терял. Меня угостили вкусным ужином, пивом, а самое главноея открыл плотину. Я был доволен, что участвовал в телеигре. Можно было пойти на кухню и достать из холодильника банку пива. Интересно, сколько видов пива у неё? Нет, не пойду. Ещё подумает, что я алкоголик. Я с трудом подавил желание выпить и погрузился в размышления. Я думал о всякой всячине и не заметил, как крепко уснул. И спал до утра, не просыпаясь.
ДЕЖУРНЫЙ КОФЕ
В «Старбаксе» в районе Кванхвамун в центре Сеула шумно. Перед кассой стоит очередь из шести человек. Девушка в розовом кардигане и парень в красной меховой шапке обсуждают, что вкуснеебублик с сырным кремом или тирамису. Людей, пришедших в одиночку, мало, в основном здесь пары и компании. Группа за одним из столиков громко обсуждает фигуру известной певицы, которая зарабатывает благодаря ей, и её новую модную диету. Но шум кофемолки заглушает их голоса. Саксофон Эддерли Кэннонбола звучит из колонок тихо, звук вялый и мягкий, как сдувшийся воздушный шарик, и только мешает посетителям разговаривать.