Я люблю итальянскую кухню, ляпнула я.
Правда? спросил Кен, встречаясь со мной взглядом над верхом машины. Итальянскаямоя любимая.
К моему огромному изумлению, мы не поехали в сетевое кафе. Мы поехали в домашний итальянский ресторанчик, где никто из нас раньше не бывал. И поездка вовсе не была неловкой и неуютной. Все было просто. И даже весело. Пока Кен вел машинуне превышая скорость больше чем на десять километров, я порылась в его ящике с дисками, вереща от радости над каждым альбомом в этой коллекции. Там был андеграунд-панк, поп-панк, скей-панк, пауэр-поп, поп-рок, гранж-рок, классический рок, альтернативный рок и еще эмо. Наши музыкальные вкусы совпадали. Думаю, мы могли бы обменяться коллекцией дисков и даже не заметить этого.
Ни фига себе, ахнула я, прижав руку ко рту.
Что? с интересом поглядел на меня Кен.
Я уставилась на него широко раскрытыми в изумлении глазами.
Вот что! Я подняла тяжелую, черную коробочку из-под диска. У тебя есть «Marvinthe Album Frentel»?
Ну да, пришлось, хихикнул Кен. Они делали каверк
«Bizzare Love Triangle»! Конечно! Он потрясающий!
Я даже не помню, когда впервые его услышал. Кажется, на MTV, еще давно, когда
Они еще показывали видео, ахнула я. А сейчас там только чертов «Real World», и «Road Rules», и
«Fucking Cribs», добавил Кен.
«Fucking Cribs». Мое хихиканье сменилось новым вскриком, когда начала играть следующая песня на диске, который мы слушали. Господи, обожаю эту песню! Это же про нас с Джульет!
Улыбаясь моим восторгам, Кен немного прибавил громкость. Мы слушали альбом «Weezers Pinkerton», про который я думала, что его больше нет ни у кого на свете, и как раз заиграла «El Scorcho», дурацкая, слова в которой идут почти скороговоркой, с припевом, как крики в баре.
Чертовы полуяпоночки! начала я подпевать Риверсу Куомо.
Делайте так всегда, тихонько подхватил Кен, косясь на меня из-за руля.
«Что за»
Потрясенно обернувшись к нему, я ухмыльнулась и затянула третий куплет, про рыженьких.
А Кен тут же начал четвертый, тихо, и гораздо лучше попадая в ноты. Его жесткий рот слегка изогнулся, но, когда начался припев, Кен расплылся в полноценной улыбке, и остаток песни мы уже допевали вместе, причем Кен все время смотрел на меня краем глаза.
«Черт возьми! Кен, враг веселья, по-настоящему веселится!»
Слушай! Да ты должен как-нибудь пойти со мной в караоке! выпалила я, когда песня кончилась. Это показалось мне отличной идеей. Я любила петь. А Кен пел отлично. Мы сможем петь дуэтом!
Лицо Кена помрачнело, и он въехал на стоянку возле траттории «Густо».
Я не пою в караоке.
Но почему? У тебя так здорово получается!
Он захлопнулся прямо у меня на глазах. Лицо побледнело под моим взглядом, и он явно раздраженно остановил машину и выключил двигатель.
Это классно! продолжала давить я.
Кен резко дернул ручник.
А если тебе неловко петь, можно читать рэп. Я так и делаю. Никто не заслуживает слушать, как я пою в настоящий микрофон.
Не говоря ни слова, Кен открыл дверцу машины и вышел, так что мне пришлось тоже выскочить и побежать его догонять.
Эй, так ты действительно не хочешь идти в караоке?
Нет, отрезал он.
Я поглядела на него так, словно он отрастил вторую голову, а он открыл и придержал для меня деревянную дверь. Под моим пристальным взглядом его лицо немного смягчилось.
Я не люблю внимания, объяснил он, когда я проходила мимо него.
«Как это кто-то может не любить внимания? Это же моя самая любимая вещь».
Добро пожаловать в «Густо». Столик на двоих? спросила нас молодая брюнетка за столиком администратора, переводя взгляд с меня на Кена.
Я помолчала, ожидая, что Кен как мужчина будет говорить за нас обоих, но он ничего не сказал. Когда я взглянула на него, он кивнул подбородком в сторону девушки, чтобы я ответила ей.
Ну да? сказала я, вовсе не собираясь задать вопрос. Обернувшись к девушке, я сказала уже яснее. Да, столик на двоих.
В «Густо» было темно, все излучало такое европейское очарование, а пахло тут так, как будто они перед тем, как построить все это, вымочили все доски в чесночном масле.
У меня не было особой привычки естьстрого говоря, я предпочитала воздерживаться от еды до тех пор, пока не начинала терять сознаниено у меня была слабость к итальянской кухне.
Рот у меня наполнился слюной, а ладони вспотели в предвкушении того, что же будет дальше. Всего того вреда, который я сейчас проглочу. Вины, которую буду испытывать после.
Это мой новый любимый ресторан, пробормотала я, глядя, как официант ставит перед нами корзинку с чесночными булочками, посыпанными мелко натертым пармезаном.
Кен, демонстрируя больше элегантности, чем я когда-либо могла обрести, одобрительно кивнул, отщипнул кусочек этого воздушного счастья и отправил к себе в рот.
Борясь с желанием запихнуть свою булочку в рот целиком, я откусила ее с краю, точно яблоко, и немедленно ощутила, как по моему телу пронесся дофаминовый взрыв. Закатив глаза, я погрузилась в свое самое греховное наслаждениеуглеводы.
После первого же куска меня сорвало. Я хотела сожрать все. Свою булку, булку Кена и все остальные прекрасные золотисто-коричневые шары греха в этом заведении, но я должна была притворяться нормальной. Улыбаться, дышать и вести светскую беседу с моим милым, тихим партнером.
Ну? Я опустила надкусанный комок теста на свою тарелку и подняла взгляд. Как же вышло, что такой стеснительный человек оказался управляющим кинотеатром? Ведь на такой работе тебе постоянно нужно быть в центре внимания? Я старалась как можно осторожнее подбирать слова, не желая случайно его обидеть.
Не особо, пожал плечами Кен, прихлебывая воду из стакана. Я в основном сижу в офисе, занимаюсь бумагами. А если возникают проблемы с посетителями, я отправляю разбираться кого-то из помощников.
Неплохо, рассмеялась я.
Это работа. Кен бесстрастно приподнял и опустил плечо. Но я могу бесплатно смотреть все новые фильмы, так что получается неплохо.
А какая была бы работа твоей мечты? спросила я, в очередной раз неизящно вгрызаясь в булку.
Не знаю, отрезал Кен. Смотреть целыми днями кино и не работать.
То есть ты хочешь сказать, что у тебя нет никаких амбиций? Только смотреть кино и ничего не делать?
Ну да, ответил Кен без малейшей тени сарказма.
Ну ладно, а если бы тебе все же пришлось работать? Кино больше нет, и тебе надо искать новую работу. Что бы ты хотел делать?
Кен уставился на меня с таким выражением, словно с трудом удерживался, чтобы не закатить глаза. А затем вздохнул.
Не знаю. Может, финансовое планирование? Или бухгалтерия?
Точно! Тебе очень подходит! Я бы точно тебя наняла если бы у меня были деньги, хихикнула я.
Это вызвало у Кена крошечную полуулыбку.
Ну а ты? спросил он меня. Работа твоей мечтыэто психология?
Наверное, ответила я. Ну, то есть я ее люблю, но еще я люблю рисовать и писать стихи. Думаю, я выбрала из любимых вещей то, что будет оплачиваться. Я пожала плечами. Ну, может, в следующей жизни, я смогу стать фотографом для National Geografic. Разве не классно было бы путешествовать по миру, делать фотографии и за это еще и получать деньги?
Мне кажется, реинкарнация работает не так, поддразнил Кен.
Ты считаешь, что она вообще не работает, замотала я головой из стороны в сторону, как обиженный ребенок.
Именно, улыбнулся Кен, чокаясь со мной, как последний противный атеистический урод, каким он и был.
Пока мы обсуждали, что будет с нами после смерти, официант вернулся с нашими заказами. Мне принесли баклажан в пармезане, а Кенуцыпленка под пармезаном. И это была идеальная метафора. У нас были те же вкусы, но под поверхностью мы не были из одного и того же материала.
После того, что с большим отрывом стало лучшей трапезой в моей жизни, официант упаковал то, что осталось, принес чек на маленьком серебряном подносике и поставил его перед Кеном. Хихикая про себя, я смотрела, как он проверяет счет, и ожидала, что будетсейчас он попросит меня заплатить за свою половину или все же сперва лопнет от смущения. Едва официант ушел с его кредиткой, я залезла в сумку и бросила на стол кучку смятых двадцаток.