Я застыла и глянула на него через плечо.
Он поднял коробку.
Ладно. Я медленно повернулась к нему. Может, он не так уж и плох. Раз хочет поделиться конфетами.
Меня зовут Эйден. Он попятился и сел на ступеньки. А тебя?
Рейна. Я живу в оранжевом доме. Самом первом после поворота.
В том, у которого большой двор?
Да. Не знаю, почему он посчитал его большим и почему вообще обратил на это внимание.
Эйден возился с оберточной пленкой на коробке конфет, пытаясь ее открыть. Возился целую вечность. У меня руки зудели отобрать у него коробку и открыть ее самой. Чтобы отвлечься, я огляделась.
Участок земли возле старого дома Чандры загромождали вещи. Вокруг машины стояли кипы коробок, полки с инструментами, пластиковые контейнеры и рыболовные снасти. В углу приткнулись проржавевшая стиральная машина и сушилка. Между двух свай висела бельевая веревка. Я почувствовала себя неловко оттого, что стояла, в то время как Эйден сидел, и заняла место рядом с ним, уперев ногу в цементный блок.
Зачем тебе все это?
Делаю дополнительную ступеньку. Он указал нам под ноги. Нижняя слишком высока для деда. Ему трудно спускаться.
Нижняя ступенька и правда была высоковата. Не для нас, а для пожилого человека за семьдесят. Подъем и спуск действительно могли вызывать трудности. Как мило со стороны Эйдена позаботиться о своем дедушке. Все-таки он неплохой.
Эйден ухмыльнулся.
Дед заплатит мне за это сотню долларов.
Неа. Все-таки плохой.
Ты делаешь это для своего деда за деньги?
Он выгнул бровь.
Это работа. И он ее оплачивает. Так делаются дела.
Я постоянно помогаю маме в гостинице, но не заставляю ее оплачивать мой труд. «Плюмерия» наше общее дело. Семейное.
Эйден оторвался от вскрытия пленки на коробке, глянул на меня.
Какой школы у тебя форма?
Я провела пальцами по складкам на юбке.
Частная начальная школа Нельсона. А что?
Так я и думал.
Не поняла.
Что ты из Нельсона.
И?
Тебе не понять. У твоей семьи есть деньги.
Я вскочила на ноги. Слышала, что говорят о детях, учащихся в моей школе. Но мне никогда не говорили подобного в лицо.
Думаешь, знаешь меня, раз я хожу в эту школу? Типа, я снобка? Выпендреха? Считаю себя лучше других?
А ты считаешь себя лучше других?
С меня достаточно.
Я пришла сюда вручить тебе подарок.
Твоя мама заставила тебя прийти сюда и вручить мне подарок.
Эти конфеты подарили мне, но я отдала их тебе из вежливости. Которая и тебе не помешает.
Я взобралась по склону к дороге, ни разу не оглянувшись назад. Вне всякого сомнения, Эйден Чандра ужасен. В следующий раз при встрече проигнорирую его. Будет знать!
* * *
Утром меня разбудил звук работающего под окном мотора. Я сунула голову под подушку, чтобы приглушить шум. Когда это не помогло, спрыгнула с постели, распахнула шторы и увидела источник моих проблем.
Эйден. Он косил лужайку.
Движение штор, должно быть, привлекло его внимание, и он посмотрел прямо в мое окно. Остановился и помахал мне. Я торчала у окна застывшей статуей, пока не вспомнила, что стою в пижаме с Пикачу и растрепанными со сна волосами. Смутившись, резко села на корточки.
Мам! поползла на карачках к двери.
Маму я нашла в гостиной. Она клала в сумочку банку с тунцом и крекеры, чтобы потом позавтракать ими.
Зачем он косит нашу лужайку?
Доброе утро, Рейна, бодро ответила мама. Эйден утром зашел поблагодарить меня за ириски и предложил услуги газонокосильщика. Он показался мне находчивым молодым человеком, и я его наняла. Она застегнула молнию на сумочке. Эйден спросил, свободна ли ты сегодня, чтобы сходить с ним на пляж. Я сказала ему спросить об этом тебя, но ты можешь погулять с ним, если хочешь. Мама улыбнулась и поцеловала меня в лоб. Похоже, у тебя появился новый друг.
Друг?
Я потерла глаза.
Ты на работу?
Да. Тебя сегодня не беру с собой. Мама стерла большим пальцем с моего лба отпечаток своей помады. Эйден кажется мне хорошим мальчиком. Повеселитесь.
Хорошим? Он?
Вернусь к семи. Она пошла к двери, звякнула взятыми со стойки ключами. Папа в спальне работает над своей статьей. Постарайся до обеда не беспокоить его.
Я кивнула. Папа и о еде забывал, если его не трогали. Он работал независимым журналистом, и его статьи регулярно печатали в крупнейших газетах и местных журналах. Однако самым его любимым проектом был обширный путеводитель по острову. Иногда он брал нас с мамой в исследовательские поездки по самым популярным местам и достопримечательностям, рассказывая их истории.
Плата за работу Эйдена на стойке, сказала мама, выйдя за порог. Можешь отдать ему, когда он закончит.
Уху, ладно. Я придержала дверь открытой, провожая ее взглядом до машины.
Полчаса спустя, поле того как Эйден покосил лужайку, я встретила его на веранде.
Что ты сказал маме? спросила, отдав ему деньги. Ты показался ей «хорошим мальчиком».
Он выгнул бровь.
Я хороший мальчик.
Ты обозвал меня снобкой, скрестила я руки на груди.
Ты сама себя так обозвала. Эйден снял и отложил в сторону папины защитные перчатки, подхватил оставленный в углу рюкзак. Достал из него знакомую коробку конфет и протянул мне. Это тебе.
Я, не задумываясь, взяла ириски и тут же пожалела об этом.
Ты их не хочешь?
Не люблю сладости. Думал перепродать их, но не стал заморачиваться.
Боже, ну и чудной он. Как он собирался их перепродать?
Заполучив ириски обратно, я решила любезно уделить ему немного времени и села в одно из кресел на веранде.
Для чего тебе нужны деньги?
Эйден плюхнулся в соседнее кресло. Вытащил мобильный и, понажимав на кнопки, протянул его мне. На потрескавшемся дисплее подсвечивалась фотография гитары.
Акустическая гитара «Гибсон сонграйтер». Мамин друг продает ее за тысячу американских долларов. Он дал мне время накопить на нее. До конца лета.
Тысяча американских долларовпримерно семь тысяч долларов Тринидада и Тобаго. Невероятная сумма.
И сколько ты уже накопил?
Тысячу триста двадцать два доллара.
Ну да. За два месяца ему ни за что не собрать нужной суммы. Я, конечно, этого не озвучила.
Ты умеешь играть? спросила я.
Немного. Чему-то мама научила, чему-то сам научился. Эйден размял пальцы. Но у мамы старая-престарая гитара. Плюс для написания песен мне нужна своя.
Ты пишешь песни? Впечатляюще. Но не особо верилось. Споешь одну?
Я только что сказал, что мне не на чем играть, закатил он глаза. В этом-то и проблема.
А на синтезаторе играть умеешь? У меня есть. Можешь взять, пока гостишь у деда.
Правда? обрадовался Эйден. У него загорелись глаза.
Правда. Почему бы нет? Если синтезатором будет пользоваться Эйден, мама перестанет заставлять меня играть на нем каждый день. Мне с лихвой хватало выступлений за роялем перед отдыхающими гостиницы. Своей неуклюжей игрой я выставляла себя на посмешище.
Я принесла из дома синтезатор, и мы установили его на веранде. Играл Эйден поразительно, особенно учитывая то, что не нуждался в нотных записях. Он с серьезным видом послушал, как я сыграла «Прелюдию и фугу до мажор» Баха: склонив голову набок и не сводя опущенных темно-карих глаз с моих пальцев. И я чуть со стула не упала, когда минутой позже он сыграл ее мне сам без нотных записей.
Опять прикалываешься надо мной? Ты берешь уроки. И уже годы как практикуешься в игре.
Эйден попытался сдержать улыбку, но его губы заметно дрогнули.
Я пихнула его в плечо.
Он, морщась, потер ушибленное место.
Ну ладно. Мама моего друга начала учить меня играть в январе. Однако эту песню я исполнил впервые.
В январе? нахмурилась я. Не может быть. Чтобы так играть, нужно больше практики.
Почему? Думаешь, я хорош?
Ой, заткнись.
Эйден улыбнулся еще шире.
Я годы брала уроки по музыке и часами практиковалась играть мелодию, которую он выучил за минуты и исполнил, не глядя в ноты. Я не знала, восхищаться им или ненавидеть его.
Сыграй мне что-нибудь еще, попросил Эйден, снова приклеившись взглядом к клавишам. В ожидании он придвинулся ко мне ближе.