Иди отдыхай, Володя, коснулся он рукой его плеча.
Это вам надо отдохнуть, Алексей Ярославович, отвел тот взгляд. Я же вижу, в каком напряге вы последнее время Вы же не железный.
Все мы не железные Пошли спать. Я лягу в комнате с отцом.
Назавтра старшему Радченко неожиданно полегчало: прояснилось сознание, он всех узнавал, все помнил и даже пытался встать. Правда, врач «скорой» охладил его пыл и, подложив под спину подушку, разрешил лишь сесть. Прекрасно понимая, что, возможно, это последняя встреча, отец и сын практически не расставались: один, перепрыгивая с темы на тему, без устали рассказывал (о детстве, о войне, о встрече с молодой девушкой, которая стала его женой, о сыновьях, о непонятных письмах, которые Алексею надо перечитать, потому что в них живет истина), другой молча слушал, хотя и знал наизусть большинство этих историй. Он готов был бесконечно слушать медленную, прерываемую одышкой речьлишь бы отец не уходил в забытье, не чувствовал боли, подольше задержался на этой земле
Когда больной начинал дремать, сын поправлял подушку, выходил ненадолго во двор и снова возвращался к постели отца. Получив временную передышку, мать хлопотала по хозяйству, Владимир с Михаилом ей помогали, по вечерам заглядывали Виктор с женой. Так прошли три дня. Сын и не помнил, когда в последний раз так надолго задерживался в родительском доме.
В четверг к вечеру стали собираться в Москву: на вторую половину дня в пятницу Алексей давно запланировал важную деловую встречу, перенести которую было нельзячеловек надолго уезжал за границу. Посовещавшись, решили по дороге переночевать у матери Чернова под Минском.
Стараясь запечатлеть в памяти родные черты, Алексей долго смотрел на спящего отца, затем легонько сжал его руку, поцеловал в лоб и покинул спальню. Обняв напоследок мать, он шепнул ей на ухо теплые слова, закрыл за собой калитку, сел в готовую к отъезду машину и по привычке оглянулся на светящиеся в сумерках окна
«Прощай, папа», шевельнул он губами и, почувствовав подкативший к горлу ком, скомандовал:
Поехали!
Через час с небольшим машина свернула с гродненской трассы, промчалась несколько километров по асфальтированной дороге до указателя «Ратомка» и, попетляв по улицам, остановилась у небольшого деревянного домика: с крыльца к ней тут же метнулись две детские тени. Дожидаясь приезда дяди, племянники Чернова который час мерзли на улице и ни в какую не хотели идти в дом.
Владимир по очереди поднял мальчишек высоко над землей, достал из багажника две яркие коробки с игрушками и большой кулек со сладостями.
«Будто знал, что заедем, удивился Радченко. А ведь и словом не обмолвился, это я предложил заночевать у его матери».
Вдруг на крыльце показалась девушка: буркнув на ходу «здрасте», она прошмыгнула мимо машины и скрылась в темноте.
Она? вспомнил летний разговор на яхте Алексей.
Она, захлопнул багажник Владимир.
Я бы догнал.
И я бы догнал, после долгой паузы согласился он. И что дальше?
«Что дальше? повторил про себя Алексей. В том-то и вся прелесть жизни, что не знаешь этого дальше».
Утром, когда машина отъехала от дома, он взглянул на часы: «6.30. Для звонка рановато, но другой возможности может не быть».
Не спеши, Володя. Наверное, придется заехать в город, предупредил он Чернова, достал из внутреннего кармана куртки записную книжку и маленькую коробочку.
Мобильный номер Крапивиной оказался отключен, пришлось звонить домой.
Алло, буркнул спросонья мужской голос. «Кто это?! попытался сообразить Алексей, ощутив напряжение. Сын?»Алло, я вас слушаю.
Доброе утро. Прошу прощения за столь ранний звонок, но я хотел бы поговорить с Тамарой Крапивиной.
Мама вернется завтра утром. Она в Москве. Что-нибудь передать?
Нет Спасибо
Если что-то срочное, вы можете позвонить на мобильный. У вас есть номер?
Да, конечно Я позвоню.
Спрятав коробочку с записной книжкой в карман, Алексей поймал в зеркале заднего вида вопросительный взгляд Чернова и коротко бросил:
Домой.
Владимир добавил газу и через минуту вырулил на кольцевую автодорогу.
«В Москве мне будет не до Тамары, прикинул Радченко и вдруг улыбнулся:Выходит, сын А интересно, что будет дальше»
4
Пиликанье будильника застало Тамару на выходе из душа. Подскочив к прикроватной тумбочке, она хлопнула ладошкой по кнопке отбоя и прислушалась: тихо, Сергей не проснулся. Ему еще можно поспать, а вот ей надо попасть на работу к восьми утра: во-первых, понедельник; во-вторых, рабочий день в России, а оттуда были девяносто процентов ее партнеров, начинался на час раньше. Россиянами были и большинство должников, количество которых за последний месяц не уменьшилось. При этом курс евро день ото дня рос, а все валютные контракты были заключены в долларах, и, соответственно, планируемая прибыль по ним уменьшалась.
Ничего подобного с Тамариным бизнесом не случалось с тех пор, как она рассталась с Ляховым: расслабилась, занялась личными делами, пустила работу на самотек! А ведь бить в колокола надо было, как только пошли первые нарушения графиков оплаты!
«В следующий раз Рогов поедет со мной: надо знакомить его с людьми, продолжала она думать о делах, подсушивая феном волосы. Конечно, это небезопасно, но другого выхода нет: тянуть все самой не хватит ни сил, ни времени».
Решительно встав с банкетки, она оделась, прошла в столовую, засыпала в кофеварку кофе и, стараясь не шуметь, заглянула в комнату сына: широко раскинув руки, тот безмятежно спал на спине.
«Алексей любил так спать, отметила она, прикрывая дверь. Это бесконечное сходство когда-нибудь сведет меня с ума».
Неожиданно зазвонил мобильник.
Наташка, привет! прошипела она в трубку. Ты чего ни свет ни заря тарабанишь? Случилось что?
Случилось! Вчера вечером снова виделась с Ляховым!
И из-за него ты вскочила в такую рань?
Наташка никогда не скрывала, что утром любит понежиться в постели.
А я еще не ложилась. Знаешь, чем он меня сразил на этот раз? Сам подошел и стал о тебе расспрашивать! Я, конечно, ответила, что ты у нас цветешь и пахнешь и кавалеров у тебя немерено. После этого все и началось! Наташка перевела дыхание. Сначала он нахмурился, а потом заявил: никогда тебе не простит, что ты поступила с ним, как с паршивой собачонкой! Таким раздраженным я его еще не видела.
Бред какой-то. Тамара отставила чашку с кофе и потянулась за сигаретой, хотя по утрам старалась не курить. Какая собачонка?
Вот и я подумала! Ты, можно сказать, его выучила, вынянчила
Ну, это ты загнула!.. Хотя, положа руку на сердце, научила я его многому.
Ты с ним никакую войну не затеяла? Финансовую, например?
С ума ты сошла! Я никогда ни с кем не воюю, это не в моих правилах. С людьми всегда можно договориться.
Ну слава Богу! облегченно выдохнула Молчанова. А то Ляхов расхвастался, что фирма, которую он представляет, состоит в холдинге чуть ли не у олигарха у какого-то, и при желании тот тебя в порошок может стереть.
Даже так? Подозрение, что российская компания, открывшая представительство, отнюдь не проста, кажется, находило подтверждение. А фамилию он называл?
Нет, не называл. Скорее всего он ее не знает, иначе все выложил бы. Из него так и перло, лишь бы я оценила его значимость и тебе передала А ведь, гад, верно все рассчитал вдруг умолкла она. Ладно, я пошла спать, а ты будь на всякий случай настороже. Bye-bye.
По дороге в офис Тамара размышляла над Наташкиными словами, но ничего путного, хоть как-то связанного с названием компании «Идеал-Контракт», на ум не приходило.
«От любви до ненависти заглушив машину, подумала она о Ляхове. Ну и Бог с ним! Без него проблем хватает».
Если к концу недели не будет никаких результатов, всех уволю! завершила она утреннюю планерку грозным заявлением.
Устроенный директором разнос тут же принес плоды: жизнь в офисе сразу забурлила, телефонные линии были постоянно заняты, из кабинета в кабинет засновали сотрудники с бумагами. В общей суматохе рабочий день пролетел незаметно. Правда, одно обстоятельство никак не позволяло директору расслабиться: именно сегодня на химкомбинате проходил тендер, а ожидаемого звонка-поздравления почему-то все не было.