Конечно. Антониетта встала.
Сначала доешь, сказала Франческа. Он попросил, чтобы его номер обслужили в час дня.
Хорошо, что она отправила туда тебя, а не меня, произнесла Кики, как только Франческа ушла. Я работала там последние пару дней. Может, он и важная персона, но он хам.
Хам? Антониетта нахмурилась.
Он потребовал, чтобы я молчала, пока работаю.
Ну, у него, наверное, болит голова, сказала Антониетта, не добавив, что у нее, например, болит голова от болтовни Кики.
Винченцо посмотрел на часы, встал и поправил костюм и безупречно уложенные рыжие волосы, а потом ушел.
Неужели он не видит, что потолстел? спросила Кики, когда он ушел. На нем не сходится пиджак.
Оставь его в покое, отрезала Антониетта.
Но Кики продолжала ворчать:
Он не работает в Рождество только потому, что он менеджер.
Нет. Антониетта покачала головой. Франческа тоже работает. Я, пожалуй, пойду.
Но ты почти ничего не ела.
Антониетте хотелось скорее избавиться от Кики.
Мне надо подготовить белье для «Августа». Она любила разносить постельное белье по номерам. В «Старом монастыре» белье шили по индивидуальному заказу для каждой кровати, стирали и сушили без примеси отбеливателя.
Антониетта вдохнула запах свежего белья, войдя в прачечную. Вера, которая там работала, должно быть, ушла на обед. Антониетта взяла чистое белье и пошла в номер.
Охранник проверил ее документы и произнес:
Он вернется к двум, поэтому вы должны уйти к этому времени.
Никаких проблем.
Учитывая, что обслуживание «Августа» занимало больше часа, постояльцы отправлялись на прогулку, в «Ораторию» или ресторан, пока горничные работали. Обычно Антониетта испытывала облегчение, когда постояльцы уходили, но сегодня почувствовала разочарование.
Конечно, она все равно постучала в дверь перед тем, как войти, а когда не получила ответа, вошла и огляделась. Она размышляла, с чего ей начать, когда кто-то вошел в номер с балкона.
Она не ожидала увидеть Рафа.
Здравствуйте! Она потеряла дар речи, потому что на Рафе были только черные шорты для бега.
Он поздоровался и едва взглянул на нее.
Я скоро уйду, прибавил он.
Раф решил побегатьвпервые после несчастного случая. Подняв глаза, он узнал горничную.
У вас были выходные?
Нет, сказала Антониетта. Выходных у меня не было.
Так почему мне присылали Кики? протянул он и закатил глаза.
Антониетта сдержала улыбку. Да, Кики тоже сводила ее с ума, но она не стала обсуждать сослуживицу с постояльцем. Вместо этого она ответила, направляясь в спальню:
Я работала в «Оратории». Она покраснела и прибавила: Желаю вам приятного дня!
Благодарю.
Антониетта принялась менять постельное белье на широкой кровати из ореха. Она работала быстро, ее сердце колотилось как сумасшедшее от близости полуобнаженного мужчины. Когда он вошел в спальню за кроссовками, она заставила себя не смотреть на него.
Вы работаете в «Оратории»? спросил он. Вы массажистка?
Его голос застал ее врасплох. Она не ожидала, что этот немногословный синьор, с которым она познакомилась несколько дней назад, заговорит с ней.
Я учусь на массажистку, сказала Антониетта, встретилась с ним взглядом и забыла обо всем. Вы выглядите лучше, не подумав, выпалила она.
Мне намного лучше, согласился он. Хотя я все еще выгляжу так, будто меня облили краской.
Она не сдержала улыбку, увидев, как он улыбается. Синяки сине-коричневого и розового цвета покрывали левую сторону его туловища, плечо и руку. Левый глаз Рафа выглядел так, словно его намазали фиолетовыми тенями.
Но даже в таком виде Раф был потрясающим.
Оглядывая его, она осознала, что хочет прикоснуться пальцами к его длинным мускулистым рукам, широкой груди с черными волосками и плоскому животу. Она густо покраснела.
Ей хотелось узнать, что с ним произошло.
Неужели он подрался? А может, попал в аварию?
Я ненадолго, произнес Раф, хотя обычно не объяснялся с горничными и даже особо не замечал их.
Он сел у кровати, которую она застилала, и наклонился, чтобы зашнуровать кроссовки.
Антониетта изо всех сил старалась не обращать на него внимания и не смотреть на его мощную спину и трапециевидные мышцы. Ее пальцы зудели от желания сделать ему массаж и помочь расслабиться. Но она вовремя поняла: подобное желание не имеет никакого отношения к ее работе. Просто она никогда не встречала такого мужественного человека, как Раф.
Смущенная непривычными чувствами, Антониетта быстро отвернулась и продолжила заправлять постель. Когда она натягивала простыню, он услышал их запах и снова заговорил:
Простыни пахнут летом.
Антониетта кивнула, заправляя простыню:
От них пахнет солнцем Силибри. Все белье сушится на улице.
А в дождь?
В дождь мы не стираем, сказала она. В отеле много белья. Его владелец, Нико
Я знаю Нико. Это он предложил мне приехать в Силибри, чтобы полечиться.
А его жена, Аврора, моя лучшая подруга.
Вы с ней полные противоположности.
Да. Антониетта улыбнулась. В сравнении с ней я скучная.
Скучная?
Я имела в виду
Я знаю, что вы имели в виду. И вы не правы.
Раф встречал много людей и обладал врожденным умением быстро и лаконично определять их характер.
Например, вчерашняя горничнаянеряшливая.
Консьерж Пино, который сегодня утром предложил ему побегать, мудрый.
Его оценки были стремительными и точными. Взглянув на сегодняшнюю горничную, он вспомнил, что спрашивал ее имя. И в то утро он не смог охарактеризовать ее одним словом.
Он получил сотрясение мозга, но сегодня ему намного лучше. Глядя в ее грустные глаза, он по-прежнему не мог подобрать для нее слово.
Их разговор прервался, но не закончился, потому что вместо того, чтобы выйти на балкон и спуститься по лестнице на территорию внизу, он наблюдал, как, застелив кровать, горничная направилась к столику, взяла свой блокнот и поставила галочку в списке.
Значит, вы учитесь на массажистку? спросил он.
Да. Она кивнула. Хотя пока работаю под присмотром. Но я умею делать маникюр.
Ненавижу маникюр.
Антониетта знала: существует два типа мужчин, которым делают маникюр. Те, кому он необходим из-за работы, и те, кому его делают с рождения. Рафу его делали с рождения, она была совершенно уверена в этом.
Она поборола желание подойти и рассмотреть его руки и просто взглянула на них сверху вниз. У него были изящные длинные пальцы с очень аккуратными, красиво ухоженными ногтями.
Я скучаю во время маникюра, сказал он.
Антониетта улыбнулась.
«Девушка с самыми грустными глазами улыбнулась. А улыбнувшись, она стала еще великолепнее», подумал Раф. Ее карие глаза сверкали, а пухлые красные губы обнажили белые зубы.
«У нее красивые губы», размышлял Раф.
Мне бы не разрешили делать массаж постояльцу в «Августе».
Он собирался сказать, что сожалеет об этом, но побоялся отпугнуть горничную.
Она очаровала его. Ему нравился их непринужденный разговор. Хотя он собирался побегать, чтобы собраться с мыслями, теперь он продолжает болтать, пока она убирает номер.
Вы здесь выросли? спросил он.
Да, но я долго здесь не жила.
Насколько долго?
Пять лет, сказала Антониетта. И хотя мне нравилось путешествовать, я поняла, что нельзя скитаться вечно. Дом есть дом, хотя сейчас он совсем другой. И отель изменился, в нем больше постояльцев и работы.
Поэтому вы вернулись?
Нет. Антониетта резко оборвала разговор.
Обычно на обслуживание номера люкс уходил час и пятнадцать минут. Сегодня это заняло немного больше времени, хотя они не разговаривали без перерыва, а просто вели тихий разговор, пока Антониетта работала, старательно отмечая пункты в блокноте.
У вас здесь семья? полюбопытствовал Раф.
Да.
Она снова закрыла тему и пошла в гостиную и столовую. Вчера вечером никто не подавал ему ужин, но она все равно вытерла пыль с блестящего стола, долила коньяк в графин и поставила на место бокалы.
Раф опирался на дверной проем, наблюдая за ней. Обычно ей не нравилось, когда на нее пялились постояльцы, но с Рафом все было иначе. Его присутствие успокаивало, хотя ее сердце едва не выскакивало из груди.