«Последняя дурацкая выходка, граждане, инициатива самого покойника».
Когда предстоят чьи-то похороны или кремация, у Афры всегда разыгрывается мигрень. И очень кстати, потому что я предпочитаю ходить на похороны один. Иначе мне пришлось бы, особенно на кладбищах, шествовать под ручку с ней, выражая соболезнование всем и каждому.
II
Я изучала психологию в Амстердамском университете. Теперь я думаю, это были самые веселые годы моей жизни. На втором курсе на какой-то студенческой вечеринке я познакомилась с Артуром. Он был остроумен и очарователен. С тех пор от его очарования и остроумия мало что осталось. Разве что иногда он меня смешит.
Если честно, должна признать, что и я не стала привлекательней, я имею в виду даже не внешность.
Время тебя щадит, недавно сказал мне Артур.
Это мне польстило, хотя потом он добавил, что не сам сочинил комплимент, а позаимствовал у Йоста, одного из своих друзей. Тот постоянно повторяет его своей жене.
Я и в самом деле выгляжу привлекательной для своего возраста. Одно из немногих преимуществ бездетности. Со мной еще иногда флиртуют мужчины. В основном те, кому за шестьдесят, но все же
Когда мы познакомились, Артур изучал культурную антропологию. Наверное, он выбрал факультет из-за интересного названия, потому что увлечения экзотическими народами я никогда за ним не замечала. Из этого ничего и не вышло. Два курса он одолел за пять лет, после чего его отец перестал платить за учебу и Артур устроился на работу. Сначала в магазин велосипедов в Амстелвене, потом в оптовую фирму, торгующую туалетной бумагой в Брёкелене. Не ближний свет, но рабочие места на дороге не валяются. Он служит там уже двадцать лет и дослужился до завотделом купли-продажи.
По-моему, ему в Брёкелене, среди рулонов туалетной бумаги, нравится. Хотя он злится, когда я острю на эту тему.
9
Сегодня исполняется одиннадцать лет с того дня, когда я впервые увидел Эстер. Она работала у поставщика автоматов, продающих бумажные полотенца и туалетную бумагу. И подменяла представителя фирмы, который из-за нервного срыва сидел дома. Вместо лысеющей седой головы с усами в нашей конторе появилась копна веселых светлых кудряшек.
Добрый день, я ищу господина Опхофа, сказала она.
Может быть, я слишком долго простоял с открытым ртом.
Я заменяю господина Схулца. Он временно на больничном, из-за небольшого переутомления, пояснила она ко всеобщему изумлению.
Передайте господину Схулцу, пусть не спешит выздоравливать. Кажется, я брякнул что-то в этом роде. Не бог весть какая шутка, но Эстер она рассмешила.
Продолжение тоже не блистало остроумием:
Вот уже двенадцать лет я занимаюсь туалетной бумагой, но никогда еще не видел в своей конторе столь красивую женщину при автоматах.
Вы так всем женщинам с автоматами говорите? сказала Эстер с озорной искоркой в глазах, от которой у меня захватило дух.
С того дня я стал регулярно заказывать один-два автомата в неделю, хотя прежде закупал оптом по сорок штук. Таким образом, у меня появилась уважительная причина звонить ей.
Судя по вашим заказам, вы немного изменили стратегию купли-продажи с тех пор, как заболел господин Схулц.
Королева автоматов заслуживает иного подхода, чем переутомленный господин Схулц.
Мы висели на телефоне уже четверть часа. Я видел, что мой коллега Беренд навострил уши. И сообразил, что мы оказались на сомнительной грани флирта.
У меня в ассортименте есть новый держатель туалетной бумаги, Артур. Может, приехать в ближайшее время, показать его? спросила Эстер.
Я предложил организовать знакомство с держателем в каком-нибудь ресторане. Эстер одобрила идею.
Когда я повесил трубку, Беренд прошипел:
Эх, хороша баба!
Почти год мы встречались в ресторанах, в кино, на пляже и, наконец, в постели. Это был рай. Я совсем потерял голову. Эстер тоже, но она опомнилась. На другой чаше весов были порядочный муж и трое маленьких детей двух, четырех и семи лет. Я не мог поставить ей в вину, что она сделала выбор в их пользу. Она дезертировала под знамя безрассудной страсти, но действительность взяла свое.
Я не смогу любить настолько, чтобы бросить троих детей.
Она отказалась общаться. Мы расстались. Если не навсегда, то во всяком случае надолго.
Можно я позвоню тебе через десять лет? спросил я тогда.
Она кивнула и погладила меня по щеке.
Несколько секунд мы неподвижно стояли друг против друга. Потом она поцеловала меня в губы, повернулась и ушла.
Я смотрел ей вслед, надеясь, что она оглянется. Но она не оглянулась. Мне показалось, она провела рукой по глазам.
Ровно десять лет исполнится через двадцать один день.
10
В машине у меня есть время для размышлений. Например, о самоубийстве. Нет, сам я не столь амбициозен. Но мои мысли занимают люди, которые довели дело до конца, вероятно, придя к выводу, что жизнь ничего больше не может им предложить. Йост Звагерман, Антони Камерлинг, богач-немец примеров полно. Поклонники, деньги, здоровье, красивые женщины на первый взгляд, этих причин более чем достаточно, чтобы желать дожить до старости, и все-таки тяга к смерти оказалась сильнее. Где-то в их головах торчали крошечные нейропроводнички, которые сбились с пути, отчего их обладатели, как ни старались быть веселыми и довольными, стали смертельно несчастными. Дурацкое невезение.
Иногда и мне жизнь становится поперек горла. Жизнь, которую я веду, но не жизнь как таковая. Так было с Брёкеленом и Пюрмерендом, с туалетной бумагой и спальными районами. Я мечтаю о Нью-Йорке и Тоскане, но в следующем месяце придется четыре дня колесить на велосипеде по Северной Голландии. Афра желает, чтобы мы крутили педали в одинаковых спортивных костюмах. У нее на руле держатель с картой местности. Я часто ловлю себя на том, что стараюсь держаться позади и как можно дальше от нее. Делаю вид, что мы не вместе.
Это не ее вина. Это не ее вина. Это не ее вина. Я повторяю это как заведенный. Она такая, какая есть. А я слабак, не такой, каким хочу быть.
11
Аренда поля для гольфа в Пюрмеренде дорогое удовольствие. Допустим, для меня деньги не играют большой роли, но в принципе с полями для гольфа дело такое: чем они дороже, тем поганее. В Пюрмеренде клуб был слишком большой, обставленный с напускным шиком, из тех, где вам подадут чиабатту с карпаччо из тунца и руколу под трюфельным майонезом за 11,75 евро. В столовых, где сэндвич с крокетом стоит два с половиной евро, кормят, по-моему, вкуснее. А эти, в Пюрмеренде, изображают из себя «курорт», так что с ними нужно держать ухо востро. В том же клубном доме обосновался конференц-центр для самодовольных бизнесменов. Собственно говоря, мы предпочитаем играть там, где паркуются машины подешевле, а люди не демонстрируют простому народу своего превосходства, например, на поле в районе Амстердам-Норд. Туда мы обычно и ездим по пятницам. Но если мест нет, поневоле отправляемся в Пюрмеренд.
Когда Стейн загоняет мяч в аут, он говорит: «Не повезло!» Когда то же самое делает Йост, он возмущается: «Проклятье!» Ваутер в таких случаях констатирует: «Промазал!» А я просто ворчу. У каждого свой стиль.
Наши разговоры вертятся вокруг гольфа, женщин, работы, денег и новостей. Йост и Ваутер единодушно полагают, что мир был бы намного лучше, если бы в нем распоряжались они. Для каждой проблемы у них имеется готовое решение. Стейн куда тоньше, больше интересуют нюансы, но ему, мягко выражаясь, не по силам переспорить Йоста и Ваутера. Я обретаюсь где-то между этими двумя стилями.
Вчера Йост сообщил, что собирается купить домик в Италии. Точнее, в Тоскане. И любезно пригласил нас со временем воспользоваться его гостеприимством. «Нас» это меня и Ваутера. Йост затеял разговор, когда Стейн уже ушел.
Один мой клиент хочет избавиться от дома, так как не сможет пользоваться им в ближайшие годы. Получил срок восемь лет. И я могу купить очаровательную виллу по очень сходной цене. Заделаюсь гордым домовладельцем в Маццолле, недалеко от Вольтерры.
А не рискованно покупать дом у уголовника? спросил я.
Ничуть, пояснил Йост. Он хорошо все продумал. Дом формально записан на какого-то итальянца. Йост купит дом у него. А упомянутый итальянец за небольшое вознаграждение будет присматривать за хозяйством и за порядком. Комар носу не подточит.