Кайсар вскочил на ноги и дал толстяку по морде.
Большой раб и бровями не повёл.
Помпея, я не знаю что с ним делать! Он меня достал!
Продай его к чертям собачьим!
Кто его купит? Ты посмотри на него! И принюхайся! У тебя насморк, что ли? И потом, он лучше других умеет сворачивать фазанам головы, а это, знаешь ли, большое искусство! Ты видела как он это делает? Это просто песня! Не поверишь, но те фазаны, с которыми поработал Кретиний, лучше прожариваются и вкуснее получаются!
Ну, ты преувеличиваешь, дорогой.
Нисколько! Боги даровали ему талант!
Если всё оставить, как есть, то он со своим талантом вынесет из дома даже твои фамильные веночки! И пойдём мы с тобой по миру!
Кайсар вздохнул.
Ты права, Помпея.
Раз его не продать, нужно его куда-нибудь деть, но с выгодой! Не выбрасывать же его на Долиолуме!
Да. Но куда выгодно деть?
Ты хотел писать рекламацию на гарум.
Я и теперь хочу. Но что с того?
Напиши, что качество гарума настолько отвратительное, что даже рабы дохнут от его употребления.
Точно! Пускай возместит его стоимость! Так! Зовите Фаллакуса и Теребиния! И пускай они притащат амфору с гарумом из последней партии!
Кайсар потёр ладони.
Ох, Помпея, как мне с тобой повезло! Эта скотина заплатит мне за своё дерьмо!
Явились два здоровенных раба с амфорой. Один из них был ярким африканцем, а второй был рыжим и смахивал на германца.
Хватайте Кретиния и валите его на пол!
Здоровяки замешкались, но Кайсар пнул одного из них ногой.
Что, оглохли?
Рабы схватили толстяка, но повалить его оказалось делом не простым.
Эй, Писец, помоги им! крикнул мне Кайсар.
Я вскочил, запрыгнул на спину Кретиния и схватился за его необъятную шею своими руками.
Наконец, толстяк был повержен.
Держите его! А ты, Писец, наливай мне гарум из амфоры в кувшин.
Я вскрыл амфору и принялся выполнять приказ.
Открой рот, скотина!
Кретиний рта не открывал.
Я прикажу выпороть тебя, долбаный воришка! А потом Фаллакус с Теребинием вскроют твоё брюхо и нашпигуют тебя фазаньими крыльями! А потом они прожарят тебя
Гай, не так, сказала Помпея, подошла к толстяку и склонилась над ним. Говори, толстомордый, куда дел мои белила!
Кретиний с ужасом смотрел то на женщину, то на Кайсара.
Рабыни-негритянки стояли в дверях и прикрывали свои белозубые рты руками.
Говори, где белила, жирная тварь! Говори! Говори! кричала Помпея.
Я не брал! вымолвил раб, наконец.
Где белила, Кретиний? Где они? Куда ты их дел? вопила обиженная женщина.
Я не бра-а-ал! закричал толстяк.
Лей, Гай, лей! А тыоткрой рот, если не брал!
Кретиний открыл рот, а Кайсар принялся вливать в глотку толстяка гарум.
Когда Кретиний начинал захлёбываться, Кайсар переставал лить соус, и в дело вступала Помпея.
Где белила? Где они? Кретиний, говори!
Толстяк снова заявлял своим криком о невиновности, а Кайсар опять лил соус в его глотку.
Таким образом в Кретиния было влито три с половиной кувшина гарума. Перестали наполнять толстяка лишь когда соус начал выливаться из толстяка.
Их взяла Ангелия, сказал Кретиний и испустил дух.
Ангелия? Сучка! Где она? крикнула Помпея и выбежала из триклиния.
Служанки-негритянки последовали за ней.
Ну вот. Фаллакус, зови лекаря! А ты, Теребиний, сгоняй за судьёй Дредусом!
Рабы убежали выполнять приказ, а мы с Кайсаром выпили ещё вина.
Пришёл лекарьпожилой уже человек, но с умными и добрыми глазами.
Что случилось, Кайсар? Я думал, что ты при смерти, раз меня требуют посреди ночи! А ты
Не сердись, старина, сказал Кайсар и дал лекарю пару звонких монет.
Что это? сказал старичок и кивнул на тело Кретиния.
Этот раб подавился гарумом.
Он мёртв?
Конечно. Ты бы тоже отдал концы, если бы попробовал это дерьмо.
По-моему, он не только попробовал, но и выпил не меньше половины амфоры. У него только из ушей гарум не льётся.
Увлёкся, собака. Сейчас сюда явится судья Дредусмне нужно заключение о том, что причиной его смерти стал этот соус.
Зачем тебе, Кайсар? Это же раб. Спиши на внезапность и непредсказуемость, да и пёс с ним!
Так нужно, сказал Кайсар и дал лекарю ещё пару звонких монет.
Ну, нужнотак нужно! Давай папирус и чернила. Перо ношу своё!
Старичок нацарапал что-то на папирусе и поставил свою печать.
Ну, если я больше не нужен, то пойду. Спать хочу, Кайсар. В моём возрасте сонэто
Да, да, конечно, старина. Иди. Вот тебе ещё. Добрых снов!
Лекарь ушёл, а Кайсар с заботой скрутил папирус и положил на стол.
Ну, где этот Дредус? Всю ночь его ждать? Всего лишь судья, а важности как у претора! Писец, неси ещё вина!
Я принёс вина, и мы с Кайсаром выпили.
Судья всё не приходил, но вернулась довольная Помпея.
Что с белилами? Нашла? спросил Кайсар.
Нашла! Ангелия прятала их между ног! Дура! Думала, что меня так просто можно взять и обвести вокруг пальцев! Дура! Налей мне вина, Писец!
Я налил Помпее вина, а она выпила половину своего кубка за пару глотков.
Хорошо! сказала она.
Что ни говори, а ноги у Ангелии красивые, сказал Кайсар. Таких стройных и длинных ног у патрицианок не бывает! Не растут! У них либо длинные, но кривые; либо стройные, но короткие. Я не понимаю, в чём дело.
В таком случае, я позабочусь о том, чтобы у Ангелии ног больше не было!
Помпея, ты как всегда
Семейный спор прервал подошедший, наконец, судья. Он выглядел сонным, но весёлым.
Дорогой Кайсар, рад тебя видеть!
Приветствую тебя, Дредус! Как дома? Жена не болеет?
Она умерла месяц назад.
Я не знал, Дредус. Соболезную.
Я говорила тебе, Гай, сказала Помпея.
Кайсар махнул на неё рукой и дал судье свой кубок с вином.
Отчего она умерла?
Про такие болезни не говорят вслух, Кайсар, сказал Дредус, засмущался и выпил вина.
Помпея ухмыльнулась.
Да что ты! Изменяла?
Да. Сука! Лекарь нашептал мне по секрету о её Ну, ты понимаешь!
А ты-то как? Здоров?
Я к ней с того дня больше не прикасался.
Повезло.
И не говори. Но что у тебя за дело?
Да вот, раб сдох.
Я вижу. Это бывает, Кайсар. Но зачем тебе я? Это же раб! Зарой его за городоми дело с концом. Оформи как смерть от перееданиясмотри, какой жирный! Ух!
Ты с ума сошёл! Да меня засмеютмол, рабы у Кайсара дохнут от переедания! Я любые выборы проиграю!
Ну тогда
Лекарь уже дал заключение, что причиной смерти стал некачественный гарум. Я хочу, чтобы ты вынес судебное решение в мою пользу. Хочу требовать компенсацию у производителя ядовитого соуса.
Кайсар, ты мне друг, но побойся богов! Если бы от соуса помер какой-нибудь патриций, или, скажем, богатый плебей, или даже какой-нибудь задрот, но с римским гражданством, тогдабез вопросов. Но тут раб! Кайсар, я
Да какая разница? Это моё имущество! Я потерял своё имущество, Дредус!
Но будет прецедент!
Плевать! Зачем сейчас думать о том, что, может быть, когда-нибудь будет?!
Кайсар, я не знаю
Зато я знаю, Дредус! И я поделюсь с тобой своим знанием, сказал Кайсар и сунул в судейскую руку серебряные монеты.
Как-то не удобно мне, сказал судья и покраснел.
А так? спросил Кайсар и сунул ещё монеты.
Хорошо. Зайди ко мне завтра в магистратя подготовлю бумаги. Давай заключение лекаря!
Кайсар отдал судье лекарский папирус.
А заодно запишешь на меня этого раба. Это мой Писец. Приобрёл его у Красса.
Зачем тебе Писец, Кайсар?
За тем, что я собираюсь поступить на ответственную должность.
Наконец-то! Понял, наконец, что на крыльях состояние себе не сделаешь?
Как знать, Дредус! Как знать!
А тут и знать нечего! Твой Красс не стал бы магнатом, если бы не занимал ответственных должностей! На одних только проскрипциях три виллы и шесть ферм нажил!
Красс скоро вернётся в Рим, так что ты язык-то прикуси! А то у него четвёртая вилла появится!
Ты прав, Кайсар. Что-то я разболтался. Приболел, наверное. Пойду полежу! До завтра!
Дредус кивнул Помпее и ушёл.
Ну вот, Помпея! Я затребую такую компенсацию, что этот засранец разорится! А Кретиний войдёт в историю как «золотой раб». Зато теперь будут знать, суки, как делать дерьмовый гарум!