" Ну какой болван после этого остановится?! Только болван и остановится! Ты, понятное дело, ходу, -- а они следом, создавая свою любимую "опасную ситуацию", а когда ты от них окончательно отрываешься, хватаются за стволы...
Стволы-то в городе (если не считать мелкашек в тире) только у служивых, да еще иногда у работников прокуратуры. Потому как ствол-нелегал от Тех не укроешь -- из-под земли достанут. И под землю упрячут. А уж если под облавной молебен угодишь, с водосвятием, когда месячные чистки... Отец говорил: до Большой Игрушечной стволов левых было -- хоть в бочках соли! А сейчас поперек проспекта Свободы десяток стрелялок разложи -- никто и не позарится. Разве что самоубийца какой. Или ребенок без родителей. Или дебил из психушки.
И тот через час в канализации сгинет. Исчезники -- они свое дело знают... про утопцев я и не говорю.
Нюх у них на пушки...
Ладно, не в стволах дело, а в том, что Ритка давно меня просил свести его с кентаврами. Видит ведь, что вокруг творится -- уже и дамочки нервные при виде кентов к подъездам жмутся, а мужики с искрой в глазах, кто покрепче да позадиристей, из-за пазухи кистень тянут. А жорики тоже люди -- Ритка говорил, будто их патруль за последнюю неделю дважды стрельбу открывал. Хорошо хоть, не попали ни в кого... Обошлось.
Это я и Фолу сказал: дескать, друг мой, сержант Ритка, хочет, чтоб и дальше обходилось -- для того и встречи ищет...
-- Ну ты идешь или нет?! -- возмутился Ритка, и я обнаружил, что полностью одет и стою в коридоре, вертя в руках ключи.
-- Иду, -- ответил я, нахлобучивая шапку.
И пошел.
6
Фол потихоньку катил слева от меня, скрипя снегом и с трудом приноравливаясь к нашему шагу, Ритка бухал сапогами справа; и оба они бубнили мне в уши всякие гадости -- для стереоэффекта, надо полагать.
Причем в слове "писатель" оба делали ударение на первом слоге.
Я слушал все это с некоторым мазохистским удовольствием, и сам не заметил, как мы добрались до известного в городе пивбара "Портянки Деда Житня", в народе именуемого просто "Житнем". Это было одно из немногих заведений вне Дальней Срани, куда без проблем пускали кентавров.
Даже специальный наклонный пандус имелся, рядом с обычными ступеньками.
Смотрю: вывеска мигает, Василий Новый, который в "питейных домах для торговли", над входом улыбается душевно, музыка изнутри гремит, мужской гогот и девичий визг вперемешку -- словом, веселье в самом разгаре. И мотоцикл Риткин тройной цепью у дверей прикован. Это правильно -- машина хоть и служебная, а все равно увести могут. Особенно вечером.
Фол затормозил, привстав на дыбы, повертелся на заднем колесе, искоса разглядывая Риткин "Судзуки", хмыкнул что-то в бороду (по-моему, одобрительное) -- и зашуршал по пандусу, обмахиваясь хвостом.
А мы последовали за ним и, ступенька за ступенькой, оказались внутри.
Все столики, понятное дело, были забиты до упора. Но хозяин "Житня" Илья Рудяк (по слухам, не то парикмахер, не то паталогоанатом в отставке) мигом выставил нам запасной стол в дальнем -- наиболее тихом и обособленном -- углу заведения. Это был далеко не первый случай на моей памяти, когда Рудяк буквально читал мысли. Иногда я даже начинал подозревать, что он из Тех. Только дудки -- из Этих был мосластый Илюша в неизменной меховой жилетке независимо от погоды, из Этих, просто хороший он хозяин, уважающий постоянных клиентов.
Несколько человек помахали нам руками и недружелюбно покосились на Фола, пьющий у стойки пиво гнедой кентавр с похабной татуировкой на плече махнул Фолу хвостом и недружелюбно покосился на нас, а мы гордо задрали носы и с достоинством проследовали к своему столику -- возле которого на полу уже был расстелен коврик для Фола и поставлены два стула.
Для нас с Риткой.