И в глубине души надеялся, что она ждет меня дома. Через несколько недель после того, как она переехала в Сиэтл, чтобы быть с ним.
С ним.
С мужчиной, который не только украл у меня жену, но и у детей мать.
Вы не находите, что это звучит горько?
Да?
Хорошо, потому что так оно и есть.
Я опускаю коробку на четвертую или пятую ступеньку и вытаскиваю из кармана ключ от квартиры номер три, нашего нового дома. Я бросил его слишком сильно: он ударяется о дверь позади Кая и падает возле его ног. Сын поднимает ключ, и я слышу, как он шепчет сестре:
Пошли, Кира, бегом.
Она хихикает и прыгает на месте, словно разогреваясь перед спринтом. Мне не удается сдержать улыбку, глядя на этих двоих.
Я снова поднимаю коробку и смотрю в окна квартир под наминомер один и номер два. В обеих опущены шторы. На секунду мне становится интересно, кто там живет. Семьи? Может быть, сверстники, с которыми могут играть мои дети? Неожиданно, я спотыкаюсь. Падение смягчает коробка, которую я несу. Мне стыдно, что ноги не всегда слушаются меня.
Я оборачиваюсь и осматриваю парковку и лестницу. Никаких свидетелей. Я сразу же расслабляюсь. Пульс начинает замедляться и я, наконец, делаю выдох, облегченный выдох, который пытается ухватиться за соломинку, больше известную под названием «достоинство». Наверное, стоило найти квартиру на первом этаже, но упрямство не позволило мне рассматривать этот вариант.
Как только я встаю и поднимаю коробку, выходит Кай.
Тебе помочь, пап? Или мне пойти и принести другую из машины?
Бери другую, дружок. И посмотри, сможешь ли ты уговорить Рори выйти из машины,прошу я Кая, забывая о своем раздражении.
Роримой девятилетний сын. Он не рад нашему переезду. Как и тому, что нас оставила мама. В разговоре он не стесняется презрительно называть ее Мирандой.
Кай спускается по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Он высокий и атлетически сложенный парень, зеркальное отражение меня в его возрасте. Генетическая копия с темными глазами и угольными волосами, золотисто-коричневой кожей, широкими плечами и длинными, нескладными конечностями.
Когда я захожу в квартиру, Кира уже сидит на подлокотнике дивана. В одной руке мягкая игрушка, кот Огурчик, а в другойпульт от телевизора. Она со скоростью света переключает каналы.
Тебе помочь, Кира?
Она отвечает, не отводя взгляд от мелькающих на экране картинок:
Нет, папочка. У меня все под контролем.
Я улыбаюсь и качаю головой, понимая, что она столько раз слышала эти слова от меня, что они отпечатались у нее в памяти. Для меня онимысленное напоминание о необходимости быть уверенным в себе. Когда их произносит она, это похоже на самонадеянность. И мне это нравится.
Тук-тук,раздается из открытой двери чей-то певучий голос.
Я ставлю коробку на диван рядом с Кирой и, повернувшись, вижу нашу хозяйку, миссис Липоковски, которая стоит на потрепанном и выцветшем коврике. Буквы на нем, за исключением «W» и «Е» на конце, уже стерлись. Коврик, как и все остальное в этой меблированной квартире, старый и потертый. Я не жалуюсь, есть в этом месте, которое моя семья следующий год будет называть домом, какой-то характер и очарование.
Миссис Липоковски и ее муж владеют этим небольшим кирпичным зданием с момента его постройки в 1972 году. В нем есть небольшой магазинчик, которым они управляют, две крошечные квартиры на первом этаже и две побольшена втором, в одной из них живет миссис Липоковски. Здание находится в трех кварталах от пляжа и двухот старшей школы имени Джона Ф. Кеннеди, где я работаю психологом. Идеальное месторасположение.
Здравствуйте, миссис Л. Рад вас видеть. Заходите.
Она заходит и сразу же берет мою руку в свои. Материнский, дружеский жест. Она делает так каждый раз, когда я вижу ее, а значит, практически каждый день, потому что в течение недели во время обеда я выживаю на сэндвичах из ее магазина.
Вижу, ты уже устроился, Шеймус. Тебе что-то нужно?
Я осматриваюсь по сторонам с отсутствующим видом.
Нет, думаю, что у нас все есть. Спасибо.
Она гладит меня по руке, привлекая к себе внимание. Я перевожу взгляд на ее «вареную» футболку с изображением Дженис Джоплин3. Миссис Липоковски каждый день носит что-нибудь «вареное»: футболки, штаны, юбки, шорты, шарфы. Назовите любую вещь, и она у нее есть в «вареном» виде. Моя квартирная хозяйкахиппи до мозга костей. Не думаю, что в ее гардеробе или стиле жизни что-то менялось с шестидесятых годов. Некоторые назвали бы ее устаревшей, а яподлинной. Она такая, какая есть. И мне это нравится. Подлинностьредкая штука в наше время. Люди либо не знают, кто они такие, либо боятся поделиться этим с миромя сам подпадаю под обе категории: я не знаю и я боюсь. Раньше все было не так. Жизнь сломила меня. Я долго боролся, но после развода проснулся и понял, что не помню того мужчину, каким я был. Время и обстоятельства изменили меня. Я должен найти себя снова.
Заходи вечером к нам, и я угощу тебя чашечкой своего травяного чая. Он успокаивает нервы.Она подмигивает и тепло улыбается мне. Мне сразу становится интересно, что за травы она туда кладет.
Хорошо.
Если будут вопросы по поводу квартиры, я в магазине.Миссис Липоковски смотрит на мою дочь и говорит:
Кира, ты тоже спускайся, и я угощу тебя солеными огурчиками.
Кира, при упоминании ее имени и соленых огурчиков, мгновенно навострила уши. Это ее любимая еда, за которой следует телевизор и коты.
Пять ломтиков?возбужденно спрашивает она.
Миссис Л. Кивает.
Пять ломтиков для пятилетней девочки.
Кира встает на диван и торжествующе вскидывает вверх руки, продолжая сжимать пульт и кота Огурчика.
Ура!
Привет, мальчики,произносит миссис Липоковски, привлекая мое внимание к входной двери, в которую входит Кай с коробкой в руке и Рори.
Здравствуйте, миссис Липоковски,вежливо отвечает Кай.
Привет, миссис Липоковски,говорит Рори с безупречным британским акцентом. Месяц назад он открыл для себя Гарри Поттера и доктора Кто и сразу же влюбился во все британское. Его акцент поначалу напоминал смесь псевдо-австралийско-английских звуков, но в удивительное короткое время трансформировался в идентичный произношению Шерлока Холмса. Иногда, общаясь с ним, я даже забываю, что мой маленький мальчик вовсе не Бенедикт Камбербэтч.
Миссис Л. Одобрительно улыбается мне.
Ты хорошо справляешься, Шеймус. Вы все очень сильные.У нее нет детей, но по тому, как она смотрит на моих, я понимаю, что к этому приложила руку изменчивая судьба, а не она с мужем.
Спасибо,отвечаю я, радуясь в душе этому комплименту. Детиэто моя гордость и радость. Я люблю и поощряю их индивидуальность. Это одна из вещей, на которую у нас с Мирандой были разные взгляды. Ей нравится однотипность. Мне нет.
Всем пока. Увидимся за обедом. Сэндвичи с меня, Шеймус.
В любое другое время я бы стал спорить и отказываться от такого великодушного жеста, потому что моя гордость не может принять благотворительность. Но дома совершенно нет еды, кроме полупустой упаковки сметаны, луковых чипсов и теплой бутылки «Санни Ди». К тому же, мне нужны деньги, чтобы сходить в магазин после обеда.
Спасибо. Тогда скоро увидимся,отвечаю я. Это выходит у меня неловко и немного с вызовом.
Как только она ступает на коврик, мои мысли возвращаются к квартирам на первом этаже и опущенным шторам. Я начинаю говорить, даже не успев сформулировать в голове вопрос. Обычно я думаю перед тем, как открыть рот; осторожно подбираю слова, потому что годы работы с подростками научили меня, что лучше всего не говорить первое, что приходит на ум.
Кто живет внизу? Семьи? С детьми? Женатые? Одиночки?На последнем слове у меня краснеют щеки, и я замолкаю, потому что, скорее всего, произнес его с каким-то отчаянием и крайней нуждой. Но я не испытываю ни того, ни другого. Не знаю, смогу ли я снова с кем-то встречаться. Развод сокрушил меня. Мое сердце, возможно, никогда больше не доверится так, чтобы влюбиться во второй раз. Помните, что я говорил раньше по поводу горечи? Горечьпрактически мое второе имя. Наверное, мне стоит отзываться на Горечь, а не на Шеймус, подражая Принсу и Бейонсе. Одно содержательное имяпросто Горечь.