Чует мое сердце, что на этом острове образ Тамары Крапивиной будет следовать за нами по пятам, пробурчал Артем. Странно, насколько я помню, она не увлекалась спортом.
Зато хорошо плавала, заметил Алексей.
Инка всего на свете боится, ни за что не нырнет на глубину Какие они разные! По сей день удивляюсь: что их связывает?
Мы с тобой больно похожи?
Тоже сравнил! Мы с тобой единое целое!
Угу. Только не ляпни это в людном месте. Сам знаешь, что подумают А в том, что они дружат, нет ничего удивительного. Они прекрасно дополняют друг друга, пытаясь рассмотреть юношу, ответил Алексей. Сын почти взрослый, на голову выше матери Ты не знаешь, как она в Минск попала?
Не знаю, пожал плечами Артем и снова бросил взгляд на фотографии. Для меня это тайна, покрытая мраком. После рождения Юльки Инка все ждала начала занятий, хотела Тамаре дочку показать, а в сентябре узнала, что та сразу после летней сессии забрала документы и съехала неизвестно куда. Родители ее тоже куда-то перебрались Инна так ее и не нашла. Вот потому я и удивился, когда их вместе в Питере встретил.
Разве Тамара не окончила институт? Почему ты мне ничего не рассказывал? как и два дня назад, с укором спросил друг.
А ты интересовался? Артем подошел к поручням палубы. Диплом она где-то получила, но не в нашем вузе, это точно. Если хочешь, могу у Инны узнать Заметь, мы с тобой впервые за последние восемнадцать лет говорим о Крапивиной. Правда, третий день подряд А я был уверен, что ты ею давно переболел.
Переболел Но не сразу. Алексей спрятал фотографии в конверт и стал рядом с другом. Я еще полгода словно под гипнозом ходил: спать лягу, глаза закроюа там Тамара Одно желание: все бросить и рвануть обратно. Сколько раз останавливал себя в последний момент А ее, оказывается, там уже не было
Наваждение продолжалось до самой аварии.
Наступил очередной день охраны труда, и почти все сотрудники производственно-технического отдела с утра разошлись по цехам. Два молодых инженера, Радченко и Цеховский, состояли в одной комиссии с заместителем начальника отдела и инспектировали недавно построенный цех, в котором монтировали оборудование. Они медленно двигались вдоль почти готовой к запуску производственной линии, мимо копошащихся наладчиков, наблюдали за работающими наверху сварщиками, заглядывали в подсобные помещения, бытовки. Дело близилось к обеду, когда они открыли одну из дверей и в нос ударил специфический запах.
Немедленно прекратить сварку! неожиданно услышал Алексей громкий голос старшего комиссии. Назад!
Последнее, что он помнил, падающий сверху сноп искр, большие емкости на цементном полу, синеватое пламя, сильнейший толчок в спину и темнота. Как выяснилось, всему виной стало обычное разгильдяйство: строителям приказали срочно устранить течь под потолком, потребовалась сварка, а в подсобке хранилось спиртсодержащее чистящее средство для оборудования. Видимо, в какой-то из емкостей образовалась течь, и достаточно было одной искры. Ну а после того, как рванул еще и баллон с кислородом, сверху рухнул целый пролет крыши
Очнулся Алексей в больничной палате. Рядом попискивали какие-то приборы, на соседней кушетке дремала Лида. Почувствовав его взгляд, она вскочила, опустилась на колени и, смахивая слезы, зашептала: «Любимый, любимый Живой Все будет хорошо».
Через час он узнал, какие трагические последствия имел день охраны труда на закрытом объекте: шестеро погибших на месте, в том числе успевший выпихнуть Алексея за дверь подсобки заместитель начальника отдела, одиннадцать раненыхдвое из них спустя время скончались от обширных ожогов
По странному стечению обстоятельств целым и невредимым (легкие ожоги и царапины не в счет) остался лишь Цеховский: он-то и вытащил Радченко из завала, рядом с которым бушевало пламя. Не приходящего в сознание раненого экстренно доставили в ближайшее травматологическое отделение, а оттуда благодаря связям тестясанавиацией в Москву, где шесть часов шла операция. Потом были еще две
Все четыре месяца, пока он лежал в институте Склифосовского, Лида не отходила от него ни на шаг
Как за ребенком ухаживала, вздохнул Алексей. Совестно мне тогда стало Начал себя контролировать, обрывал даже случайную мысль о прошлом снова взглянул он на конверт с фотографиями и недоверчиво качнул головой:Надо же, институт бросила Кто мог подумать
Той осенью много интересного случилось. Вы с Лидой уехали, я тоже на Игналину подался, а Инка из-за установочной сессии на заочном почти на месяц задержалась. Приехал я за ней с Юлькой, зашел в институт и остолбенел: вместо зеркальной панорамы в вестибюлево всю стену доска почета, а зеркала кое-как на колоннах налеплены. Оказалось, в сентябре в институте союзный семинар проходил, руководство затеяло косметический ремонт, и строители размолотили наше любимое зеркало.
Жаль Даже представить не могу, как без него.
Я тоже расстроился. Неужели ты больше не заходил в институт?
Заходил, но через другой вход, тот, который ближе к профессорскому дому. Ну а после того как Тишковские умерли, я там не был. Квартиру Лида продала.
Она продолжает пить?
Вроде нет Как разъехались два года назад, почти не видимся. Она осталась в квартире, я живу за городом, деньги ей передают. Если лечение пошло впрок, то я рад Вспомнить страшно: от машины после аварии рожки да ножки остались, как сама уцелеланепонятно. Менты подумали, что труп, «скорая» решилаболевой шок, а пьяная в стельку Лида просто спала Врачи так и сказали: была бы трезвойразбилась бы. Представляешь, больше часа из салона вырезали, а досталина ней только царапины. Едва протрезвела, сразу определил в наркологический диспансер.
Развод оформил?
Нужды не было Захочет замужпожалуйста.
А если ты решишь жениться?
Зачем? усмехнулся Алексей. Смысл бракадети, а их, как ты знаешь, у меня не будет.
Артем только вздохнул: больную для друга тему он старался лишний раз не затрагивать. Яхта сбавила ход и стала медленно приближаться к берегу: Сильвестр стоял на корме и внимательно всматривался в глубину. Антонио дожидался его команды, чтобы опустить якорь.
С этим я смирился, продолжил Алексей. Принял как наказание свыше за то, что не прошел испытание Был момент, когда от меня забеременели две женщины, а в результатени детей, ни этих женщин рядом Что-то я, видимо, в жизни не так сделал А Тамару, как видишь, судьба помиловала, сына она себе родила, взглянув в последний раз на конверт, он протянул его Антонио. Выходит, я во всем виноват Пошли одеваться? предложил он, заметив, как Сильвестр махнул рукой.
Спустя пятнадцать минут один за другим дайверы прыгнули в воду
Он наконец понял, что это такоелюбить: до пьянящего головокружения, до изнеможения, до потери реальности качаться на волнах необыкновенно сладострастных чувств и желать лишь одногочтобы это никогда не кончалось.
В те дни Алексей не мог существовать без Тамары ни минуты: если ее не было рядом, думал только о ней, а если не думалзначит, она была рядом, можно было ее слышать, прикасаться губами, чувствовать ее тело, угадывать каждое желание. Если желаний не было, он с легкостью придумывал их сам: удивлял, смешил, радовал.
Несмотря на ее неопытность, робость и вполне естественную стыдливость, после памятной новогодней ночи он понял, что отныне и навсегда желает лишь одну женщину. Шаг за шагом, день за днем он обучал ее придуманной природой науке любви и все чаще ловил себя на мысли, что, несмотря на богатый опыт, сам даже не догадывался об ее истинном предназначении. Спектр чувств, в котором прежде главенствовало собственное удовлетворение, расширился, и на первое место вышло желание получать удовольствие от удовольствия, доставленного женщине. Именно тогда собственная чувственность возносилась на умопомрачительную высоту.
Он не помнил, как сдал последнюю зимнюю сессию (экзамены просто промелькнули в ярком калейдоскопе тех дней!), и, погрузившись в новую, переполненную счастьем жизнь, не хотел даже думать о том, что осенью записался на практику в какой-то закрытый город! Новость, что его кандидатура утверждена первым отделом и согласована в Москве, прозвучала как гром среди ясного неба! Все, к кому он обращался за помощью, только разводили руками: поздно. О чем он раньше думал? Тема диплома привязана к конкретному месту, и ничего изменить нельзя. Можно было надеяться лишь на чудо, но оно не случилось