Билеты были распроданы ещё за неделю до начала представления, хотя и стоили как годовой абонемент в местный бордель.
Крикс попросил меня разрисовать рекламные щиты, которые сколотили из досок добрые плотники. Я, как мог, нарисовал гладиатора, который перерезал горло другому гладиатору, а кровь, как и положено, текла рекой и разливалась в озеро. Я написал: «Самое кровавое представление от создателей либертарианского движения за свободу! Не пропустите!» Криксу мой плакат понравился.
В целомнеплохо, сказал он. Но крови можно и побольше. Народ это любит.
В назначенный день в городе яблоку было негде упасть.
На входе в театр возникла давка, и до смерти была задавлена несколько несостоявшихся зрителей, так что Криксу пришлось самому руководить организацией запуска напористой толпы.
Но, несмотря на грамотное руководство темнокожего человека, все желающие не поместились в театре и пара сотен человек осталась снаружи. Но они ещё надеялись попасть в театр, когда места чудесным образом освободятсяесли кто-нибудь помрёт от резкого наплыва впечатлений или отдаст концы под лучами палящего солнца.
Крикс посетовал на малые размеры амфитеатров в Риме и обещал построить после нашей победы по-настоящему большие площадки.
В самом театре Крикс, за небольшой процент, разрешил продажу цереса местным производителям этого полезного и вкусного напитка.
А я подкинул идею со ставкамиКрикс был от неё в восторге.
Открывал игры сам Спартак. Ему аплодировали, и встречали полководца, как героя.
Спартак поднял правую руку, и толпа тут же успокоилась.
Мы с Криксом и Корнелией сидели с ним в одной ложе, и я мог хорошо его слышать.
Народ Рима! Под словом «народ» я имею в виду не только граждан. Каждый, кто живёт и работает на территории Рима, вправе причислять себя к римскому народу. Некоторые, наверное, скажут, что сейчас не время для развлеченийидёт война. Да, это так! Но война эта идёт за свободу! И за справедливость! А что такое свобода? Не знаете? А я вам скажу! Свободаэто возможности! Возможность выбора, возможность доброго заработка, возможность наплевать на классовые предрассудки и, конечно, возможность хорошо развлекаться!
Речь Спартака понравилась зрителям, и они хором принялись кричать «Спар-так! Спар-так!» Атмосфера общего праздника способствовала ощущению единства.
Потом выступил Крикс. Его речь была не такой блестящей, но понравилась народу не менее, чем речь Спартака. Он пообещал, что драться гладиаторы будут насмерть, и что оставшиеся в живых будут бить друг друга до тех пор, пока не останется лишь один победитель.
И он получит свободу! сказал Крикс. Это достойный приз!
Толпа взревела от удовольствия.
Крикс уже собирался сесть, но посмотрел на Корнелию, успокоил народ взмахом руки и продолжил.
Но это ещё не всё! сказал он. Я решил добавить в наш чудный праздник побольше специй!
Все застыли в ожидании специй от Крикса.
Я сам буду биться! крикнул он.
Я не смогу описать того восторга, которым зрители встретили слова темнокожего воина с белыми татуировками.
Ты с ума сошёл, Крикс! сказал Спартак. Я запрещаю!
Так нужно, Спартак! Во имя нашей борьбы! сказал Крикс и направился вниз к гладиаторам.
Этот неожиданный ход народу понравился.
Но более всех он понравился Корнелии. Она ничего не сказала, но посмотрела на Крикса так, как не смотрела даже на Спартака.
А много ли женщинам нужно для восхищения? Пожалуй, нет. Какого-нибудь героического подвига, как правило, хватает с избытком.
Гладиаторов выгнали на аренунабралось две сотни пар воинов, и они с трудом умещались в овальной песочнице.
Бойцы были раскрашены в пёстрые цвета, и им выдали нехитрое оружие: кому-то достался гладиус, кому-то пилум, некоторым подогнали крестьянские вилы, а кто-то получил обычную дубину. Щиты раздали не всемих заменяли кинжалами или рыбацкой сеткой.
Гладиаторы были разного возраста. Это были и профессиональные солдаты, и юнцы из ополчения. У последних шансов выжить не было, поэтому они выглядели удручёнными.
Крикс выбрал себе крепкого и откормленного оппонента с гладиусом и щитом, и расположился с этим мордоворотом перед нашей ложей. Сам темнокожий воин взял себе лишь дубинущитом он решил пренебречь. Вероятно, он посчитал, что так будет эффектнее.
Спартак встал и поднял правую руку. Трибуны замерли, а гладиаторы приготовились.
И полководец махнул. Оркестр из музыкантов с дудками и трубами, которых я обучил незатейливой, но бодрой мелодии, задули в свои инструменты, и шоу началось.
Битва была не на жизнь, а на смерть. Юнцы из ополчения выбыли из игры уже через пару минут. Арена заполнялась трупами, а народ веселился от души. Победители боя собирались в правой части манежа и ждали начала следующего тура.
Толпа, как и положено, ревела, аплодировала и свистела.
Крикс бился со своим мордоворотом дольше других. Казалось, он играл в спектакле и рисовался перед зрителями, как обласканный искушённой публикой актёр.
Он то и дело бросал косые взгляды на нашу ложу. А если быть точнее, то на Корнелию. И та следила лишь за Криксомона сложила свои прелестные ручки у волевого подбородка и переживала до самых слёз.
То и дело, она совала пальцы в рот и свистела. Надо признать, свистела она так, что заглушала рёв трибун, и нам со Спартаком приходилось прикрывать уши руками.
Когда Крикс, наконец, закончил, и забил-таки своего оппонента дубиной, было объявлено об окончании первого этапа соревнований.
Победившие унесли тела проигравших, а зрители смогли купить себе цереса.
Оставалось сто пар гладиаторов.
Места на арене прибавилось, и бойцы получили пространство для манёвра.
Нам в ложу принесли вина и жареных фазанов с хрустящей корочкой. Мы со Спартаком взяли себе по птице, а Корнелия ограничилась бокалом вина.
Она не отрывала своего взгляда от Крикса, который ходил вдоль трибун и собирал атрибуты народной любви. Казалось, что всё представление было задумано как его бенефис, а остальные участники кровавого шоу были лишь статистами.
Спартак заметил, что его супруга не отрывается от Крикса и разозлился.
Корнелия, съешь фазана! сказал он.
Она отказалась. Тогда он встал, посмотрел на меня и запустил свою недоеденную птичку в трибуны. Она улетела на приличное расстояние и стала чудесной закуской к цересу.
Заканчивай перерыв! Сигналь второй тур! крикнул Спартак своему помощнику.
Прозвучал сигнал, и гладиаторы заняли свои места. То же самое сделали и зрители.
Спартак махнул правой рукой, и музыканты заиграли.
Второй тур длился дольше первого, потому что оставшиеся после первого этапа бойцы были не пальцами деланные и не лыком шитые, и, надо отдать им должное, боролись за свою жизнь как звери.
Но сколько бы они не старались, всё равно половина осталась валяться на манеже с перерезанными глотками и распоротыми животами, а кое-кому даже умудрились отрубить в пылу борьбы руку. Как я выяснил позже, подобные случаи на гладиаторских турнирахне такая уж и редкость.
Крикс был единственным темнокожим участником, и его потное и мускулистое тело выделялось на фоне белокожих воинов.
Партнёр Крикса, хотя и был вооружён копьём и щитом, не сумел одолеть смуглого великанаон был так же забит палкой, как и его предшественник. Полагаю, никто из присутствующих не ожидал иного исхода их поединка.
Перед третьим туром публике было предложено делать ставки. Для этого гладиаторов поделили на команды и обозначили их красными и белыми лентами, которые бойцы напялили на свои головы. Между рядов трибун ходили ответственные за сбор ставок и обученные мною сотрудники и собирали деньги.
Крикс был за красных и ещё раз прошёлся вдоль трибун.
Крикс! Крикс! орали поклонники его таланта.
А темнокожий исполин и успешный спортсмен купался в лучах народной славы. И, конечно, он не забывал посматривать в сторону Корнелии. Она отвечала ему тем же, а Спартак бесилсявыпил всё вино и приказал принести добавку. В тот момент я начал переживать за либертарианское движение и бороться с мыслями о побеге.
Третий тур с участием пятидесяти пар гладиаторов отличался продолжительностьюто ли бойцы почувствовали усталость от борьбы за свою жизнь и двигались медленнее обычного, то ли желание выйти в четвёртый тур оказалось сильнее спортивного задора и превратилось в соревнование по выносливости.