Объятие.
Усевшись за столик возле магазинчика, я начинаю думать о Фейт. Я скучаю по ней. И по ее улыбке. По ее легкому характеру. И по ее яркости - нет, дело не в цвете волос, а в эффекте, который оказывает на меня ее присутствие. На фоне серости моего мира, она напоминает разноцветную радугу.
Мой мир.
Серый.
Фейт - его полная противоположность. Она беззаботно сияет, непроизвольно умоляя меня заметить ее. Я всем сердцем чувствую влечение, но бессознательно пытался отрицать его.
Я стучусь в дверь Фейт, но она не открывает, поэтому пишу записку на чеке из магазина, мысленно убеждая себя в том, что это не свидание.
Ужин? Квартира 3. 7:00.
Грунт под зданием слегка проседает и с правой стороны двери есть небольшая щель, куда я и просовываю записку.
Поднявшись в свою квартиру, я ложусь на диван и мгновенно засыпаю. Мне очень нужен этот сон, чтобы забыть обо всех переживаниях недели.
Тук-тук... тук... тук-тук.
Это фирменный стук Фейт, случайный и импровизированный. Он никогда не представляет собой какую-то определенную последовательность.
Я моргаю, чтобы проснуться, но сердце стучит так лихорадочно, что я прихожу в себя только когда сажусь и беру трость.
Иду!кричу я, хотя мы и видим друг друга, потому что она заглядывает в окно рядом с дверью.
Когда я открываю ее, Фейт стоит по центру коврика, между оставшихся букв «W» и «E», и смотрит на них.
Weмы,говорит она.Думаешь, это что-то значит?
Несмотря на то, что я уже полностью проснулся, вопрос застигает меня врасплох. Фейт поднимает голову и смотрит на меня своими голубыми глазами. Я уже забыл какие они глубокие, ее глаза.
Что ты имеешь в виду?
Она не двигается.
Я имею в виду, что других букв нет. Их как будто убрали специально. Остались только «we»мы.
Ее слова звенят у меня в ушах. Остались только мы. Она. И я. Я пожимаю плечами.
Наверное, так оно и есть. Сегодня остались только мы. Ты и я.Она улыбается, а я чувствую необходимость извиниться.Прости. Ты меня не поняла. Я смеялся над ее ревностью, а не над тобой. Мне стоило сделать это раньше. Жизнь была
Она обрывает меня, приложив палец к моим губам и повторяет: «Мы». А потом заходит в квартиру и говорит:
Что у нас на ужин, Шеймус?
Фейт следует за мной на кухню.
Не уверен,отвечаю я, почесывая шею.Его еще нужно приготовить. Я уже неделю не был в магазине.
Мне все равно что есть.Фейт всегда такая милая. Интересно, это результат воспитания или она сама по себе такая? Или она над этим работает?
Я открываю шкаф и холодильник и исследую их содержимое.
Можно приготовить рамен12, макароны с сыром, кашу или сэндвич с колбасой. О, или тост. Или любое другое сочетание вышеупомянутого.
Оглянувшись через плечо, чтобы посмотреть на ее реакцию, я вижу, что она улыбается.
А как насчет сэндвича с колбасой и макаронами с сыром?
Ты хочешь, чтобы в сэндвиче были макароны и сыр?
Ага,подтверждает она.Я еще никогда не пробовала их в таком варианте. Только нужно поджарить колбасу. Мне не нравится холодное «грязное» мясо. Меня от него тошнит.
Я удивленно смеюсь, потому что это можно понять по-разному и мне не хочется опозориться, но я ничего не могу с собой поделать.
«Грязное» мясо?
Она смеется вместе со мной и немного краснеет.
Да, «грязное» мясо. Колбаса, хот-доги, пепперони. Никогда не знаешь из чего они сделаны. Поэтому это «грязное» мясо.
Румянец на щеках очень ей идет.
Понял. Пожалуйста, не упоминай об этом при Кире. Она живет на колбасе и хот-догах и мне не хочется, чтобы эти продукты были исключены из ее и так ограниченного списка еды.
Фейт жарит колбасу, а я готовлю макароны с сыром. Мы даже поджариваем хлеб, поэтому все ингредиенты наших сэндвичей горячие.
Когда мы садимся с тарелками на диван, Фейт изучает свой сэндвич.
Шеймус, это круто и бюджетно.
Я поднимаю брови и осматриваю комнату.
Если ты не заметила, то именно так я и живу.
Она смеется и впивается зубами в сэндвич.
О, я это заметила,прожевав отвечает Фейт.Я тоже так живу.
А откуда ты, Фейт?решаю спросить я, пока мы едим.
Из Канзас-Сити.
Я мгновенно перестаю жевать и смотрю на нее, потому что она явно шутит. Фейт не выглядит как выходец со Среднего Запада.
Правда?
Правда. Я выросла там. А переехала сюда всего несколько месяцев назад.
Что привело тебя в Калифорнию? Ты забралась далеко от дома.
Фейт улыбается так, будто знает, что я удивлюсь, когда она ответит на мой вопрос.
Исследование.
Ну конечно, исследование. А твои родители все еще живут в Канзас-Сити?
Она качает головой, продолжая жевать сэндвич.
Где они живут?
Я воспитывалась в чужой семье.
Ее слова, даже несмотря на то, что за ними не стояло никакого негатива, вводят меня в состояние волнения. По работе я часто сталкиваюсь с патронажной системой. Большинство опекуновэто любящие, заботливые люди, которые хотят лучшего для своих детей. Но, как это часто случается в жизни, попадаются и червивые яблоки. Те, которые портят и пятнают репутацию хороших. Те, кому нельзя позволять общаться с другими людьми, а тем более с детьми.
Как это было?В ожидании ее ответа у меня сводит желудок.
Скажем так, некоторые семьи были лучше других.Фейт видит мои обеспокоенные глаза и быстро добавляет.Некоторым людям очень хорошо удается заставить тебя чувствовать себя значимым. Как будто ты представляешь какую-то ценность. А некоторыепросто предоставляют тебе кров и еду.Она пожимает плечами.Я выжила. И очень благодарна тем семьям, которые действительно заботились обо мне. Благодарностьэто не подарок получателю, а дар дающему.
Сколько тебе лет, Фейт?Сейчас я любопытен как никогда.
Двадцать два.
И когда ты только успела набраться мудрости?Это правда, она действительно мудрая.
Старая душа,подмигивает она.Взросление в патронажной системе засчитывается как два года к одному. В этом смысле мне уже сорок четыре.
Мне нравится ее чувство юмора.
Рад это знать. Может мне стоит начинать называть тебя мадам? Именно так я обращаюсь к женщинам в возрасте.
Фейт угрожающе качает головой.
Нет. Даже когда мне исполнится девяносто лет, я никому не позволю называть себя мадам.
Я доел свой сэндвичкоторый получился на удивление вкусными жду, когда она закончит свой, а потом задаю еще один вопрос.
Сколько тебе было лет, когда ты попала в эту систему?
Два года.
Значит, ты не помнишь своих настоящих родителей?
Она качает головой, давая мне понять, что я что-то упустил или неправильно понял.
Если коротко, то мама отказалась от меня при рождении. Мои приемные родители были не совсем готовы к заботе о ребенке и после того, как спала новизна, они поняли, что маленькие детиэто работа.
У меня начинает ныть сердце. Ныть, потому что я вспоминаю о своих детях.
А тебе известно, как ты оказалась в патронажной системе?
Социальный работник, занимающийся моим делом, разрешил мне изучить досье, когда мне исполнилось восемнадцать лет. Безнадзорность и жестокое обращение. Черным по белому. Я рада, что детские воспоминания с возрастом забываются.Фейт смотрит на меня и продолжает,Один из самых лучших подарков, которые я получила от жизнине помнить самое худшее. Но это объясняет некоторые шрамы, которые у меня есть.
Я морщусь при мысли о боли, от которой она, без сомнения, страдала.
Мне жаль.
Не нужно меня жалеть, Шеймус. Я не помню этого
Но это не извиняет того, что они с тобой делали,прерываю я Фейт, чувствуя необходимость защитить ее. Я вспоминаю, как она дарит объятия незнакомцам на пляже с нежностью и добротой, которую ничто и никогда не должно было омрачать.
Я говорю это не потому, что не помнитьзначит извинять. Они оба получили тюремный срок. Я никогда больше не разговаривала с ними. Я хочу сказать, что забытые воспоминанияэто акт сочувствия, которым одарила меня вселенная. Акт, который сохранил мне кучу средств, которые иначе пришлось бы потратить на психологическую помощь.
Знаешь, ты просто невероятная!
Нет,качает головой Фейт.Я просто девушка, которая боролась изо всех сил за свое имя.