Снова смущенно отворачиваюсь, даже щеки начинают гореть. В его глазах я опять выгляжу лгуньей, способной на все, чтобы проникнуть в его дом. И каждый раз я делаю все, чтобы Тимур убеждался, что мне нельзя доверять.
Но без его доверия я проживу, а без дочери нет, так что свой выбор я уже сделала. И тут я замечаю, что в детской нет кровати для меня, только одно кресло.
А где я буду спать, Тимур? спрашиваю, оглядываясь.
Он поднимает на меня глаза, и я поражаюсь, сколько в них холода.
Как где? У себя в комнате. Здесь есть радионяня, ты услышишь, если ребенок заплачет.
Но так же неудобно, Тим! Ты не переживай, я могу и на раскладушке спать, и на надувном матрасе. Кормить лежа даже удобнее, и я
Его глаза становятся ледяными.
Ты плохо меня слышишь, Ника? Обслуга не будет жить на одном этаже со мной и моей дочерью. У тебя будет своя комната, и будь добра, когда в твоих услугах не будет необходимости, постарайся оттуда не выходить.
Ошалело смотрю на Тимура. Обслуга? Он никогда не называл так свой персонал. Помощники по хозяйству, сотрудники, охранада как угодно, но только не обслуга. Тимур всегда был предельно вежлив с теми, кто живет в его доме, и никогда не позволял себе таких выражений.
Я представляю, что сказал бы на это Робби, и его выражение лица. Открываю рот, чтобы возмутиться.
Что-то не так? ледяным тоном спрашивает Тимур. Медленно качаю головой.
Нн-нет, все нормально.
Тогда пойдем, я покажу тебе твою комнату. Кстати, подумай, какой оклад тебя устроит. С учетом, что ты без опыта работы, без педагогического и медицинского образования, на много не рассчитывай.
Мне не нужен оклад, говорю торопливо. Мне достаточно того, что я буду со своим ребенком.
Об этом не может быть и речи. Ты будешь получать заработную плату как все мои работники.
Ну хоть не обслуга
Ладно. Тогда на твое усмотрение. И можешь забирать ее в счет долга.
Тимур презрительно кривит губы:
Тебе жизни не хватит, чтобы тот долг вернуть. И я уже предупредил, что тема закрыта. Не нарывайся на конфликт, Ника, если хочешь здесь работать.
Мне хочется встряхнуть его и крикнуть:
«Тимур! Не говори со мной так! Да, я обманула тебя, но посмотри на меня, это же я, Доминика!»
Но Тимур уже разворачивается спиной и уходит. Сцепляю зубы и иду за ним.
Он приводит меня в маленькую комнату за лестницей, где хранится спортивный инвентарь. Пропускает вперед, останавливается и вглядывается мне в лицо.
Ну как, не передумала?
Пожимаю плечами и прохожу внутрь. Узкое окно на одну раму, зато открывается. Кровать поместится, небольшой шкаф тоже, а больше мне ничего не надо. Гораздо лучше чем подвал или кладовая, которую, если честно, я ожидала.
Поворачиваюсь и говорю с улыбкой:
Спасибо, Тимур. Здесь прекрасный вид из окна, так что меня все устраивает. Если организуешь спальное место, буду благодарна.
Окно ведет на задний двор и ворота для грузовых машин. Но дальше растут деревья и даже есть небольшая клумба, так что я почти не вру. Замечаю свернутые рулоном боксерские бинтыТим наматывает их на руки когда боксирует. Не удерживаюсь, провожу пальцем по плотной ткани, и на миг меня пробивает от накативших воспоминаний.
Тимур тоже дергается, будто его ударило током, но быстро берет себя в руки.
Сейчас я распоряжусь, чтобы здесь убрали и поставили кровать. Пока можешь пообедать.
Спасибо, я не голодна.
В этом доме такое не обсуждается. Ты кормишь мою дочь, поэтому должна питаться правильно и регулярно. Это тоже входит в твои обязанности. Обсудите с Робертом меню с учетом рекомендаций врача, который будет тебя наблюдать.
Он уже доходит до лестницы, и я все-таки его окликаю:
Тим! а когда поворачивается, спрашиваю тихонько:Ты придумал ей имя?
Он качает головой и на мгновенье становится тем Тимуром, которого я знала в детстве.
Почему? спрашиваю еще тише.
Потому что онамое чудо, отвечает он очень серьезно. А разве у чудес бывают имена?
* * *
Захожу в кухнюРобби колдует у плиты, напевая под нос песенку. Он один, без помощников. Видимо, те сделали заготовки и испарились, мой приятель любит священнодействовать в одиночку. Тихо подкрадываюсь сзади и начинаю подпевать.
Он роняет лопатку в сковороду, оборачивается, и я вижу в глазах такую неимоверную радость, что спешу его обнять и спрятать на широкой груди свое зареванное лицо.
Девочка Ника пришла наветить своего старого друга? Робби отодвигает меня и внимательно осматривает с ног до головы. Я по прежнему в рубашке Тимура, Талер отправил меня на кухню, так и не выдав одежду.
Я теперь здесь работаю, Робби, говорю, стараясь казаться веселой, хоть голос у меня дрожит.
Но Роберт мужчина умный и проницательный. Он порывисто притягивает меня и обнимает, говоря так, чтобы слышно было только мне.
Я так надеялся, что этот упрямый баран одумается и вернет тебя, моя маленькая Вероника. Как же наша принцесса без мамы? Идиот, бестолковый идиот. Ну ничего, главное, ты здесь, и у ребенка будет мама.
Няня шепчу, глотая слезы, он взял меня на работу
Упертый идиот, повторяет Робби и гладит меня по голове как маленькую. Ничего, перемелется, мука будет. Он мне в последнее время вулкан потухший напоминает. Но вроде как потух, а оно ж дымится над головушкой, дымится. Значит, бурлит внутри лава, и как прорвет однажды, не будешь знать, куда спрятаться!
Вот откуда он такие слова находит, что слезы сами собой высыхают? Робби поднимает меня за подбородок и начинает тихонько петь:
А не спеши ты нас хоронить,
А у нас еще здесь дела
Прижимаюсь лбом к его лбу и подпеваю, шмыгая носом:
У нас дома детей мал-мала,
Да и просто хотелось пожить
Мы оба смеемся, и оба сквозь слезы. Робби взъерошивает мне макушку и подмигивает:
Ну что, для кормящих мам у нас отдельное меню! Садись, уже все готово.
Я удивленно смотрю на него:
Какое меню?
Робби выставляет на стол красиво порезанную вареную грудку, тушенные овощи и нежирный сыр с сухариками. Наливает в высокий стакан компот из сухофруктов, еда так вкусно пахнет, что у меня даже голова кружится.
Растерянно разглядываю стол.
Тимур говорит, надо обсудить с врачом но Робби меня перебивает:
Все уже есть, Ника, вон у меня целая тетрадка исписана этими докториными рекомендациями. Я тебя каждый день жду, душа моя, все глаза проглядел, а потом заговорщицки снижает голос:Ждал он тебя, Ника, вот хоть режь меня на кусочки, ждал. И готовился.
Сажусь за стол и закрываю лицо руками. Что же за человек такой непонятный этот Тимур, а Робби как будто мысли мои читает. Снова шепчет, наклонясь к уху:
Говорил я тебе, он не то, что пропащий. Просто как будто бродит в потемках, на преграды натыкается и бьется каждый раз больно. А ты у него как лучик света, он снова оглядывается и продолжает доверительно:Его совсем эти потери подкосили, ты ешь, ешь, не отвлекайся.
Какие потери? жую, мне так вкусно, что я сейчас Робби съем.
Да директор детдома, где Тим наш вырос, умерла. А еще девочка эта детдомовская, к которой Тимур был очень привязан, Доминика, тоже. Он, кажется, опекуном хотел стать, но не вышло.
Чудом не давлюсь курицей и быстро хватаю компотзапить.
Как умерла? бормочу и снова пью, чтобы скрыть смущение.
Не знаю подробностей, но он черный ходил, Ника. А мне сказал: «Все, Робби. Нет ее больше, моей Доминики, умерла она». И все. Тяжело столько всего даже для такого как Тимур.
Глава 3
Аппетит пропадает как и не было, жую на автомате, боясь себя выдать. Робби понял буквально, но я-то знаю, что Тимур имел в виду.
Он нашел мой дневник и Лаки. Проверить, что Доминика Гордиевская сменила имя на Веронику Ланину, дело одного дня. Особенно учитывая возможности Талерова.
Я для него умерла. Больше нет той маленькой Доминики, которая была по его словам всем, что у него есть. Осталась Никалживая предательница и воровка.
Я ведь сразу заметила, что он избегает называть меня полным именем, думала, это привычка. Нет, он оставил Доминике все то, что было хорошего в его памяти. А Нике досталось остальное.