Его указательный палец на ободке стакана замирает. Темно-желтые глаза смотрят прямо на меня. Я моргаю. Глаза у него, конечно, не желтые, но и не карие, а что-то среднее, золотистое, пронзительное, пристальное, цвета теплых солнечных лучей, не меркнущих даже в ресторанной полутьме. На его губах появляется улыбочка, раздвигает точеные черты лица и превращается в полноценную улыбку.
Вы угадали, Елена: меня она никогда не забудет.
По моей спине пробегают мурашки.
Он, конечно, возмутительно самоуверен, но любопытство во мне берет верх.
Это еще почему? Сердце в груди предательски колотится. С Марка Твена мы перешли на разговор про секс, и от этого я сползаю на краешек сиденья.
Вы серьезно? Вам любопытно, каков я в постели?
Лучше я прочту про это в ее книжке. Как она называется? Я достаю телефон. Сейчас все можно найти на «Амазоне».
Я бросила ему вызов, и он клюнул на наживку.
Лучше не надо.
Тогда сами расскажите, сэкономьте мне деньги и время.
Он битых десять секунд смотрит на меня из-под полуприкрытых век, его грудная клетка вздымается.
Я нервно сглатываю. Далековато я зашла. Не надо было на него давить. Разговорчики про секс! Что со мной стряслось? Не иначе, виновата встреча с Престоном и Жизель.
Елена произносит он вкрадчиво, словно пробует мое имя на вкус, перекатывает на языке все три слога. Голос у него сейчас тихий, низкий, шероховатыйкак экзотический шелк богатой расцветки, с преобладанием золотистых тонов, текущий у меня между пальцами. Я скажу так: я знаю, как удовлетворить женщину, как заставить ее вожделеть меня каждое мгновение, которое мы проводим врозь.
Если бы я не сидела, то завороженно шагнула бы вперед.
Что?!
Немедленно перестань!
Я сижу затаив дыхание.
Похоже, из этого ресторана разом выкачали весь воздух.
Февральнеподходящий сезон, чтобы обливаться потом. Я смотрю на свой стакан. Пора бросать пить.
Нечего сказать? воркует он.
До меня доходит, что Грег изрядно обошел меня в категории сексуальных забегов. Держу пари, он привык оприходовать все, что движется. Чему тут удивляться, раз оннэшвиллская знаменитость, вот уже и целая книга о нем написана! А что я? Провожу свои лучшие годы в обществе вибратора.
Звучит заманчиво. Я изо всех сил стараюсь сохранить спокойное выражение лица, надеясь, что еще не залилась багряным румянцем. Почему-то вспоминается пижамацеликовый пижамный костюм! Престона, в которой он забирался вечером в нашу постель. В пижаме и в носкахв вонючих черных носках.
Заманчиво? Он улыбается. Вы умеете выбирать слова.
Я меняю тему:
Престон встречается с моей сестрой. Вон она, видите? Я сижу к ним спиной, поэтому указываю на середину зала кивком головы. Высокая красотка. Они познакомились у нас на семейном барбекю в День независимости, она как раз вернулась в Нэшвилл.
Вот дерьмо!
Даже двойное. Я залпом допиваю свой стакан. Официант торопится ко мне с очередной порцией выпивки.
Моя бывшая хотела, чтобы я надел колечко ей на пальчик. Я на это так и не осмелился, вот она и решила отомстить мне своей книгой. Он делает паузу. Она просто не была той самой.
Я фыркаю.
Я пришла к выводу, что все эти разговоры о «поиске своей половинки» полная туфта.
Он ревностно кивает:
Полностью с вами согласен. Потому и поставил крест на любых отношениях. От них одна боль.
Я наклоняюсь над столом, тянусь к нему.
Престон даже не мог найти у меня Начинается на «к-л-и» Наверное, он не очень старался Мой внутренний голос, называемый женской интуицией, твердил: «Что-то здесь не так», но я не желала к нему прислушиваться Я морщусь, осознав, что несу.
Что я вытворяю? Кокетничай, но знай меру! Угораздило же меня такое ляпнуть Со своим «к-л-и» я явно поторопилась.
Я вздыхаю и даю задний ход.
Ой, простите! Сама не знаю, что несу. Вся эта затея со свиданием вслепую в День святого Валентина была ошибкой
Никакой ошибки, Елена.
4Джек
Мне не верится, что я заговорил о Софии и об ее откровениях на мой счет. Пусть она была хороша собой, пусть клялась мне в любви, в конце концов ее истинная сущность вылезла наружу. Я судорожно глотаю, уставившись на свой виски. Выпил всего ничегои уже наболтал лишнего. Почему-то мне не хочется, чтобы Елена считала в моем дурном поведении склонности к пьянству и к рукоприкладству. Не хватало предстать перед ней полным идиотом.
Она такая
Я делаю над собой усилие, чтобы не расплыться в улыбке. Чуть было не назвал ее мысленно робкойкакая еще робость при такой похвальной прямоте!
Чувствуя на себе ее не очень-то дружелюбный взгляд, я озираюсь и хмуро гляжу на Престона, нежничающего со своей пассией и при этом параллельно косящегося на меня.
Силюсь представить себя в ее шкуре: несладко ей жить в маленьком городе и постоянно видеть их!
Ад какой-то.
Мне ли не знать, каким меня видят репортеры и болельщики: кутила и грубиян, к тому же упустивший Суперкубок.
Она все еще полулежит грудью на столе, смущая меня своим ароматомсладковатым, свежим, сочетанием меда и полевых цветов.
Когда ты в последний раз встречал кого-то, кто не судил о тебе по твоему прошлому?
К черту!
Когда у тебя в последний раз была женщина?
Каково этовыступать на телевидении? Она уже выпрямилась и снова с аппетитом принялась за свою пасту. Как ни изящны ее движения, она намерена умять все до последней макаронины. Она тянется за очередным куском хлеба.
На душе у меня паршиво. Мне не хочется ее обманывать. Ко мне прикованы все взгляды, все только и ждут, чтобы поймать меня на ошибке. У меня за плечами неделя, перечеркнувшая, наверное, всю мою карьеру. Вот эточистая правда.
Ее рука, лежащая на столе, касается моей руки. Она испуганно отдергивает руку.
Извините. Опять я ляпнула глупость.
Когда она движется, мерцание свечей отражается на ее нежной и невыносимо соблазнительной коже. Меня охватывает жар и неуместное за едой плотское возбуждение.
И вот я уже представляю, что она лежит подо мной, плотно обхватив ногами мою талию, чувствую прикосновение ее груди к моей, ее ножки обхватывают мою спину
Немедленно прекрати, Джек!
Я прикусываю язык, хмурюсь, мучительно вспоминаю длинную вереницу женщин, оставивших след в моей жизни. Елене лучше к ним не присоединяться. Она врачует свое разбитое сердечко, и она славная. Но, черт, как быть с тугим комом тревоги и напряжения у меня в груди? Он меня задушит.
Мои пальцы сами по себе выбивают по столу дробь. Я наблюдаю, как она доедает хлеб. Я взвинчен и, допивая виски, рыщу глазами по ресторану в напряженном ожидании, что ко мне подойдут с просьбой об автографе или с сообщением, что я мерзавец и кусок дерьма. Не хотелось бы, чтобы она узнала, что на самом деле думают обо мне люди
Елена изучающе смотрит на меня:
Что-то вы притихли.
Точно.
Почему?
Я хмурюсь. Как объяснить, какой нелегкой вышла для меня последняя неделя, не выдав, кто я такой?
Как-то придется. Причем без промедления.
Мне вообще свойственно помалкивать.
А мне нет. Я жуткая болтушка.
Вижу.
Выкладывай, Джек, наберись смелости, скажи, что у нее свидание вовсе не с тобой.
Она решительно берет стакан и залпом выпивает. Вздыхает, изящным движением складывает салфетку и встает с таким видом, как будто довела до конца какой-то сложный проект.
Я остаюсь сидеть, но весь подбираюсь.
Она роется в сумочке, вытягивает оттуда пачку двадцаток и кладет на стол.
Что вы делаете? удивляюсь я.
Поеду домой, отвечает она с гримасой. Благодарю за милый ужин. Этого хватит за то, что я выпила и съела. Было здорово с вами познакомиться. Не исключено, что теперь я буду смотреть новости. Она неуверенно делает шаг в сторону двери.
Подождите, Елена. Понятия не имею, что скажу в следующую секунду, когда встану. Рядом со мной она кажется малюткой. Я оглядываю ее с головы до ног. Черная юбка облепила ее фигурку в форме песочных часов, выставляя напоказ все сладостные изгибы. Что я за дурень, как умудрился не заметить всего этого раньше?