Я даже не успел опомниться, как уже сидел на убийце моего приятеля и бил его по голове своим рожком. Я рычал как нубийский лев, а из моего рта на лицо поверженного воина капала слюна.
Звук от ударов кочевал от ноты «ля» к «си», но не далее.
Я бил по неприятельской голове до тех пор, пока труба не потеряла свою изящную форму, а лицо убийцы Кастула не превратилось к кровавую кашу. Но встать на ноги я не смогкто-то саданул меня по голове, и я потерял сознание.
Я очнулся и открыл глаза. Рядом со мной сидел Гур.
Очнулся-таки? Я думал, что ты сдох, сказал он. Теперь нас зарежут, как свиней. И не дадут пить!
Я привстал и огляделся. Вокруг нас сидела ещё пара сотен пленных солдат.
К нам подошли двое.
Который? спросил один из подошедших парней.
Этот! ответил второй и пнул меня по голове.
Меня поставили на ноги.
Передо мной стоял невысокий мужчина со светлыми волосами да плеч и с голубыми глазами. Он был крепкого телосложения, и рука его была перевязана.
Ты убил моего друга! сказал он.
Друга?
Эномай был моим другом!
Я не знаю, кто это.
Не ври! Эномая нельзя было не заметить! Он был один такой! Его знали все!
Меня подвели к телу, которое было накрыто красным плащом какого-то центуриона.
Светловолосый незнакомец откинул плащ и я увидел карлика. Да-да. Тогда я понял, почему я с такой лёгкостью одолел убийцу своего приятеля.
Тебя ждёт мучительная смерть! сказал второй парень и ухмыльнулся.
Он был выше голубоглазого, и волосы его были чёрными, как смоль. Кожа его тоже была тёмной, а всё тело было украшено белыми татуировками.
Но что будем делать с остальными, Крикс? спросил длинноволосый блондин.
Мочить!
Может, кто-то из них захочет перейти к нам? У нас мало людей.
Спартак, мы же договорились! Они не щадят наших парней! Ты сам знаешь, что они с ними делают!
Знаю, но
Если ты их отпустишь, я уйду!
Хорошо, Крикс. А этого распнём?
Конечно! И вырвем сердце! Будет знать, как дудкой либертарианцев забивать!
Какой дудкой?
Рожком для сигналов. Им он убил Эномая!
Ондудь?
Не знаю. Какая разница?
Как какая? Ты же знаешь, что наш Евклид не умеет дудеть! К тому же его убили в этом бою! Если мы считаем себя армией, то нам нужны её атрибуты!
Атрибуты, передразнил Крикс.
В современном бою сигнализацияоснова тактики! Без неё мы как без рук!
Ты хочешь оставить ему жизнь?
Он нам нужен, Крикс!
Но он сломал свою трубу о голову Эномая! Она потеряла свою геометрию! Как он будет дудеть?
Отдадим ему Евклидову дудку.
Ну, не знаю. Давай спросим твою жену!
Они послали какого-то парня за женщиной.
Я с детства играю. Могу любые мелодии подбирать, сказал я.
Спартак с Криксом посмотрели на меня, но промолчали.
Пришла красивая женщина в пурпурном платье и с аккуратной причёской. И хотя платье её было порвано в нескольких местах, и не стиралось неделю или две, она носила его с достоинством.
Женщина двигалась как аристократка и привлекала мужское внимание. Ноги её отличались длиной, хоть и не были самыми стройными в лагере повстанцев.
Корнелия, мы тут с Криксом поспорили. Я говорю, что нам нужен дудь, а Крикс хочет вырвать у него сердце. Что думаешь ты?
Женщина посмотрела на меня.
Дудь нужен, сказала она.
Но он убил Эномая! возразил Крикс и показал на тело карлика.
Малыш погиб?
Он забил его рожком!
Корнелия подошла ко мне.
Зачем так? Разве недостаточно вспороть живот? Или отрубить голову? Тебе нравится убивать с жестокостью?
Я не нашёлся с ответом.
Дудь не нужен, Спартак! сказала женщина и отвернулась от меня.
Но Эномай убил моего друга, а тот хотел жениться на моей сестре! крикнул я. Которую я люблю больше жизни! И он тоже любил! А она любила его! Видят боги, это была лучшая пара на долбаном полуострове! Но теперь его больше нет! И сестра наложит на себя руки! Ты права, красивая женщина, мне незачем больше жить!
Корнелия снова повернулась ко мне.
Пускай дудит! сказала она.
03
Крикс победил в споре о пленныхим перерезали горла, но лишь после того, как они побросали погибших в битве в канаву.
Старина Гур с таким усердием ползал на коленях и умолял пощадить его, что даже добрый Крикс простил его и отправил точить трофейные мечи и копьяон посчитал их тупыми и непригодными для борьбы за свободу.
Вся наша небольшая армия вышла к морю, захватила Геркуланум и осталась в нём на постое.
В тот же вечер воины решили отметить свой успех, и на главной площади накрыли огромный стол. Людей было такое количество, что мест не хватало, и многие стояли.
Вино текло рекой, а жареным фазанам не было счёта.
Все рабы Геркуланума присоединились к либертарианцам, чем и порадовали Спартака. Он даже решил сказать речь.
Друзья! Я рад, что наши ряды пополняются, а наша армия крепнет! Сенат мечтает задушить наше движение и присылает к нам таких, как Клавдий Габр. Я бы с удовольствием показал вам его голову, но он сбежал! Бросил своих солдат и позорно бежал! Пока у Рима будут такие полководцы, у нас развязаны руки! Наша цельРим! Мы покончим со всесильными пан-италийскими корпорациями и огромными налогами! Мы дадим свободу всем, кто готов работать на благо народа! Мы уничтожим рабство и дадим гражданство и землю всем, кто пожелает её обрабатывать!
Люди аплодировали Спартаку и поддерживали его речь одобрительными криками.
Когда веселье было в разгаре, я подошёл к Спартакуон сидел за столом со своей женой Корнелией.
Спартак! Я хочу спросить тебя!
Как зовут тебя, добрый дудь?
Зови меня Марцеллусом!
Что за вопрос, Марцеллус?
А правда, что тыбеглый раб и гладиатор?
Кто сказал тебе?
Так в народе говорят.
Вот тебе, Корнелия, сенатская пропаганда в действии!
Спартак ударил кулаком по столу.
А не говорят ли в твоём народе, что я пожираю синих детей и не брезгую варварским серебром?
Такого я не слышал, сказал я.
Спартак из очень знатного рода, он потомок самого Ромула, сказала Корнелия. Но корпорации, которыми владеют сенаторы, разорили его отца, и уважаемый род обнищал.
И я решил посвятить себя борьбе с угнетателями! Всё просто, Марцеллус. Я уверен, что республику можно сохранить, а экономику сделать прогрессивной, только если уничтожить олигархов и освободить человека труда!
Мы выпили за сильную республику и добрый народ Рима. А потом выпили ещё, и ещё.
Проснулся я утром, в окружении каких-то бедных женщин в богатом доме.
Я встал, удивился повязке на одной из рук Марцеллуса, оделся и вышел на улицу.
Там я встретил Спартакаон прогуливался по городу и давал указания своим солдатам. Но все его указания сводились к тому, чтобы запретить убивать жителей и прекратить насилие над местной знатью.
А! Марцеллус! Приветствую тебя! Твоя клятва кровью произвела вчера на всех впечатление!
Он показал на мою перевязанную руку.
Оказалось, что я поклялся своей кровью, а может, заодно и чужой, быть со Спартаком и его либертарианцами до конца.
В тот же день Спартак дал мне задание разработать систему звуковых сигналов для его армии.
Я сделал это за пол-дня, а вечер провёл на пляже.
Кроме разноязычных солдат, которые набирались из рабского интернационала, в армии Спартака были и жёны, и дети бунтовщиков, которых нужно было всё время таскать за собой, чтобы враги не отомстили семьям либертарианцев.
Кроме рабов, в нашу армию приходили крестьяне и ремесленники из соседних деревень и городов.
Я, как самый грамотный из всех, не считая, конечно, самого Спартака и его жены, стал вести учёт не только личного состава, но и казны, и фуража, и нехитрого вооружения. Тогда за мной и закрепилось прозвище Писец, которое со временем стало моим когноменом.
Писание стилусом на воске мне в скорости наскучило.
В одном из богатых домов я нашёл папирус, взял перо фазана и выпросил бычьей крови у одного доброго фермера. С того дня я вёл свои записи кровью на папирусе. Спартаку такой стиль пришёлся по душе.
С кровью у тебя проблем не будетв нашем деле без неё никак! Да и папируса у богачей скопилось, наверняка, немало, сказал он. Говорят, что самые богатые ходят с ним в сортир! Зажрались, собаки!